К тому же времени на архипелаге появился первый в исторические времена поселенец. Ирландский моряк Патрик Уоткинс не поладил со своим капитаном и по собственной просьбе был высажен на берег Санта-Марии (Чарльз) поблизости от Почтовой бухты. Километрах в полутора от берега он нашел подходящий, достаточно влажный клочок земли, построил себе хижину и на одном гектаре выращивал картофель и тыквы, сбывая урожай регулярно навещавшим остров китобоям. Капитан Портер в своем журнале, опубликованном в Лондоне в 1823 г., ярко описывает этого отшельника, который пристрастился к рому, а затем хитростью и силой задержал четверых других моряков с разных кораблей и обрек их на роль своих невольников. Повествуя о том, как Патрик и его странная компания в конце концов покинули остров на украденном суденышке, капитан Портер предсказывал, что Галапагосы еще на много десятилетий останутся необитаемыми. Прошло немногим больше десяти лет, и Хосе Вильямил предпринял первую организованную попытку колонизовать архипелаг.
До тех пор ни одно государство не предъявляло своих прав на Галапагосы, но генерал Вильямил из только что обретшего независимость Эквадора задумал организовать компанию по освоению архипелага и в 1832 г. официально вступил во владение им от имени эквадорского правительства. Он переименовал Галапагосы в архипелаг Колона. Добившись помилования 80 солдат, приговоренных за бунт к смертной казни, он отправил их с женами на Санта-Марию (Чарльз), чтобы впервые в исторические времена заложить на архипелаге поселение в глубине острова, в нескольких километрах от Черного берега. Здесь, на высоте 300 м над уровнем моря, из скал бьет небольшой родник с превосходной водой и есть достаточно почвы, чтобы вести скромное хозяйство и держать небольшое количество домашних животных. Однако для поселенцев начались неприятности, когда правительство решило разместить на острове штрафную колонию и пополнило население двумя сотнями ссыльных. Спустя несколько лет Вильямил, разочаровавшись, отказался от губернаторства; последовали мятежи и стычки, большинство ссыльных бежало. В 1845 г. сильно уменьшившееся поселение было перенесено в бухту Врэк на острове Сан-Кристобаль (Чатем), в горах которого обнаружились источники пресной воды. На Санта-Марии (Чарльз) осталось совсем немного жителей из числа ссыльных.
Приблизительно в это время шведский капитан Скугман, совершая кругосветное плавание в 1851–1853 гг., прошел через здешние воды и сделал запись о встречах с бальсовыми плотами, оснащенными двуногой мачтой с парусом и длинными гуарами на носу и на корме. Стоит отметить, что эти плоты явно поддерживали давнюю мореплавательскую традицию, поскольку Скугман пишет об их заходах на далекие острова Галапагос (Skogman, 1854[284]).
Вторую попытку колонизовать Санта-Марию (Чарльз) предпринял в 1870 г. Вальдисиан, но правительство снова вмешалось, превратив обычную колонию в штрафную. В стычке Вальдисиан был убит ссыльными, а уцелевшие колонисты покинули остров. Брошенные сады и одичавший скот побудили Антонио Джиля в 1893 г. сделать на том же острове третью попытку, но через четыре года он и его компания также сдались и перешли на Исабелу (Албемарл), где и основали поселение на юго-восточном берегу. Они обходились солоноватой водой из источника среди скал у побережья, кормясь тем, что возили серу из местного кратера в Гуаякиль в Эквадоре. Порт на Исабеле (Албемарл) был наименован в честь Вильямила; в 1902 г. здесь обосновался небольшой гарнизон.
В это время штрафная колония располагалась на Сан-Кристобале, и некий Мануэль Кобос, выступая в роли местного диктатора, безжалостно эксплуатировал ссыльных на сахарной плантации, которую он разбил на высоком внутреннем плато в 1880 г. Затем ссыльных перевели в Вильямил на Исабеле (Албемарл), а бухта Врэк на Сан-Кристобале (Чатем) стала уже в наше время главным портом и центром местного управления, и здесь размещен немногочисленный эквадорский гарнизон. В годы второй мировой войны американцы провели из внутренних районов острова водопровод, снабжающий поселение водой, которая до тех пор сбрасывалась в море водопадом на непригодной для обитания стороне Сан-Кристобаля (Чатем).
