— Нет, господин мой, — следуя древнему ритуалу, ответствовал Стурм. — Я могу лишь смиренно принять ее и поклясться, что положу свою жизнь на то, чтобы стать достойным… — Он поднял глаза к небу: — И да поможет мне Паладайн…

В жизни государя Альфреда это была далеко не первая подобная церемония, но такого напряжения духа он не припоминал.

— Эх, был бы тут Танис… — пробурчал Флинт, обращаясь к Лоране. Та лишь коротко кивнула в ответ.

Она была одета в доспех, изготовленный в Палантасе по приказу государя Гунтара специально для нее. Волосы цвета льющегося меда волной ниспадали из-под серебристого шлема. Сложная золотая вязь покрывала нагрудник. Мягкая юбка из черной кожи, снабженная сбоку разрезом для удобства движения, касалась носков сапог. На бледном лице застыло суровое выражение. Правду сказать, ее положение в Палантасе, да и здесь, тому способствовало.

Она могла бы сразу вернуться на Санкрист. Более того: ей было приказано отбыть туда. Государь Гунтар получил от государя Альфреда тайное письмо, сообщавшее об отчаянном положении, в котором оказались Рыцари: в ответном письме Гунтар велел Лоране немедля вернуться.

Тем не менее, она решила остаться — по крайней мере, на время. Жители Палантаса приняли ее со всей любезностью. Как-никак, она была принцессой и к тому же совершенно очаровала их своей красотой. Они живейшим образом заинтересовались привезенными ею Копьями и попросили одно себе, желая выставить его в музее. Но когда Лорана заговаривала с ними о вражеских армиях и о войне, они лишь улыбались и пожимали плечами.

А потом прибыл гонец, от которого Лорана проведала о положении дел в Башне Верховного Жреца. Рыцари томились в осаде, а в поле перед ними ожидала чего-то многотысячная армия Повелителей. И Лорана решила отвезти туда Копья. Кто, кроме нее, мог доставить их в Башню и научить воинов обращению с чудо-оружием?

И распоряжение государя Гунтара — немедленно плыть на Санкрист — так и осталось невыполненным.

Поездка из Палантаса в Башню оказалась сущим кошмаром. Лорана выехала из города с двумя фургонами, вместившими убогие съестные припасы и бесценные Копья. Один из фургонов намертво застрял в сугробах всего в нескольких милях от города. Пришлось перекладывать добро во второй фургон и в переметные сумы рыцарей, сопровождавших обоз. Потом вторая повозка тоже застряла. Несколько раз ее откапывали из снега, но потом и ее пришлось бросить. Навьючив поклажу на лошадей, Лорана, Флинт, Тас и рыцари оставшуюся часть пути шагали пешком.

Они успели как раз вовремя: было очевидно, что после вчерашней метели из города к ним не пробьется уже никто, даже если и захочет. Дорога в Палантас сделалась непроходимой.

Было очевидно и другое: как ни урезай и без того тощий паек, еды в Башне оставалось всего на несколько дней. Драконидские же армии, казалось, готовы были безбедно прождать весь остаток зимы.

Копья, снятые с измученных лошадей, по приказу Дерека были сложены во дворе. Кое-кто из рыцарей оглядел их с любопытством… после чего о них попросту позабыли. Копья казались тяжеловесными и неуклюжими. Какой от них может быть прок?

Когда Лорана робко предложила обучить воинов обращению с ними, Дерек уничтожил ее презрительным фырканьем. Государь Альфред безучастно смотрел в окно, разглядывая костры вражеского лагеря, дымившие на горизонте. Лорана повернулась к Стурму… и увидела, что ее худшие опасения готовы были сбыться.

— Лорана, — сказал Стурм, грея в своей ладони ее холодную руку. — Мало похоже, что Повелитель вообще удостоит нас налета драконов. Если нам не удастся пополнить припасы, в Башне и так скоро останутся одни мертвецы.

И Копья остались лежать во дворе, никому не нужные, позабытые, и белый снег засыпал светлое серебро.

Вечером того же дня Стурм и Флинт прохаживались по бастионам, предаваясь воспоминаниям.

— Только представь себе этот колодец в самом сердце Изваяния — целый колодец сверкающего серебра! — с восторгом и благоговением рассказывал Флинт. — Из этого-то серебра Терос и выковал Копья.

