— Заказать готовы? — буркает официантка.

— Манты с перчиком, салат свежий, хлебную корзину. Дочке… — ухмыляется, взглянув на меня. — Дочке — рассольник, булочку с маком и компот.

— Какой ещё рассольник? — пинаю мужчину под столом. — У меня изжога от томата!

— Болезненная моя, — вздыхает Бекетов. — Тогда спагетти с куриной котлетой. Если есть, разумеется.

— Сливочный соус к пасте подать? — спрашивает официантка.

— НЕТ! — кричим одновременно с Бекетовым.

У девушки в переднике аж глаз начинает дёргаться.

— И стопочку холодненькой, для папуси, — говорю с улыбкой. — Он без этого, — щёлкаю пальцами по горлу. — День не начинает…

— Ну, если ты только мамке не расскажешь, — тискает свою кепочку Бекетов.

— Это всё?

— Всё. Скидка пять процентов на предъявленный купон действует? — спрашивает Бекетов, выложив на стол буклет, который он неизвестно откуда вытащить успел.

— Действует, — скрипнув зубами, отвечает официантка.

Она удаляется.

Бекетов обращает внимание на меня.

— Холодненькую папусе, значит?

— Это тебе за рассольник!

— К твоему сведению, я предпочитаю виски или ром.

— Да уж, охотно верю, что дядя Федя, на которого ты сейчас похож, знает вкус настоящего виски. Для такого холодненькая — в самый раз.

Бекетов неожиданно улыбается. Причём не губами, а глазами.

Я впервые в жизни замечаю такую улыбку, скорее, чувствую её сердцем, как будто лёд тает, и по телу бегут острые мурашки.

— А ты молодец. Быстро подхватываешь, — одобрительно кивает мужчина. — Неужели про театральный не соврала?

— Мой конёк — импровизация, — вдохновлённо хвастаюсь я.

— Импровизация, значит…

Взгляд мужчины холодеет.

Чёрт. Не провалиться бы на ровном месте!

— Но и заученные роли мне тоже хорошо удаются. Вот, например, в последний год я играла несколько раз, причём разные роли. И драму, и комедию.

— Думаю, комедию ты ломаешь гораздо лучше!

Бекетов снова усмехается. Неизвестно чему.

— Ваш заказ! — прерывает нас официантка, расставляя еду на столе.

— На-ка, доця, слюнявчик повяжи под горло! — требует Бекетов и сам поднимается, засовывая за воротник свитшота салфетку.

— Пап, — шиплю, как змея. — Я уже взрослая. Не хочу слюнявчик! Ну ты чего-о-о-о?!

— Кофту засвинячишь! — грозится мужчина. — Жирное пятно не отстирывается! Твоя маман мне потом плешь на голове проест!

— По счёту оплатите, потом с пятнами разбирайтесь! — требует официантка.

Бекетов раскрывает барсетку и скрупулёзно отсчитывает деньги, досыпая даже железными, не оставив на чай ни копейки.

Официантка смахивает всё в карман передника и раздражённо удаляется прочь, стуча каблуками.

— Теперь она нас точно запомнит!

— В том и суть. Лера…

— Кто такая Лера? — перебиваю Бекетова.

— Администратор из мотеля. Лера сказала, что нас уже ищут. Пока только патрульные и не особо ретиво. Но это лишь начало. Официантка запомнит жадного придурка с капризным подростком, а не мужчину в дорогом костюме в компании длинноногой красотки.

— Вау! Ты считаешь меня красоткой?!

От удовольствия я даже немного краснею. Но выражение лица Бекетова мгновенно сбивает весь настрой.

— Лучше ешь молча! В следующий раз будем есть только завтра. Будем ехать всю ночь.

— Куда?! — шепчу.

— В славный город Суздаль, — нехорошо усмехается Бекетов. — За сокровищами твоего папаши-мошенника.

Марианна

— Но-но, полегче с формулировками! Мой папа не мошенник, он просто очень ловкий бизнесмен.

— Который перехитрил сам себя, умерев от сердечного приступа! — качает головой Бекетов. — Кстати, не такой уж ловкий и умный, если женился на ушлой стерве. С великовозрастным сыночком в придачу.

— Светлана папу охомутала! Выдра! Ненавижу её! — выдаю, скрипнув вилкой по дешёвому фаянсу тарелки. — Ясно же, что она не моего седого старика любила, а его денежки!

