– Можешь. Эксперименты закончены, но прояснили они для нас немного.

– И что же они прояснили для нас?

– Во-первых: у тебя совершенно нормальное вкусоощущение. Вкус приходит без опозданий. Вовремя. В отличие от меня. Второе, ты различаешь запахи с запозданием, но все – таки различаешь. Для меня мир запахов скончался. Третье – я родившийся, выросший и проведший в этом городе всю сознательную жизнь забыл все названия, за редким исключением. Кроме Петербурга и Невского проспекта ничего не помню. По-прежнему прекрасно ориентируюсь в городе. Помню откуда, куда и как можно пройти и все. На этом мои знания о топографии города иссякают. А вот ты, приехавшая в город в командировку, помнишь все названия, ну не все, а в рамках своих знаний о городе.

– У меня было мало времени для экскурсий, но что – то помню.

– Я помню весь этот город, кроме названий. Когда бежали по Марсову полю, мимо этого дворца… опять забыл, как он называется…

– Михайловского замка, – вежливо подсказала Наташа.

– Точно, Михайловского замка, так вот все знакомое, все родное. Но названия стерты, начисто. И, как выясняется, не задерживаются в голове. Почему?

– А ты не пробовал, читать вывески, что бы восстановить их?

– Это не приходило на ум. А теперь не уверен в том, что не потерял и эту способность. Давай проведем еще один эксперимент. На этот раз в качестве подопытной крысы выступлю я.

Взял первый попавшийся журнал, из большой стопки, рядом с телевизором. Попытался его прочитать. Буквы были смутно знакомы, но слова, которые получались после мучительных попыток были сплошной абракадаброй.

– Покажи журнал, – попросила, видя мою беспомощность. Посмотрела и улыбнулась.

– Ты знал какие – нибудь иностранные языки?

– Да честно говоря, не очень, – было стыдно признаваться в полной не способности к языкам.

– Тогда понятно. Этот журнал на французском языке.

Она поднялась со своего места и подошла к стопке журналов. Выбрала один из них.

– Попробуй вот этот.

Взял журнал и начал читать:

– Люди, приговоренные к разглядыванию телеэкранов, согласятся со мной… Фу-у-у-у, хоть читать не разучился. Курить не могу, есть нормально тоже, если бы к этому добавилась потеря чтения, полные кранты.

– Почему тогда не обращал внимания на названия улиц, написанные на табличках?

– Это, просто можно объяснить. Отсутствовала привычка. Город знаю хорошо, раньше, видимо, на таблички тоже внимания не обращал. Поэтому, наверное, и сейчас не обращаю.… Слушай, мы что-то отклонились от темы. Что там осталось. Вкус, запах, память, что еще?

– Цвет. Помнишь, ты сказал, что лед зеленый. Я видела его все время обычным, серым. Ни чего в нем странного не было.

– Да, цвет. Придется экспериментировать дальше. Какого цвета стены?

– Белого.

– Белые, точно.

– А ковер, – задала вопрос в свою очередь.

– Красный с желтым.

– Ага, правильно.

– А какие у тебя глаза?

– Были серо – голубые.

– Такие, и остались, Юрочка. Очень красивые глаза.

– Спасибо. Дальтонизмом с тобой не страдаем. Тогда получается, что – то было со льдом. Между нами есть различия в восприятии, но цветоощущения он не касаются. Значит оно, то что напало на нас под мостом, сделало так, чтобы каждый из нас видел цвет льда по – своему. Не так как другой.

Опять все упирается в меня. Она видела совершенно естественный цвет льда и, тем не менее боялась идти по нему. Я же напротив, отдавал отчет, что со льдом что– то не то, но это меня не насторожило. Как осел, поперся по этому хитрому льду. Стоп.… Считал, что продвижение по льду будет безопасным, был уверен в этом. Меня не насторожил его цвет. Нет не то… Вот оно! Кто– то, изменив цвет льда в моем восприятии, хотел подать сигнал. Предупредить о том, что лед опасен. Но внимания я на это не обратил, скорее всего, под влиянием чего– то извне. Таким образом, появляется два ОНО. Номер один – ОНО, хотевшее убить меня. И номер два – ОНО, стремившееся предупредить меня. Эти оно расползаются, как тараканы, по определению великого комбинатора. Хреновина под номером один не просекла веревку. Во многом именно она нас и спасла. Но главное не это. Главное, что есть кто– то или что– то , путающееся меня оберегать. Это вселяет кое– какую надежду. Но, вот какую и на что?..

– Юра, почему ты замолчал. О чем думаешь?

– Всякая ерунда в голову лезет. Ничего конкретного. Пожалуй, кроме одного…

– Чего же?

– А того, что люблю и хочу тебя немедленно!

Подхватил ее на руки, и умышленно громко кряхтя, понес в спальню. Она смеялась и обзывала сексуальным маньяком. И еще неукротимым, диким жеребцом. Примерно так себя и чувствовал.

После всего лежал расслабленный и удовлетворенный. Думал о природе времени в этом городе. Часы перестали быть определителями времени. А осталось ли само время? Затянувшийся день позволял думать, что нет. Мы ориентировались исходя из прошлых представлений о промежутках времени. Из всех возможных часов остались, только биологические часы наших организмов. Но они далеки от совершенства. Расстраивало не отсутствие сменяемости дней и ночей, а полная невозможность установить часы и минуты.

