Рейстлин, стоявший около трона, закашлялся и, держась за грудь, без сил поник на каменные ступени. Карамон, все еще обнимавший Тику, обеспокоенно посмотрел на брата. Но Рейстлин не обратился к нему. Поплотнее запахнув одеяния, маг в полном изнеможении растянулся на холодном полу и закрыл глаза.

Карамон вздохнул и еще крепче прижал к себе Тику. В разбитые окна вливались лучи алой и серебряной лун: тени воина и девушки слились в одну. Нам всем нужно выспаться, подумал Танис. Ему самому точно песку насыпали в глаза. Но как уснуть? Как мы вообще сможем после этого спать?..

И все-таки наконец они сумели забыться сном – там же, на полу главного зала Звездной Башни, как можно теснее прижавшись друг к дружке. Они уснули… А вот другие, наоборот, пробудились – в чужедальних, холодных, неприветливых землях, далеко от Сильванести.

Вначале, вскрикнув, проснулась Лорана. В первый миг она не могла понять, что с ней такое и где это она. Потом выговорила всего одно слово: – Сильванести!..

После нее, дрожа всем телом, проснулся Флинт. И с удивлением обнаружил, что пальцы его не потеряли способности двигаться, да и ноги болели не сильнее обычного.

Стурм проснулся от ужаса. Какое-то время он просто лежал, скорчившись, под одеялом и содрогался, не в силах перевести дух. Но вот за матерчатой стенкой палатки послышался какой-то звук, и Стурм, приподнявшись и держа меч наготове, прокрался вперед, чтобы резким движением откинуть входную занавеску.

– Ой! – ахнула Лорана при виде его осунувшегося лица.

– Прости, я не хотел… – начал извиняться Стурм, приписав ее испуг своему неожиданному появлению. Но потом заметил, что девушку била крупная дрожь: она с трудом удерживала в руке зажженную свечу. – Что случилось?

–встревоженно спросил рыцарь, жестом приглашая эльфийку внутрь палатки – не мерзнуть же.

– Я… Наверное, это выглядит глупо, – покраснела Лорана. – Просто мне приснился до того страшный сон, что я проснулась и не могу больше спать… Она забралась к нему в палатку, и по стенам заметались, запрыгали тени. Стурм взял у нее свечу, чтобы она ее, чего доброго, не уронила.

– Прости, если я тебя разбудила, – продолжала Лорана. – Мне померещился твой голос, а сон… Все было как наяву… И ты там был… Я тебя видела…

– Как выглядит Сильванести? – неожиданно спросил Стурм. Лорана смотрела на него во все глаза:

– Но ведь как раз там я и видела всех нас во сне! Откуда… Почему ты спросил? Или… Или тебе тоже снилась Сильванести?

Стурм завернулся в плащ и кивнул.

– Я… – начал он. Новый звук, раздавшийся извне, отвлек его. На сей раз рыцарь попросту отдернул входную занавеску и устало сказал: – Входи, Флинт.

Тяжело ступая, гном вошел внутрь и залился краской от смущения, обнаружив в палатке Лорану. Он переминался и пыхтел, пока девушка не улыбнулась ему:

– Мы все уже знаем. Флинт. Тебе что-то приснилось. Сильванести, наверное?

Флинт прокашлялся и утер ладонью лицо.

– И, похоже, не мне одному, – сказал он, пристально вглядываясь в их лица из-под седых кустистых бровей. – Полагаю также, вы хотите, чтобы я рассказал вам свой сон?

– Нет! – побледнев, торопливо отказался Стурм. – Я совсем не хочу об этом говорить… Ни сейчас, ни потом!

– И я, – тихо добавила Лорана.

Флинт нерешительно погладил ее плечо.

– Вот и хорошо, – пробурчал он. – Мне тоже не больно-то хочется. Я только хотел удостовериться, что это в самом деле был сон. Все было до того реально, что я уж боялся, как бы вы оба не… Гном замолчал: снаружи что-то зашуршало, и между входными занавесками просунулась возбужденная физиономия Тассельхофа:

