– Думаю, ты прав, – задумчиво сказала Морена. – Должна быть какая-то связь.

Таннер молча таращился на пластинку, стараясь мысленно влезть в шкуру Строителей. Думай, как они, думай… Издалека донесся смех: на Завтраке Дружбы веселились. Казалось, там смеются над ним.

Морена была не так терпелива.

– Можешь пялиться на эту штуку, пока не окосеешь, но нашу проблему это не решит.

И тут она ахнула. Таннер удивленно воззрился на нее: лицо знакомое, что-то не так с глазами, но в целом все как обычно. Только чуточку бледнее.

– В чем дело?

– Посмотри на нее еще раз, Таннер! Только скоси глаза к носу.

Он так и сделал. Звезды наплыли на надпись и пришлись как раз на буквы:

Звезды составились в слово!

ДАРВИН.

Неужели так просто? Они стремглав кинулись обратно в грузовой отсек, и Таннер, задержав дыхание, набрал на клавиатуре: Д-А-Р-В-И-Н.

Сначала ничего не произошло. Потом где-то внутри заклацали крепления. Огромная дверь начала открываться… и в лицо им ударила волна такой вони, что у обоих подогнулись коленки.

– Боже мой! А это еще что такое? – Морена зажала нос и отвернулась.

Смрад был так силен, что Таннеру пришлось собрать в кулак всю волю. Он сделал это и переступил через порог. Внутри ряд за рядом возвышались стальные контейнеры в сотню футов высотой. Они были набиты под завязку – более того, сталь вспухла, так их распирало изнутри. И все сочились какой-то смрадной дрянью. В них было не зерно – или что там в них загрузили шестьдесят семь лет назад. Достаточно было один раз увидеть то, что текло из баков, чтобы понять…

Склад наполняли нечистоты.

Миллионы смывов из нескольких сотен туалетов за шестьдесят семь лет полета.

– Ничего не понимаю, – пробормотала Морена, все еще прикрывая руками нос и рот. – Сточные воды всю дорогу перерабатывались, а то, что невозможно переработать, выбрасывалось в открытый космос.

– Очевидно, не в космос.

Вот вам и дефицит воды. Возможно, какая-то ее часть и перерабатывалась, но все остальное поступало прямиком в эти баки с отходами человеческой жизнедеятельности.

– О чем только думали эти Строители?! – простонала Морена.

Выносить вонь было больше невозможно – ни мгновения! Схватив Морену, Таннер вывалился обратно, на свежий воздух сельскохозяйственных угодий М-Бика. Кислород освежил мозг, и все встало на свои места. Таннер понял. Мысли Строителей были просты, как и стоящая за ними истина. Если твоя цель – подарить звездам жизнь, нет никакого смысла работать с высшими ее формами. Начинают всегда с низших.

– В планы Строителей никогда не входило построить человеческую колонию, – сказал он Морене. – Наша единственная задача на М-Бике – шестьдесят семь лет плодить бактерии. Это не мы – драгоценный груз. А наше дерьмо!

Но не успели они хорошенько обдумать эти прискорбные новости, как воздух наполнился жуткими звуками. Завыли сирены круготрясения – и на сей раз Таннер тут был совершенно ни при чем.

В истории М-Бика было только одно настоящее круготрясение. В корабль врезался метеор и столкнул крутящийся барабан на несколько градусов с курса. В результате удара погибли все, кто оказался в неправильное время в неправильном месте, – в том числе и родители Морены. Пробоины в корпусе не случилось, механизмы во внешней оболочке судна сделали свое дело, балансиры переместились на положенные места и выровняли корабль на курсе. Контроль над вращением удалось восстановить.

Но сейчас все было иначе. Компенсировать притяжение Примордия ни один конструктивный элемент уже не мог. Постоянное плавное вращение М-Бика превратилось в тряску, нараставшую с каждой минутой. А это означало одну простую вещь: стартовать надо немедленно. Корабль рухнет на планету куда скорей, чем хотелось бы.

Люди в панике выскакивали из-за столов Завтрака Дружбы и стремглав мчались прочь – домой за вещами, если жили достаточно близко, или прямиком к ангару транспортного челнока. Земля качалась под ногами, будто пол в комнате смеха; искусственная гравитация никак не могла решить, в каком направлении ей теперь работать.