— У каждого есть слабые места. У твоего старика — тщеславие. Кажется, Светлана в прошлом была Мисс Россия?

— Ага. В далёком.

— И засветилась в Голливуде?

— На третьих ролях! Её убили в первые же минуты фильма.

— Однако это не помешало ей завоевать внимание твоего папаши. Умелая, видимо. Подмахнула, чем природа наградила, взяла, насколько глубоко надо…

— Фу, помолчи, пожалуйста! — морщусь. — За столом такое не обсуждается.

— Аппетит портится, Проблема? Так ты вроде взрослая девочка. Понимаешь, что Светлана не из великой любви вышла замуж за шестидесятилетнего мужика. К тому же понимаешь, что мачеха собиралась тебя продать не для того, чтобы Кулагин тобой издали любовался.

— Вот только про него сейчас не надо! — попросила я.

— Кулагин — жирный спрут. Говорят, у него специфические вкусы, — продолжил Бекетов, как ни в чём не бывало, едва слышно, но заглядывая мне при этом в глаза. — Наверное, он планировал для тебя нечто особенное, иначе бы не гнал за тобой людей.

— Прошу, помолчи, пожалуйста!

— Ты только представь, каково было бы тебе под этим боровом лежать…

— Замолчи! — требую я и, схватив рюмку с водкой, выплёскиваю спиртное на рубашку Бекетова.

— Ай-яй-яй, доця… — щёлкает языком мужчина. — Как нехорошо! Это всё от нервов. Лучше котлетку съешь.

— Аппетит пропал, папуся! — выдаю с ядом.

— Мда, слабенькая выдержка, — говорит Бекетов уже нормальным тоном.

— То есть ты эти гадости нарочно говорил?!

— Так и есть. К тому же напомнил заодно, от чего я тебя спасаю.

— Тоже мне, спаситель! Ты же не за просто так меня выручаешь, а за деньги!

— Деньги лишними никогда не бывают, — улыбается мужчина. — Лучше не дури меня, Анна-Мария.

Внезапно Бекетов хватает меня за запястье.

— Деньги в Суздале?

— В Суздале, — шепчу еле слышно, смотря при этом Бекетову в глаза.

Делаю честные-честные глаза. Хотя, скорее, Бекетов пульс мой считывает.

— Хорошо, — улыбается расслабленно. — Лучше бы им действительно там быть. Не то…

— Не то что?

— Подарю Кулагину. Голой. С бантом на шее. И попрошу билет в первый ряд, — улыбается остро и начинает расправляться с мантами.

Мама мия, не представляю, как потом выпутаюсь из этого лабиринта лжи!

Придётся бежать.

При первой же удачной возможности!

Марианна

— Планы изменились, — ошарашивает меня вечером Бекетов. — Суздаль откладывается.

— Почему?

— Потому что я навёл справки через знакомых. Кулагин отправил своих людей по всем родственникам твоего отца. В Суздале у тебя тётка двоюродная.

— Да, — киваю.

Сама же просто тихонько выпадаю в осадок, откуда Бекетову столько известно? Как он смог так быстро всё разузнать.

— Думаешь, там повсюду люди Кулагина?

— Не повсюду. Но светиться точно не стоит. Твой побег не на шутку разозлил его…

— А потом ты подлил масла в огонь, — добавляю я. — Теперь и на тебя охоту открыли?

— Я лишь посредник. Главная цель — это ты, — говорит Бекетов и подаёт мне руку, заставляя встать с кровати.

Мужчина медленно обходит меня кругом, зачем-то трогает мою попу и грудь, качает головой и отходит.

— Нет, не тянешь ты на миллион!

— Чего-чего?! — возмущённо топаю. — Это ты ко мне приценивался, что ли?

— Да. Хотел понять, что в тебе такого нашёл Кулагин. Но ничего особенного не заметил. Ты смазливая, у тебя длинные ножки. На этом все твои прелести заканчиваются.

— Заканчиваются?! Да ты…

Ещё никто меня так не унижал, как этот взрослый, наглый, дурно воспитанный наёмник.

Говорит, что я не стою и миллиона!

Да он просто слепой!

— Значит, ты бы за меня и одного миллиона долларов не заплатил?! — спрашиваю.

Глаза Бекетова удивлённо округляются, а потом он смеётся.

Снова тем самым пугающим, каркающим смехом.