Было очевидно, что за два с половиной столетия дождевой лес, наступая на кокосовые рощи, занял прежние расчистки. Во время нашей вылазки мы увидели, что в возвышенных лесных районах и на гребнях лесистых гряд, отделенные километрами друг от друга, возвышаются одиночные кокосовые пальмы. Макушки отдельных пальм торчали и над сплошным пологом дождевого леса в глубине обеих долин. Только на небольшой ровной площадке возле берега бухты Уэфера стояла группа кокосовых пальм, которую с натяжкой можно было назвать рощицей. Здесь мы заметили следы недавней расчистки, некоторые пальмы были срублены — возможно, это память о недолгом пребывании в этом месте коста-риканской штрафной колонии.
Не будь у нас записанного черным по белому рассказа Уэфера про обширные рощи внутри острова, можно было бы подумать, что Cocos nucifera на острове Кокос не культурное растение, а дикая пальма, растущая спонтанно как составная часть дождевого леса. Но тогда перед нами оказалось бы единственное место с дикорастущей Cocos nucifera и вопрос о ее происхождении был бы окончательно решен.
Чисто гипотетически можно было объяснить кучку пальм на берегу Уэфера тем, что морское течение принесло кокосовые орехи с Американского материка до визита Уэфера. Отсюда пальма могла естественным путем распространиться по дну ущелья при условии, что не было нынешнего леса, преграждающего путь чрезвычайно солнцелюбивым молодым растениям. С нами вместе плыл А. Кинандер с островов Общества, специалист по кокосовым пальмам; он уверенно заявил, что росток из кокосового ореха зачах бы под густым пологом, не успев пробиться к солнцу. В самом деле, нигде, кроме расчистки на берегу, мы не видели ни проросшего ореха, ни молодой пальмы. Немногие замеченные нами одиночные пальмы были уже взрослыми, их макушки высились над сплошным дождевым лесом. Густые леса на внутреннем плато и на гребнях отделены от двух глубоких теснин крутыми склонами. Эти склоны, обрамляющие долинные тупики, настолько высоки, что ни один упавший на землю орех не мог бы без помощи человека подняться на возвышенное нагорье, где Уэфер застал большие рощи и мы издали различали верхушки отдельных пальм.
Если не пренебрегать сообщением Уэфера и не считать Cocos nucifera диким уроженцем острова Кокос, представляется вполне очевидным, что задолго до прихода европейцев люди расчистили обширные участки земли на дне долин, на плато и на гребнях и разбили в разных концах достаточно большие плантации кокосовой пальмы.
Кроме виденных нами издалека кокосовых пальм, за время короткого визита мы не наблюдали никаких признаков деятельности аборигенов; возможное исключение составляет бухта Чатем. Мы не производили раскопок. Подробное исследование в устьях двух рек и в зарослях нагорья, наверно, вознаградит археологов, которые захотят здесь поработать.
В бухте Чатем два совсем узких пляжа разделены высоким мысом. Его крутые склоны и искусственно сглаженный гребень покрыты чрезвычайно густой, переплетенной вьющимися растениями травой выше человеческого роста. Эта растительность резко отличается от окружающего дождевого леса, и здесь отчетливо выражены следы человеческой деятельности, но они могли появиться уже после открытия острова европейцами. Лишь с помощью мачете удавалось нам пробиться сквозь высокую траву, и по пути нам встречались небольшие выемно-насыпные площадки. Назначение их неясно, разве что они предназначались для небольших построек. Поросшая травой искусственная терраса на гребне около 60 м в ширину и вдвое больше в длину, несомненно, потребовала изрядного труда. Западный рубеж террасы обозначен обращенной внутрь острова вертикальной выемкой четырехметровой глубины в каменно-земляном грунте; материал из этой выемки как раз и пошел на расширение первоначального узкого гребня. С севера в террасу врезается глубокий и широкий овраг, словно вырытый самой природой крепостной ров. Тут и там попадались совсем свежие расчистки; сараи из рифленого железа и другие следы обитания человека говорили о деятельности недавних посетителей острова, возможно кладоискателей.
