– Ещё раз скажешь «жирный», и я тебе вышибу зубы, – огрызнулся Выхин. Он был скорее растерян, чем зол.

Капустин пару секунд напряжённо смотрел куда-то в сторону. Потом неожиданно потрепал Выхина по плечу рукой.

– Да ладно, не обижайся. У нас на районе все друг друга дразнят. Дразнилки разные слышал? «Алла – спички в нос напихала», «Жирный – поезд пассажирный». Смешно же.

– Мне нет.

– Привыкнешь. Все сначала обижаются, потом привыкают.

Капустин говорил тихо, смотрел серьёзно. Оглянулся на домики.

– И всё равно, нефиг мотаться за моей сестрой, понял? Она мелкая ещё, сама не понимает, чего хочет.

Выхину почему-то казалось, что верное решение – это молча ударить Капустина в челюсть и разом решить все вопросы с дразнилками и с высокомерным обращением. Капустин вёл себя хамски, за такое нужно бить.

– Усёк? Красавчик, – Капустин расценил затянувшееся молчание по-своему. Ещё раз потрепал Выхина по плечу.

Выхин сжал кулаки. Он бы, наверное, ударил. Вот так сразу. Не думая о последствиях. Но в этот момент Капустин окликнул звонкий девчачий голосок.

– Эй, Дюша, Дюша, куда потерялся?

У бассейна, метрах в десяти по дуге, стояла маленькая нерусская девочка лет двенадцати, с длинными чёрными волосами, красиво рассыпавшимися у неё по плечам. За руку её держал паренёк, тоже не русский, армянин или грузин – Выхин не разбирался.

– Дюша, Дюша, мы тебя ищем! – засмеялась девочка и помахала рукой в варежке. – Кататься пойдём?

– Это меня, – сказал Капустин. – А ты растворись, пацан, ок?

– Иначе что?

Капустин пожал плечами – мол, сам думай – потом легонько пнул носком ботинка снежную фигурку Ёжика, снося ей голову. Сказал дружелюбно – таким голосом, наверное, он отлично располагал к себе учителей в школе.

– Не люблю выскочек. До скорого, жирный пончик.

Он неторопливо направился к своим друзьям. Выхин заметил ещё одного пацана, коренастого и коротко стриженного, с большими накачанными руками. Он выглядел туповатым качком, каковым, наверное, и являлся. Вся эта ватага дружно отправилась вглубь санатория по утоптанной тропинке. Капустин что-то рассказывал друзьям, жестикулируя. Про Выхина он, похоже, забыл сразу же, как отвернулся.

Подошла Элка, осторожно прикоснулась пальцами к пальцам Выхина. Как тепло и хорошо от её прикосновения стало – не физически, а душевно что ли…

– Они все идиоты, не обращай внимания, – сказала Элка. – Местные переростки. Андрей и Вано через три месяца заканчивают школу, почти наверняка уедут в Краснодар поступать. Остальные разбегутся без них.

– Я и не собирался обращать внимания.

– Ты уже не рад, что здесь оказался, да? Не дуйся. Андрей у меня нормальный, и друзья у него хорошие. Мы тут столько всего пережили, что за раз и не рассказать. Город у нас тоже хороший. Может быть непривычный, потому что ты не из туристических мест. Летом жарища, много приезжих, все купаются, шляются по парку развлечений – это место на западе, где сейчас пусто, потому что зимой кому охота в тир пострелять? Правильно, никому. Это летом здесь не протолкнуться от людей. Ну вот если лето не считать, то в остальном всё тихо, мило. Два завода, кинотеатр, аквапарк есть, но он тоже сейчас пустой. Санаторий вот. Население всего семь тысяч человек, представляешь? Когда последние туристы уезжают, тут улицы пустые становятся. Часть людей или в Сочи на зиму едут или в Краснодар. Кто рисковее – в Москву. Я тоже хочу в Москву. Буду актрисой. Как думаешь, могу я стать актрисой? Есть данные?

– Откуда мне знать? Я не разбираюсь.

– Но ты же творческий человек. Должен видеть искорку. – Элка отстранилась, чуть склонила голову, прошептала вдохновенно, – Ослепляя блеском, вечерело в семь. С улиц к занавескам подступала тень… Ну как, нормально читаю?

– Нормально. В актрисы возьмут без проблем.

Элка ткнула его кулаком:

– Не обижайся на идиотов, ну.

