Машина тормозит.

Бекетов выпрыгивает из машины и вытаскивает меня.

Как куль с картошкой.

Шмяк на землю.

Встряхивает и толкает впереди себя, остановившись прямо посередине дороги.

Меня слепит фарами подъезжающего авто.

Бекетов крепко держит меня за шиворот. Я дёргаюсь и пытаюсь вырваться из захвата.

Но куда мне переть против двухметрового мужика?

Бекетов не качок, но всё же крепко сложенный, мускулистый.

Силища у мужчины такая, что он без труда удерживает меня на месте.

Одной рукой.

Я пытаюсь дотянуться до его руки. Но в итоге лишь дёргаю верхними конечностями, как ветряная мельница.

Патрульная машина тормозит в паре метров от нас.

Водитель остаётся сидеть за рулём, но второй мужчина вылезает из авто, держа нас на прицеле.

— Брат, я без оружия. Забирайте девку. Я лишь хотел развлечься. Но уже передумал, — частит словами Бекетов.

Урод.

Как он может так со мной поступить?!

Почему не держит своё слово?!

— Забирайте. Она мне ни к чему! — и улыбается.

Я слышу улыбку в голосе Бекетова.

Становится жутко. Холодок страха пробирается под толстый панцирь паники и бьёт по перекрученным нервам.

— Руки покажи! — приказывает патрульный.

— Айн момент. Только проблемную эту сначала заберите…

Бекетов отпускает меня и толкает в спину раскрытой ладонью.

Толчок резкий и очень мощный.

Я мгновенно лечу на асфальт. Выставляю ладони и оцарапала кожу об асфальт.

Зажмуриваюсь. Не хочу ничего видеть.

Пусть это будет кошмарным. Пожалуйста!

Гремят выстрелы. Над моей головой.

Выстрелов несколько.

Три выстрела. Четыре?! Или больше?! Не знаю.

Чувства притуплены. Только дурацкий смех вырывается из горла.

Слышится звон битого стекла.

Через миг становится тихо.

Меня резко дёргают вверх.

Снова за шиворот. Как бездомную собачку.

— Вставай. На тебе ни царапины, — голос Бекетова.

Спокойный-спокойный. Как лёд. Словно ничего не произошло.

Опасаюсь смотреть в сторону патрульной машины.

Просто знаю, что тишина — мёртвая, в прямом значении этого слова.

Ни одного выжившего.

— Пошевеливайся!

Встряхивает.

Я снова начинаю смеяться.

Не могу остановиться.

Бекетов разжимает пальцы. Я падаю на асфальт, продолжая рыдать и смеяться.

Смеяться и рыдать.

Папины тренировки — фуфло полное, по сравнению с тем, что происходит в реальности.

Прекрати, прекрати, Марианна.

Возьми себя в руки. Ну же!

Но какой-то чертёнок нарочно растягивает губы в смехе без остановки.

У меня истерика, я не знаю, как это остановить.

— А-а-а-а-а!

На голову обрушивается поток воды.

Холодной!

Нет, млин, ледяной!

Что это?! Откуда?! Почему?!

Смех мгновенно становится в горле комом и, похоже, сдыхает прямо там же.

Я жадно хапаю ртом вечерний, прохладный воздух.

В сторону с глухим стуком летит пятилитровая пластиковая бутыль для воды.

Лёгкие на разрыв и под рёбрами сильно ломит.

Стираю ладонями с лица воду и стряхиваю капли.

— Стало лучше? — интересуется ледяным тоном Бекетов.

— Лучше, — соглашаюсь. — Спасибо. Меня просто от страха заклинило. Я это не контролирую.

— Я понял. Пора выдвигаться. Скоро здесь станет жарко.

Перед взглядом появляется крепкая, широкая, мужская ладонь.

Протянутая в мою сторону.

Ладонь Бекетова.

Хватаюсь за его ладонь — обжигающе горячую.

Мужчина лёгким рывком поднимает меня вверх с асфальта.

Рывок получается чересчур сильным.

Я прям впечатываюсь грудью в мощное тело Бекетова.

Изумлённо ахаю. Это же камень! Железо под моими ладонями.

С виду спокойный, как айсберг, с такими же ледяными глазами и пугающим хладнокровием.

Но грудь под моими ладонями поднимается и опадает. Вверх и вниз.

В чётком ритме.

