Полюбишь дракона – погубишь дракона, произнес мягкий голос Сентуивира в ее сознании. Долг.

Моя магия, сказала Дженни, отнимая израненное лицо от пораженных рук.

Драконья магия.

Единственная возможность, сказал Моркелеб, если ты станешь драконом; ибо в твоей человеческой сущности нет ничего, к чему может прикрепиться магия. Все выгорело.

Интересно, и жизнь Джона тоже, если маги, вернувшиеся в лагерь, не смогут спасти его?

Она сказала, Я освободила вас, всех вас. Моркелеб, забери меня назад.

Музыка окружила ее кольцом, и она увидела, что все мотивы и нити столь различных мелодий на самом деле являлись частью единой огромной песни. Она не понимала, как не догадалась об этом раньше.

Друг драконов, сказал Сентуивир, мягкий перезвон вселенной золотистых колоколов. Друг драконов.

Потом он расправил крылья, целое поле люпинов и нарциссов, и они подняли его. После этого все драконы поднялись – розовый с зеленым, белый с малиновым, голубой по голубому… Поднялись и закружили подобно листьям над океаном, там, где плавно двигались и пускали фонтаны киты, а потом устремились прочь, к северу.

Моркелеб сказал, Маги-киты послали рыб разорвать тело Карадока на куски, чтобы морские твари не могли никак его использовать. Более того, они засыпали Врата демонов кучей камней. Больше тут ничего нет для нас, Дженни. Я заберу тебя назад.

– Ну уж и генерал из нее. – Джон устало усмехнулся, когда Дженни вошла в палатку лазарета. – Не могла попасть человеку в сердце меньше чем с пятидесяти футов. Наконец-то страна избавилась от нее. – И он протянул к ней руки. – Не плачь, милая.

Он нежно притянул ее к себе и нерешительно ( – Сильно болит, милая?) прижал ее израненную безволосую голову к плечу. – Не плачь.

Но она не могла остановиться. И не он, ни Ян, который вышел из тени, чтобы неуклюже погладить ее по спине – она заметила, что он вырос на два дюйма за то время, что провел с Карадоком – не могли облегчить боль, что наполняла все ее существо.

Роклис была мертва. – Когда подошло подкрепление, мы предложили ей сдаться, – сказал Гарет, который вошел, помятый и перепачканный кровью, чуть погодя, в сопровождении своего отца. Уриен, ослепительный в своем золотистом парике и доспехах, одетый, как подобает Королю, прошел среди раненых, что пролили кровь ради него. Время от времени он наклонялся и разговаривал то с одним солдатом, то с другим. Однажды он подержал инструменты хирурга, когда прочищали и зашивали грязную рану; когда внесли Пелланора из Палмогрина, который истекал кровью от ран, полученных, когда он сражался на стороне Роклис, он взял его за руки и сидел рядом, пока лорд Палмогрина не прошептал: – Простите меня, – и умер. Люди тянулись с кроватей, чтобы коснуться одежды Короля, а Эктор из Синдестрея, который, проснувшись, вышел прогуляться, говорил что-то бодро и одобрительно и пытался заставить его закончить и уйти.

Сжавшись от смущения, Гарет принес стул и незаметно присел рядом с койкой Джона. Он выудил погнутые и разбитые очки, нацепил их на нос, стараясь не задеть то место, где его лицо оцарапала стрела.

– Она потребовала меч и бросилась прямо в гущу врага, – продолжил он невесело. – Я бы не казнил ее, вы же знаете.

– Она бы казнила тебя. – Поликарп, который вошел сразу за ним, осторожно разместил левую руку, которую носил на перевязи. Его рыжие волосы были мокры от пота и приглажены военным шлемом, но взглянув в глаза Правителя, Дженни не увидела ни следа демона. В любом случае, если бы Амайон вошел в кого-то еще, она бы об этом узнала. Узнала бы и умерла от горькой ревности.

– Это не значит, что я бы…

– Да, – сказал Правитель. – Я имею в виду, она знала, что сделала бы с тобой и ожидала того же.

Свет лампы загородила тень. – Почему этот человек здесь? – Король Уриен стоял, глядя на Джона.

Гарет встал, зацепившись военной формой за стул и сбив его. – Отец, ты помнишь лорда Аверсина. – Он неуклюже ухватился за него, чтобы поднять. – Он одержал победу над драконом…

– Он не убил его. – Уриен сложил руки на рубиновой пряжке портупеи и нахмурился. – Он – пособник демонов. Так сказал Эктор. Должно быть, демоны помогли ему увести дракона в первый раз, а теперь он вернулся.

