– Сынок, – вздохнул Джон, – я могу рассказать тебе с точностью до дюйма, сколько еще осталось до полного восхода луны с тех пор, как я съездил в Эрнайн. А сейчас покажи мне, где у тебя Ежи после первой атаки? Ты их всех назад отодвинул? Хорошо. Джен, ты можешь чуток поколдовать?

В соответствии с Джоновым прогнозом драконы напали между полуночью и рассветом. Дженни дремала в объятьях Джона и наслаждалась покоем, оставшись в одиночестве без Карадока и его заклинаний вторжения и господства. Скочившись в сердце драгоценности, она знала, что у Фолкатора была другая рыбка на крючке и он, похоже, позволил ей успокоиться в Цитадели Халната.

Смутно, очень смутно она, казалось, видела самого Карадока, человека, который и в самом деле когда-то любил Роклис, который искал знаний и силы и гулял вдоль северо-западного побережья Сомантуса: это был сломленный поседевший мужчина, что спал, оцепенелый, в сердце какого-то далекого драгоценного камня.

Но она не ощущала никакой жалости. Время от времени она тянулась сквозь трещину в кристалле к своему телу, чтобы ближе ощутить тепло Джоновых рук и его щекочущее дыхание в своих волосах. И время казалось ей очень хрупким и драгоценным – позднее она оглянется на эти мгновения со щемящей тоской, как путешественник, что затерялся среди зимних пустошей, грезя о тепле. Она поняла, что смертный приговор был единственно разумным выходом, после того, как увидела Поликарпа в одиночестве сумеречного кабинета с ракушкой-тюрьмой Амайона. Она знала также, что даже предписанный способ казни был необходим, ибо данной им властью демоны могли овладеть человеком и после смерти.

Но не Джон, думала она сжимая его руку. Не Джон.

А затем голос Моркелеба произнес в ее сознании: Дженни. Пора.

Она проскользнула сквозь изъян в самоцвете, как вода. Вливаясь в тело, кости, разум.

Джон уже сидел (волосы падали на глаза), и ощупью искал очки. – Пойдем, милая, – сказал он и подвесил на шею морозный кристалл печати Королевы демонов и ножичек из камня, чтобы пускать кровь для освобождения. Он привлек ее к себе – ладони обхватили лицо, сгребая мрак ее волос – и поцеловал в губы. – Знаешь, что делать?

– Знаю. – В углу комнаты сгрудились арбалеты с укрепленными железом остриями. Отравленные стрелы были так длинны и тяжелы, что она с трудом подняла оружие. Джон вскинул на спину три из них, два вскинула она. Она ощутила касание его рук, прилаживающих ремни; их сердца уже были покрыты броней, вовлеченные каждый в свою битву.

Никаких прощаний, думала она. Никаких прощаний.

Над ними, на уровне земли, кричали люди, стучали башмаки у проема редута. Вдоль стены сверкало и дрожало оранжевое сияние факелов. Король привстал и выкрикнул женское имя, но смутился; Гарет держал его руки и мягко разговаривал с ним, объясняя, что все хорошо. – Используй их аккуратно, – сказал ей Джон, – но если будет возможность, ни за что не колебайся. Понимаешь?

Он говорил о Яне. Она подумала о пьяном, с распустившимся ртом парне, щупавшем тела лагерных шлюх, связанных для его удовольствия; подумала о несчастном, плачущем ребенке, которого иногда видела мельком в своих снах – таком же пленнике, как и она.

– Не буду.

– Хорошая девочка. – Он похлопал ее по плечу и пошел вслед по лестнице в щели под крышей, заваленной землей. Прощаясь, он коснулся ее руки; на фоне тьмы уже вознесся черный призрачный скелет Моркелеба. – Ты не… Нет ли каких-нибудь заклинаний, чтобы ты наложила их на меня, уберечься от … – Он заколебался, потом с тем же выражением сказал: – Знаешь, если я в сражении умру, я – их.

Дженни долго колебалась, сравнивая то, что она знала о своей истощенной силе, с любовью к этому мужчине. Она знала, что хотя если уничтожить тело, это не даст ему вернуться потом в виде призрака, но если он умрет в сражении, то извлечь его беззащитную душу из рук Королевы Демонов будет невозможно.

Она сказала: – Я не могу. Никак не могу наложить заклятья, они понадобятся мне для битвы. – Она не знала даже, сможет ли призвать достаточно силы, чтобы защитить себя и Моркелеба от магии остальных драконов. Плетение охранных заклятий забрало бы все, что у нее осталось после наложения заклинаний на Ежей и арбалеты днем.