Теперь он не знал, что ответить. Обиды не было. Осталась запоздалая злость – на то, что не сразу нашёлся, что ответить; на то, что не ударил Капустина, как хотел, молча и по-взрослому. Отец учил, что бить нужно всегда первым. Теперь Выхин будто отставал в счёте неофициального пацанского соревнования и дал право Капустину при следующей встрече вести диалог с позиции побеждающего.

– Не обижайся! – повторила Элка и ткнула его кулаком в грудь, куда дотянулась. – Или я перестану с тобой общаться. Ты этого хочешь?

– Нет, конечно.

– Тогда пошли, купим колы и чипсов, посидим в парке на лавочке. Там дядька крутые фокусы показывает. Местный сумасшедший.

Её детский задор передался и Выхину тоже. Он, конечно, не избавился от дурных мыслей окончательно, но хотя бы попробовал отодвинуть их на задний план.

– Пойдём, но чур я буду платить.

– Тогда у нас, считай, свидание!

– А разве было по-другому? – он легонько щелкнул Элку по носу и крепче сжал её ладонь.

Хотелось, чтобы старший брат Элки это увидел. Выхин надеялся, что тот каким-то образом всё прекрасно видит.

3.

Выхин не помнил многих деталей того вечера. Как, например, умудрились с Элкой пробраться в маршрутку и съездить к подножию горы? Дорога занимала почти полтора часа в одну сторону. Воспоминания подбрасывали обманчивые запахи дерматиновых кресел, сигарет, алкоголя, влажной одежды – а ещё мельтешение фонарей за окном, ворох снежинок, густые капли воды на стёклах, песни Меладзе из водительского радио. Кто-то пил водку, звеня стаканами и обсуждал отставку Ельцина, втягивая в разговор неравнодушных.

Элка и Выхин втиснулись на заднее сиденье, где тухло пахло соляркой, и непрерывно хихикали, потому что боялись, что их разоблачат и вышвырнут из маршрутки прямо среди ночного леса. Там же, под чей-то тост «не чокаясь», Элка вдруг прикоснулась ледяным носом к носу Выхина. Будто нечаянно, но ясно же, что специально, потому что зачем ей вообще прикасаться? Он едва не дёрнулся назад, едва не стукнулся затылком о «запаску», что висела на дверце маршрутки, но сдержался и как бы в шутку потёрся носом об Элкин нос. Элка прикрыла глаза – ожидала поцелуя что ли? Но Выхин не решился. Он никогда раньше не целовался с девчонками.

На горках они схватили одну ватрушку на двоих и долго катались с разных горок. Элка сидела у него на коленях или иногда обхватывала сзади за талию. Неизменно вопила каждый раз, как ватрушка подпрыгивала на сугробах и трамплинах.

Ночь стояла вязкая, тяжёлая, без звёзд и луны. Время летело стремительно. Выхин обратил внимание на часы, когда стрелки показывали половину десятого. Он изрядно вспотел и устал, но был доволен. Элка тоже вспотела, стащила шапку и стояла перед Выхиным – маленькая, щуплая, в нелепой курточке, с раскрасневшимися щеками и горящим взглядом.

– Хочу ещё!

– Поздно, домой пора. Нам ещё до санатория добираться.

– Мама в курсе, что я с Андреем. А когда я с ним, можно хоть до утра домой не приходить, родители спокойные.

– А если он придёт раньше тебя?

– Никогда такого не было. Шляется с друзьями всю ночь.

Элка показала язык, подхватила ватрушку и пошла к ближайшей горке.

Выхина тоже никто не должен был спохватиться. Мама была чрезмерно занятая личной жизнью. С отчимом он ещё не наладил достаточной связи, чтобы вообще думать о нём. А больше некому.

Они покатались ещё минут двадцать, а потом горки стали закрываться. Туристов сгоняли к маршруткам. В общей толчее Элка и Выхин снова незаметно забрались на заднее сиденье. Пока ехали обратно, Выхин даже успел вздремнуть. Элка зачем-то гладила его волосы.

– Ты такой большой, – шептала она. – Просто великан. Как из сказки. Никогда не думала, что такие бывают.

– Именно поэтому я тебе и понравился?

– Дурачок ты. Просто нравишься и всё. Как тебя в первый раз увидела, сразу решила, что с тобой надо поближе познакомиться.

– А ты ещё не мелкая вот так запросто гулять с парнем до ночи?

– Дурак, – повторила Элка без злости. – Ты старше меня на три месяца, между прочим.