– Вы тут что, никак, сны обсуждаете? Мне-то, знаете ли, сны не снятся, то есть снятся, наверное, просто я их не помню. Уж такие мы, кендеры. Нет, наверное, нам вообще-то снятся сны, ведь даже зверям… -Тас перехватил взгляд Флинта и торопливо вернулся к первоначальной теме: -Так вот, нынче мне приснилось такое!.. Деревья, плачущие кровавыми слезами! Какие-то жуткие мертвые эльфы, которые разгуливали по лесу и убивали кого ни попадя! Рейстлин в черных одеждах! Представляете, а? И вы там были – ты, Стурм, и ты, Лорана, и ты. Флинт. И все померли! Ну, то есть почти все – Рейстлин, например, остался. А еще там был зеленый дракон… – Тассельхоф растерянно замолчал, не понимая, что такое происходило с его друзьями. Почему они были смертельно бледны и смотрели на него неестественно расширенными глазами? – Д-дракон, – повторил он, запинаясь. – Зеленый. И Рейстлин в черных… Или я уже говорил? Правда, они ему были очень к лицу… А то в красных он выглядит каким-то желтушным… Ладно, пойду-ка я прилягу, а то вам, по-моему, не особенно интересно… – Он с надеждой обвел их глазами, но ответа не получил. -Ну… Спокойной ночи, – пробормотал кендер. Задом наперед выполз вон из палатки и отправился к себе, озадаченно пожимая плечами. И что такое с ними стряслось? Ведь это был всего только сон… В палатке Стурма долгое время царила тишина. Потом Флинт вздохнул и мрачно проговорил:

– Вообще-то я не против кошмаров. Но чтобы делить их с кендером?.. И вы мне еще вот что скажите. Как, по-вашему, вышло, что всем нам приснился один и тот же сон? И что бы это все значило?

– Странный это край – Сильванести… – тихо отозвалась Лорана. Забрав свою свечу, она поднялась, собираясь уйти, но обернулась. – Как вы думаете?

– сказала она. – Неужели все это было на самом деле? Неужели все было вправду так, как мы видели? И они погибли?..

И Танис действительно был с той женщиной, добавила она про себя. Но вслух, понятно, ничего не сказала.

– Что до нас, – сказал Стурм, – то мы здесь. И мы живы. Так что остается только надеяться, что и другие… – Он помолчал и проговорил: -Наверное, это смешно, но я… Я каким-то образом ЗНАЮ, что с ними все в порядке.

Лорана внимательно присмотрелась к нему. Первоначальное потрясение и ужас постепенно уходили с его лица, сменяясь успокоением. Лорана и сама почувствовала себя гораздо спокойнее. Она взяла крепкую, жилистую ладонь рыцаря и молча сжала ее. Потом вышла наружу, под звезды.

За нею поднялся и гном:

– Поспать уже не удастся, так хоть посторожу…

– Я с тобой, – сказал Стурм, поднимаясь и застегивая пояс с мечом.

– Наверное, – сказал Флинт, – мы так никогда не узнаем, с какой стати нам всем приснился один и тот же сон.

– Похоже на то, – согласился Стурм.

Гном вышел из палатки. Стурм шагнул следом, но остановился, заметив на полу какую-то искорку. Решив, что это был кусочек фитилька со свечки Лораны, рыцарь наклонился его погасить. Искорка, однако, оказалась той самой бриллиантовой брошью, что подарила ему Эльхана. Она каким-то образом выскользнула из его поясного кармашка и лежала на земле. Рыцарь поднял ее и заметил, что она мерцала внутренним светом. Раньше он почему-то этого не замечал.

– Похоже на то… – задумчиво повторил Стурм, так и этак вертя брошь на ладони… Впервые после множества долгих, жутких месяцев тьмы над Сильванести занялся рассвет. Но увидел его в окно своей спальни один только Лорак: остальные, смертельно уставшие, крепко спали.

Эльхана весь остаток ночи не покидала отца. Но наконец и ее оставили силы

– она так и заснула, сидя в кресле. Лорак видел, как играли на ее щеках бледные отсветы зари. Длинные, темные волосы, упавшие на лицо, казались тонкими трещинками в белом мраморе. Лицо Эльханы было в царапинах, оставленных острыми шипами кустов, там и сям запеклась кровь. Дочь Лорака была прекрасна, но красоту ее чуть-чуть портила надменность. Поистине, она воплощала в себе все черты своего племени… Отвернувшись, Лорак посмотрел наружу, на Сильванести. Это не принесло ему утешения. Тошнотворный зеленый туман по-прежнему висел над страной: ни дать ни взять сама земля дышала гнилостными испарениями…

«Это я всему виной…» – сказал он себе, обводя глазами искалеченные, скорчившиеся в муках деревья и жалких зверей, бродивших в поисках милосердного конца.