А ещё… ещё под моей правой ладонью стучит сердце.

Марианна

Оказывается, у ледяного истукана есть сердце!

Живое и работающее бесперебойно, в частом ритме: тук-тук-тук…

Мотор на бешеной скорости разгоняет кровь по монолиту мускулистого тела.

Почему это сильно будоражит.

Я не впервые так близко к мужчине.

Но впервые к такому, как он… Взрослому, сильному и опасному. Смертельно опасному.

Чёрт, как же это нервы щекочет!

— Спасибо, — повторяю на автомате.

И, посмотрев на его напряжённое, волевое лицо, с плотно сомкнутыми губами, окончательно пропадаю.

Теряю контроль.

Не ведая, что творю, сама тянусь вверх. Для поцелуя.

Замечаю, как удивлённо распахиваются чёрные зрачки и полностью заволакивают темнотой светлую радужку.

Я накрываю губы Бекетова своими.

Он стоит без движения и даже не дышит.

Ну, точно истукан!

— Спасибо! — шепчу, задевая губами его губы.

— Отблагодаришь по…

Я обрываю фразу Бекетова ещё одним торопливым «спасибо» и расчерчиваю его языком по губам мужчины, скользнув им внутрь.

Ух…

Не знаю, что за демон заставляет меня целоваться так горячо и по-взрослому, с языком…

Бекетов бездействует.

Но потом через миг его губы приходят в движение.

Очень медленно и чувственно, запуская мурашки выплясывать на моей коже.

Но эта медлительность была обманчивой.

Через миг Бекетов обрушивает на меня тако-о-о-о-о-о-е…

Его язык толкается внутрь моего рта глубоко и ритмично. Бекетов не целует, но совокупляется с моим ртом.

От этой жгучей, фривольной мысли ноги становятся как студенистое желе, а мозги вообще превращаются в кисель.

Это уже не поцелуй, а нечто большое.

Ураган по шкале девять баллов — ничто по сравнению со штормом страсти, обрушившейся на меня.

Я почти не могу мыслить здраво.

Признаться, я вообще ничего не соображаю, лишь позволяю мужчине вытворять с моим ртом нечто непристойное.

Постанываю в его рот. Он ловит кончик моего языка и втягивает его к себе в рот, начиная скользит по нему губами, покусывать и сосать.

Поцелуй настолько жадный и острый, что хочется кричать от уколов болезненного удовольствия: ещё!

Руки Бекетова приходят в движение и стискивают меня до хруста с каждой косточке.

Он меня в лепёшку раздавит и наставит синяков на моей заднице, в которую впился пальцами.

Прижимает к себе тесно и близко, как будто на нас вообще нет одежды.

И даже если что-то на нас надето, то точно сгорит!

Потому что чёрт знает, что со мной творится, но я немного сошла с ума.

Взмываю резко вверх.

Под редкие перистые облака, под звёзды, уже рассыпавшиеся по тёмному небосклону.

Лечу и не могу остановиться!

Верните меня обратно. Потом, как-нибудь… никогда.

Но самое удивительное, что полёт мне не привиделся. Он реальный.

Тело резко взмывает вверх.

Небо становится чересчур близко, и я теряю ориентацию в пространстве.

Небо и земля меняются местами.

Губы горят, скулы сводит от напряжения…

Бекетов разрывает поцелуй варварски.

Он просто подхватывает меня, резко вверх, и тащит в машину, опуская на заднее сиденье.

Я порываюсь встать. Он толкает меня ладонью и удерживает её на груди, давит, вынуждая лежать. На спине.

Сам нависает сверху.

В моей голове снова рой непристойностей.

— Лежи. Спокойно лежи. Сделай медленный вдох и выдох. Повтори несколько раз. Глубоко. Глубже… Ещё глубже.

Бекетов командует и показывает, как надо дышать.

Через миг обруч, стискивающий лёгкие, ослабевает.

Я закашливаюсь и начинаю дышать жадно, но как прежде, без сильных, болезненных покалываний в груди.

Меня отпускает. Разом.

В единый миг всё напряжение покидает тело.

Я словно сдувшийся воздушный шарик, не могу пошевелить ни ногой, ни рукой, ни даже мизинчиком.

— Лежи и будь покладистой девочкой, Анна-Мария. Не прыгай на меня, — отчитывает меня Бекетов и покачивает пальцем перед моим лицом.