– Ну что ж, – вздохнул он. – Тогда придется мне просто не дать себя убить. – Он снова поцеловал ее. – И ты тоже не дай себя убить, милая.

Снаружи, в траншее, Джон поймал солдата и вручил ему три арбалета, чтобы последовать за Дженни. Они разделились в свете костра, Джон к приземистому мерцающему шару Ежа, а Дженни к дымчатой тени ожидающего дракона.

Дженни сплела вокруг них охранные заклятья, вслушиваясь в первые удары драконьих крыльев во мраке.

Вложи в это всю свою магию, прошептал в ее сознании голос Моркелеба. Не оставляй ничего себе, своему телу, костям, сердцу. Это в любом случае не принесет добра, а демоны снова захватят тебя через нее. Это тайна Теней Драконов.

Дженни сказала, Я не могу. Мы будем в опасности…

Поверь, произнес Моркелеб. Маги-киты тоже наложили на нас заклинания охраны, такие же хорошие, как твои или мои.

Руки Дженни дрожали, магические круги и Ограничения, что окружали их с драконом, ослабли в прыгающем свете факелов. С ремня, что опоясывал тело дракона, свисали арбалеты и их страшные заостренные очертания сливались с его шипами. Она попыталась воззвать к дракону в себе, но с тех пор, как она сбежала из лагеря Роклис, ей казалось, что эта ее часть осталась в прошлом. Не могу.

Поверь.

Ей подумалось, что сквозь его тело она видит огни и факелы, словно он был бестелесен, сотворен из дыма. Его глаза и шишечки на концах усов были сверканием звезд во тьме, что таяла, как туманное стекло.

Но голос его в ее сознании оставался уверенным. Поверь.

Она отказалась от остатков магии, вливая ее в заклинания, что предохранят их от наваждений и паники. Без нее она ощутила пустоту, холод и беззащитность, когда взобралась ему на спину.

Его крылья беззвучно распахнулись. Он поднялся, когда огонь высветил им первых нападающих. Это был Ирсгендл, белый с алым, в Блайедом на спине. Они тихо взмывали все выше и выше, растворяясь во мраке.

Дженни видела драконов, взлетающих из лагеря Роклис: розовый с зеленым, золотой с зеленым, желтый, переливчатый…голубой. О, сын мой, подумала она, попрочнее цепляясь ногами за ремень и удерживая в руках первый из тяжелых арбалетов. О, сын мой. Только дисциплина, нужная для изучения магии, позволила ей отбросить эти мысли.

Ирсгендл нырнул, плюясь на лагерь огнем и кислотой. Отовсюду, из редута, из каждого блиндажа и окопа взвились стрелы, падая обратно…А из катящегося Ежа, который внезапно ожил, с шумом вырвался прямо вверх одиночный тяжелый черный дротик, который пронзил левое крыло дракона.

Это был удачный выстрел, задевший самую широкую часть его силуэта на фоне мрака. Сверху вынырнул Моркелеб, Дженни прижала арбалет к плечу и выстрелила, и эта стрела вонзилась в шею молодого дракона среди шипов. Ирсгендл забился, открыв рот в яростном шипении, и Дженни увидела/ощутила, как вокруг охранных заклятий, наложенных с помощью пузырька Королевы Демонов, дрожат и распадаются иллюзии. Она снова выстрелила, гоня красного дракона вниз, а из Ежа вылетел вверх и погрузился в грудь Ирсгендла второй гарпун.

Ирсгендл сделал круг навстречу темноте, и снова Моркелеб согнал его вниз. Плюясь и шипя, с неба над Моркелебом вынырнули Энисмирдал и Нимр, но он невидимкой ускользнул от их нападения, кусая и цепляя крыло Ирсгендла, оттаскивая его назад. Ирсгендл нервно бил крыльями, ослабевая, а Еж, пробившись сквозь разрушенный редут, с удивительной скоростью покатил к тому месту, куда раненый дракон мог бы упасть. На машину камнем упали зеленый с розовым Хаггинаршилдим и уцелевшая переливчатая драконица, но Джон шустро увернулся, избегая хлещущих хвостов, а радужная драконица сама подставила тело под шипы Ежа. Когда Хаггиаршилдим напал второй раз, она получила гарпун в переднюю лапу; Моркелеб погнал вниз и его, заставляя не покидать место действия.