Таннер с Мореной метались по главной дороге. Они останавливали людей, пытаясь рассказать, что обнаружили, пытаясь предупредить, – никто их не слушал. Наконец им навстречу попался Оушен Клингсмит.

– Да что с вами, идиотами, такое? – заорал он. – Не стойте как вкопанные, бегом к челноку!

Что бы там между ними ни происходило, а оставить человека в неведении Таннер не мог.

– Челнок – совсем не то, что ты думаешь, Оушен, – сказал он, стараясь звучать спокойно. – Он не может никого спасти. Но у меня есть идея, что может.

– Да ты совсем рехнулся! – Оушен посмотрел на Таннера так, как не смотрел никогда. Где-то в глубине его глаз промелькнуло сочувствие, будто росток человечности пробивался к свету сквозь толщу высокомерия.

– Слушай, Берджесс, мы никогда особо не дружили, но сейчас это все не имеет значения. Мы все – колонисты. Идемте со мной, вы оба. Давайте погрузимся на челнок, и если вы все еще захотите спорить, мы поспорим после того, как приземлимся.

Таннер покачал головой.

– Ноги моей не будет на этой посудине. И твоей там, по-хорошему, тоже нечего делать.

Всякое сочувствие испарилось из Оушена так же быстро, как появилось.

– Ну и отлично! Оставайтесь здесь и помирайте, мне-то какое дело. Вы этого заслуживаете.

И он убежал к остальным.

– Если у тебя действительно есть план, самое время мне о нем рассказать, – Морена обернулась к Таннеру и испытующе уставилась на него.

– Есть, – вздохнул тот. – Но тебе он вряд ли понравится.

Транспортный челнок отделился от М-Бика. Колонистов пересчитали по головам. Все были на месте, кроме двух.

За несколько минут до того, как М-Бик вошел в атмосферу Примордия, Таннер и Морена выбежали с фермы и припустили к грузовому отсеку. На обоих были костюмы радиационной защиты. Кругом целые сады валялись корнями вверх после круготрясения. Грядки летали по воздуху, словно подхваченные торнадо. Земля уворачивалась из-под ног, играя в чехарду с гравитацией.

– Это бессмысленно! – крикнула Морена на бегу. – Нас ничто не спасет! М-Бик все равно упадет на планету и сгорит.

– Упадет, – согласился Таннер. – Но не сгорит. Он не для этого предназначен. Если он сгорит, на миссии можно будет поставить крест.

– Но ядро реактора…

– Если я понял правильно, оно будет отстрелено обратно в космос. Строители не стали бы рисковать заразить планету радиацией.

И действительно, весь М-Бик внезапно погрузился во тьму. Это могло означать только одно: корабль и вправду попрощался с реактором.

Спотыкаясь о древесные корни и вывороченную брусчатку дороги, они ощупью добрались до люка в грузовой отсек. Аварийные лампочки через каждые десять ярдов давали достаточно света, чтобы различить вспухшие контуры баков – но не более. Вонь стояла невыносимая. Вдобавок Таннер отчетливо слышал плеск жуткого содержимого контейнеров. Оно и сейчас-то пахло чудовищно, а будет еще стократ хуже! Таннер загерметизировал мягкий шлем радиационного костюма, активировал подачу кислорода и показал на лестницу, ведущую на бак № 106.

– Полезли! – сказал он Морене.

Она яростно воззрилась на него сквозь прозрачную маску.

– Мы что, и правда должны это сделать?

– А у тебя есть идея получше?

Она не ответила и начала взбираться.

– Ненавижу тебя, Таннер! – пробормотала она сквозь зубы.

Ну и ладно. Если они выживут, долго ее ненависть не продлится. Впрочем, если не выживут – тем более.

Наверху Таннер открыл шлюз контейнера и вперил взгляд в темноту. Ничего, конечно, не видно… но ведь ты все равно знаешь, что внутри. Поэтому он решительно перестал думать и просто прыгнул. Туда, в тошнотворное месиво. Возможно – но только возможно! – оно окажется достаточно густым, чтобы поглотить силу столкновения корабля с планетной твердью. Через мгновение он ощутил, что к нему присоединилась Морена, и крепко схватился за нее. Больше делать было нечего – только ждать. И слушать металлический стон корабля, который сжимала в объятиях атмосфера Примордия.