– Совершенно верно, Ваше Величество. – Лорд Синдестрея снова появился поблизости, похожий на раскормленную бело-голубую бабочку. – И женщина тоже.

Глаза Джона опасно блеснули. – Черт, а ну-ка, подождите минуту! Что-то я ничего не слышал о демонах четыре года назад, когда я…

– Его придется запереть. – Уриен говорил с не требующей доказательств логикой ребенка. – Если он пособник демонов, с ним надо покончить. Он попытается разрушить королевство. Все они так делают.

– Отец… – Гарет протестующе выпрямился.

– Мне жаль, сын мой. Я знаю, он твой друг, но он попытается разрушить королевство.

– И эта женщина, – напомнил Эктор.

– Он Драконья Погибель. Он сражался с драконом ради королевства…

– Ну конечно, мы знаем, что думает Принц Гарет о Драконьих Погибелях, – вкрадчиво сказал Эктор. – Естественно, любой демон, который захотел извлечь выгоду из влияния на него, должен всего лишь…

– Если ты скажешь еще хоть слово о том, как я продал душу демонам, – начал Джон, привстав, а потом опустился обратно, коротко втянув воздух. Из теней вышла стража в бело-лазурных цветах лорда Синдестрея. Дженни в бешенстве подняла руку, вызывая в сознании Слово Огня и Слепоты…

Но это было всего лишь слово. Сухой отзвук в разуме. Мертвые листья, выпавшие из ее ладони.

Стражник взял ее за руку. Дженни крутанулась, вырвавшись на свободу, но тут появились другие стражники, подходившие со всех сторон. У Джона в руке как-то оказался кинжал Поликарпа, он снова приподнялся в постели, на груди под бинтами выступила кровь, и Гарет шагнул вперед и схватил его за запястье.

– Джон…-Он повернул голову и поймал взгляд Поликарпа.

Правитель отвел глаза. В глубине души Дженни не могла винить его; теперь он слишком хорошо знал силу нашептываний демонов, ужасающий соблазн их обещаний.

Глаза Гарета встретились с Джоновыми. Отчаянно, умоляюще…Доверься мне…

Доверься мне…

Джон глянул на Дженни. Затем раскрыл ладонь и позволил забрать у себя нож.

Стражники принесли носилки: – Заберите его в укрытие, где Его Величество спал прошлой ночью, – проинструктировал Эктор, ибо Король ушел.

– В смысле, тот, где Королю теперь уже спать не придется? – саркастически спросил Джон. – Потому как все драконы разошлись, а волшебники, что привели их, излечены? – Его голос дрожал от гнева.

– Меня не втянуть в споры с демоном, – чопорно сказал лорд Эктор. – Хорошо известно, как они оборачивают в свою пользу любой довод.

Джон глянул на Гарета, который избегал его взгляда. Дженни смотрела, как Джона подняли на носилки; пока внимание Эктора было сосредоточено на этом, она отступила в тень. Гарет прав, не усугубляя спора, подумала она. Она была бы более полезна на свободе, чем если бы Эктор вспомнил о ее присутствии и уговорил бы Короля арестовать ее тоже. Но лицо Джона, застывшее как мрамор, поразило ее в самое сердце, как болезненный упрек, а свет факелов выделил темную дорожку отметин Королевы Демонов на его горле.

Когда портьера за Эктором и стражей опустилась. Дженни увидела, как Гарет беззвучно вернулся и его рука скользнула под подушку. Ей показалось, что он вытащил кусочек железа. Он засунул его за пазуху, подальше из виду.

Этой ночью выжившие маги пришли в палатку регента. Блайед казался наиболее живым, наиболее уверенным в себе, но даже он был рассеянным; мисс Энк и Саммер, Ледяная Наездница, немногим отличались от лунатиков, пока талисманы не вложили им в рот и к ним не вернулись их души. А потом, поскольку Дженни остро ощущала присутствие и шепот Готписа, Зимимара и всех остальных демонов снаружи палатки, все маги присоединились друг к другу, используя печать Королевы демонов, чтобы протащить искалеченных демонов сквозь тела, с которыми те были в свое время связаны и заключить их в ракушки, камни и табакерки.