— Как бы я хотел взглянуть на Усыпальницу Хумы… — тихо проговорил Стурм. Положив руку на древние камни стены, смотрел он на далекие огни неприятельского лагеря. Пламя факела, горевшего неподалеку, освещало его худое лицо.

— А что, и взглянешь, — сказал гном. — Вот разберемся с этим делом и вместе съездим туда. Тас и карту нарисовал, правда, толку с нее…

И гном заворчал, нелицеприятно высказываясь о кендерах вообще, и о Тасе в частности, в то же время с беспокойством приглядываясь к старому другу. Лицо рыцаря было задумчиво и печально, вполне в характере Стурма. Было, однако, и нечто новое: спокойствие, происходившее, впрочем, не от безмятежности, но от отчаяния.

— Обязательно съездим, и обязательно все вместе, — продолжал гном. — Мы двое, Танис, потом Тас — куда ж без него, — ну и Рейстлин с Карамоном, конечно. Отродясь не думал, что когда-нибудь соскучусь по этому шкильдяю, а вот поди ж ты… Да, слушай, ведь он нам тут весьма пригодился бы. А Карамон? Воображаешь, что с ним было бы — при наших-то разносолах?..

Стурм рассеянно улыбнулся: мысли его витали где-то далеко. Когда он открыл рот, стало ясно, что он не слышал ни единого слова, произнесенного гномом.

— Флинт, — проговорил он вполголоса. — Если выдастся хотя бы день оттепели, завалы на дороге растают. Обещай мне, что сразу заберешь Лорану, Таса — и уедешь. Обещай!

— По мне, нам бы всем не помешало убраться отсюда подобру-поздорову! — огрызнулся гном. — Заставь рыцарей отойти обратно в Палантас. Спорю на что угодно, этот город можно будет отстоять хоть от драконов. Все здания там каменные, отличной работы… не то что тут! — И гном обвел презрительным взглядом Башню, выстроенную людьми. — Палантас можно было бы легко защитить!

Но Стурм покачал головой:

— Горожане не захотят Флинт. Они слишком любят свой город и сделают все, чтобы обойтись без драки — не то мы, чего доброго, где-нибудь что-нибудь поцарапаем. Нет, дружище, придется нам принимать бой здесь!

— Пропадете! — стоял на своем Флинт.

— Совершенно не обязательно, — сказал Стурм. — Нам бы только продержаться до подвоза припасов. Воинов в Башне достаточно… Думаешь, почему Повелитель не нападает?

— Есть и другой способ, — прозвучал чей-то голос.

Стурм и Флинт одновременно обернулись. Факел озарял изможденные черты человека, при виде которого лицо Стурма окаменело.

— Каков же этот способ, государь Дерек? — спросил он с подчеркнутой учтивостью.

— Вы с Гунтаром воображаете, что победили меня, — Дерек пропустил его вопрос мимо ушей. Он говорил негромко, но голос дрожал от ярости. — Рано вздумали радоваться! Одно героическое деяние — и Рыцарство у меня вот где! — Рука Дерека в блестящей кольчужной перчатке сжалась в кулак. — И вам с Гунтаром — конец!

Взмах кулака подкрепил эти слова.

— Мне-то казалось, мы воюем с драконидами, — сказал Стурм.

— Меня тошнит от твоей болтовни! — зарычал Дерек. — Хоть бы ты подавился своим рыцарством. Светлый Меч! Ты, должно быть, немало за него выложил. Что ты пообещал эльфийке за ее ложь? Замужество, небось? Прикрыть грех?

— Мера запрещает мне поединок с тобой, — сказал Стурм. — Но и слушать, как ты оскорбляешь женщину, столь же добродетельную, сколь бесстрашную, я не намерен!

И он повернулся, чтобы уйти.

— Нет, постой!.. — выкрикнул Дерек. Прыгнув вперед, он схватил Стурма за плечо и рванул назад. Стурм крутанулся к нему, опуская руку на меч. Дерек тоже потянулся к оружию; казалось, еще миг — и Мера будет забыта. Флинт успел вмешаться и удержать друга. Стурм тяжело перевел дух и убрал руку с рукояти меча.

— Говори, Дерек, о чем собирался! — голос его готов был сорваться.

— Я говорю, что тебе конец. Светлый Меч. Утром я выведу Рыцарей в поле. Хватит отсиживаться в каменном мешке! Завтра к вечеру мое имя станет легендой!