Зная, что на острове недолго находилась коста-риканская штрафная колония, мы предположили, что она располагалась на расчищенном мысу или же (другие варианты мало вероятны) тут потрудились аборигены. Однако впоследствии выяснилось, что колония находилась с 1878 по 1881 г. вовсе не в бухте Чатем, а в бухте Уэфера. Нет никаких данных о том, чтобы кто-либо занимался земледелием или строительством в районе бухты Чатем, и, поскольку штрафная колония располагалась в бухте Уэфера, вроде бы нет оснований относить работы по разбивке террасы на мысу к историческим временам: если не считать ссыльных и изредка посещавших остров кладоискателей, остров Кокос в исторические времена был необитаем.
На берегах бухт Чатем и Уэфера, а также на расчистках в устье обеих рек мы нашли множество старых и недавних разведочных шурфов, заложенных кладоискателями. Уплатив пошлину правительству Коста-Рики, авантюристы получали разрешение искать сокровища; они были единственными регулярными посетителями острова, который из-за непроходимых зарослей и неприступных берегов не привлекал ни дельцов, ни туристов. На немногочисленных ровных участках в районе причалов вся земля копана-перекопана; кое-где, похоже, даже применялась взрывчатка. Одичавшие свиньи усугубили хаос, роясь в мягкой земле и переворачивая камни, так что о первоначальном виде этих мест судить невозможно.
В короткий срок, которым мы располагали, не представлялось возможным определить возраст искусственных сооружений в бухтах Чатем и Уэфера, поэтому наши догадки о том, что человек жил на острове в доисторические времена, основаны только на многочисленных следах расчисток для кокосовых плантаций.
В заключение скажем, что древние земледельцы, очевидно, посчитали положение острова Кокос достаточно важным, если ценой огромных усилий расчищали в девственном лесу участки для пальм. Трудно себе представить, что? могло побудить полинезийцев вложить столько труда в это дело на острове, лежащем более чем в 4 тысячах миль от их области, разве что они вели оживленную торговлю с панамским регионом, но на это пока нет никаких указаний. Столь же трудно понять, для чего американским индейцам понадобилось сводить лес на острове далеко от побережья, ведь кокосовый орех играл подчиненную роль в их питании и земли для расчисток хватало в их собственных лесах на материке.
Мне думается, что большие пальмовые рощи на острове Кокос оправдывали себя лишь в том случае, если остров либо был некогда густо населен, либо занимал удобное положение для мореплавателей, которые часто проходили через этот район и нуждались в пополнении провианта. По собственному опыту знаю, что в плавании на открытых судах нет лучшего естественного продукта, чем свежие, чуть недозревшие кокосовые орехи. Они не боятся соленых брызг, нетребовательны к условиям хранения и по многу недель обеспечивают мореплавателя свежим питьем и сытной пищей. Археолог Фердон наблюдал еще в 1943 г., как жители северной части провинции Эсмеральдас в Эквадоре, совершая на долбленках «имбавура» переходы до Тумако и Буэнавентуры в Колумбии, запасали для питья большое количество неочищенных зеленых кокосовых орехов. Зеленые орехи полностью удовлетворяли потребность в питье также и тех эквадорских плотогонов, которые в 1947 г. сплавляли по реке до Гуаякиля бальсовые бревна для «Кон-Тики».
Расчистка девственного леса в прибрежных долинах и на внутреннем плато острова Кокос требовала таких усилий, что у тех, кто насадил остров кокосовыми рощами в доевропейские времена, должны были быть особые причины для подобного труда. Причина может быть лишь одна — та, которая сразу приходит в голову, если увязать географическое положение острова с быстро накапливающимися свидетельствами морских связей Гватемалы с северо-западом Южной Америки в доколумбовы времена. Как указывал Коу, отсутствие соответствующих археологических следов на глубокой излучине Панамского перешейка, отделяющей Гватемалу от Эквадора, при высоком развитии плавания с гуарами, подтвержденном нашими находками на Галапагосах, и с учетом географического положения острова Кокос делает этот остров идеальным пунктом захода для аборигенных купцов, плававших в открытом море к западу от Панамы.