– Юрочка, опять кушать хочется, – вывела из оцепенения Наташа. Будем считать, что приближается обед, а значит сейчас, примерно, полдень.

– Я тоже бы сейчас отдал должное твоей стряпне.

– Хитрый ты все – таки. Умеешь от работы увиливать. Ну да что с тобой поделаешь? Сейчас пойду готовить. Но на твоей совести, огонь. От этого не открестишься.

– Это мы могем, это мы со всем нашим удовольствием, ваше превосходительство.

Пришлось опять крушить красивую мебель, превращать ее в пищу для огня, что бы приготовить пищу для себя. Все и в этом мире завязано на еде и сексе. Скоро в камине уже утробно выло. Пламя иногда громко стреляло обугленной карельской березой. Из головы не вылезало, существование двух оно. Тварь, напавшая из подворотни, не убила меня только из– за собственного скудоумия. Или может быть, из-за излишней самоуверенности и невнимательности. Она хотела убить меня, а не арестовать за ограбление магазина. В этом сомнений нет. Ей почти удалось придушить меня. Почти. Если бы вместо этого, просто приложилось бы сзади чем – ни будь тяжелым к моей голове, исход встречи был бы предрешен. Тварь хотела убить меня голыми руками. Такое желание возникает, как правило, к какому то конкретному человеку. Если, конечно, убийца не маньяк. Очень хотелось думать, что в данном случае имело место второе. Что тварь испытывала ненависть ко всему роду человеческому, а не ко мне Юрию Юзовскому, как отдельно взятому человеку…

– Картошки не почистишь, мыслитель? – вторглась в мои мысли Наташа.

– Конечно, любимая.

Принес с кухни картошки и швейцарским ножом принялся чистить.

– Что ты молчишь?

– Понимаешь, Наташенька. Чистка картошки занятие самоуглубленное. Оно требует полной отрешенности от внешнего мира, полной концентрации на предмете познания, в данном случае, вот этой вот картофелине. В противном случае, можно очистить, вместо картошки, палец на руке. А это приведет…

– Болтун ты Юрочка. Просто не можешь сказать, что надо подумать и попросить не приставать к тебе какое-то время.

Пришла пора удивляться мне ее способностями и умом.

– Тебе никто не говорил, что ты идеальная женщина?

– Нет, такого мне ни кто не говорил. Очень хочется узнать, что в твоем представление – идеальная женщина?

– Идеальная женщина, не только понимает, чего хочет мужчина, но и делает то, что он хочет.

– Очень эгоистическая точка зрения.

– Разве для тебя является откровением, что все мужчины эгоисты? Ты об этом не знала?

– Знала, но забыла. Теперь, с твоей помощью, это знание возвращается. Ладно, все. Чисти картошку, а то и вправду порежешь пальчики свои красивые.

– Благодарю за доверие!

Итак, на чем остановились. Мне просто повезло. Сумел его убить не потому что оно недооценило меня, а потому что тварь переоценила себя. Выходит, это существо, первое оно, которое желает зла. Нет, скорее всего, оно было его посланником. Вряд ли бы удалось справиться с ним самим. Если первое оно в состояние читать мои мысли и предугадывать поступки, нож оно по всякому должно было просчитать. Но ведь с веревкой оно, что – то не додумало? А может быть это второе оно, как и в случае с веревкой закрыло для него, что я имею нож? Нет, вряд ли. Это был исполнитель. Как и в случае на реке. Исполнитель божественной воли, способен ошибаться. А вот способен ли на ошибку Бог? Одно можно сказать с уверенностью – и первое, и второе ОНО были Богами. Неужели, в конце концов, я обрел веру в сверхъестественные силы?! Выходит так. Даже если эти оно и не боги, то уж всяко высшие существа, способности которых превосходят способности любого человека. А может быть это иноземельная агрессия? Вряд ли. Не стали бы пришельцы городить огород из-за двух человек. Но почему тогда я стал предметом столь пристального внимания со стороны этих высших существ? Наверное, тварь, убитая мной в подворотне была и там, на реке. Странный костюм, так похожий на костюм аквалангиста, шапочка эта дурацкая. На реке у него не получилось. Решил исправить ошибку, напав второй раз из подворотни. А может это все – таки инопланетяне? Нет, в существование Богов еще с большой натяжкой могу поверить, а инопланетный разум, заинтересованный моей скромной персоной, в голове не умещается. Чем дальше в лес, тем больше дров. Делаем вывод, наиболее достоверный и приемлемый, из всей той информации, что имеем. Из мира никуда не исчезли два божественных начала. Первое – зло, оно пытается убить меня. Второе – добро, оно защищает и противоборствует первому. Хотя, без всякого упрека, помогать могло бы и посущественнее. Никогда не был верующим, тем более религиозным человеком. Но почему сейчас я так уверен в своей теории о божественных началах? Именно, уверен! Почему камнем преткновения стал я? Вот настоящая загадка. И еще одна, какая роль во всем этом отведена Наташе? Если допускать возмож…