В 20-х и 30-х годах нашего столетия на Галапагосы, иногда организованными группами, прибывали норвежские, эквадорские и немецкие эмигранты. Почти все они затем покинули острова из-за нехватки пресной воды. Однако несколько человек обосновались на Санта-Крусе (Индефатигабл), в районе Академической бухты, одни — среди шлака и кактусов на самом берегу, где в расчищенном между камней колодце можно было добыть солоноватую воду, другие — у конца дорожки в нескольких километрах от моря, на возвышенности, где есть участок подходящей почвы и можно собирать воду в цистерны во время дождей. Впоследствии к европейцам в Академической бухте (единственное на всем острове поселение) присоединилось несколько эквадорцев, а на Сэймуре, сухом островке у северной оконечности Санта-Круса (Индефатигабл), где американские ВВС построили посадочную площадку во время второй мировой войны, разместился маленький эквадорский гарнизон, всецело зависящий от привоза воды. На Сан-Кристобале (Чатем) освоен только район бухты Врэк; единственное поселение на Исабеле (Албемарл) — Вильямил. Недавно с десяток эквадорцев вновь поселились на Черном берегу Санта-Марии (Чарльз), а один немец с семьей благополучно устроился в горах у источника, разведанного в свое время Вильямином и его спутниками. В остальном архипелаг остается необитаемым и неиспользуемым, если не считать его почти неисчерпаемые рыбные богатства. Попытка основать рыбачий поселок в Почтовой бухте провалилась; не удались и планы вывозить соль из кратерного озера у бухты Джеймс на Сан-Сальвадоре (Джеймс). В 30-х годах нашего столетия из озера извлекли некоторое количество соли, а первыми это месторождение взяли на примету еще буканьеры. В последние годы еще кое-кто пытался обосноваться в бухте Джеймс, а также на других островах, в основном на Санта-Марии (Чарльз), но эти попытки были недолгими, и от хижин почти не осталось следов.
В XX в. ученые впервые стали обсуждать возможность доиспанских посещений Галапагосов. Специалисты по истории инков, от Маркхэма в 1907 г. до Минза в 1942 г., не сомневаясь в подлинности сведений об океанском плавании Инки Тупака, полагали, что армада его плотов посетила ближайшие к материку океанические острова Галапагос. Тем не менее неверное суждение Лотропа и др. о бальсовых плотах не поощряло археологов исследовать необитаемые Галапагосы. А другие посетители архипелага, вместо того чтобы попытаться искать следы доинкских визитов, просто отрицали, что таковые могут быть. Так, фон Хаген заявил: «Какие бы острова ни посетил Инка, это были не Галапагосы». Цитируя в подтверждение этих слов якобы авторитетные указания, что жители Андского приморья были «полнейшими невеждами» в морских делах, он решительно отрицал всякую возможность высадки инков на Галапагосах (Hagen, 1949[137]).
Последующие опыты показали, что эти современные оценки бальсовых плотов ошибочны.
С полной верой в бальсовый плот, на котором я в 1947 г. прошел до Полинезии, отправился я в 1953 г. на Галапагосы вместе с археологами Ридом и Шёльсволдом. Мы не собирались досконально изучать весь архипелаг или хотя бы какой-то остров; места для исследования выбирали с учетом географических условий для аборигенных стоянок и возможностей подхода на примитивных судах.
Всего на трех островах были обнаружены следы четырех доиспанских стоянок. Самая большая стоянка — на плато над бухтой Джеймс на острове Сан-Сальвадор (Джеймс); здесь сохранились следы восьми аборигенных лагерей. Горная гряда отделяет их от стоянки в бухте Пиратов на том острове. Остальные две стоянки находятся в Китовой Бухте на острове Санта-Крус (Индефатигабл) и на Черном берегу острова Санта-Мария (Чарльз). Уже после нас Куффер и Холл нашли древнюю стоянку на мысу Колорадо острова Санта-Крус.
Собранный в скудном почвенном слое и в трещинах в застывшей лаве материал включал черепки аборигенных изделий, терракотовую свистульку в виде птицы (культура мочика), лепных лягушек (культура чиму), меловое пряслице, несколько кремневых и обсидиановых скребков. В общей сложности на всех стоянках найден 1961 черепок аборигенных изделий по меньшей мере от 131 сосуда. Сорок четыре сосуда идентичны с известной керамикой приморья Эквадора и Северного Перу; еще 13 сосудов предположительно соответствуют посуде из той же области. Из остальных 74 аборигенных сосудов 67 не удалось определить из-за недостаточно характерного материала, а семь налепных сосудов вовсе не поддаются отождествлению, хотя материал вполне характерен. На одних стоянках были черепки только перуанских изделий, на других — и перуанских, и эквадорских. Керамика, происходящая из северного приморья Перу, была изучена и определена ведущими авторитетами древней посуды этой области, сотрудниками Смитсонова института Эвансом и Меггерс. Вот результаты определения галапагосского материала:
