Кажется, я задремала, вернее, провалилась в мрачную бездну, на дне которой что-то быстро вращалось, меня замутило, и тут я поняла, что кто-то трясет меня за плечо и кричит:

– Аня! Аня! Очнись!

Я открыла глаза и увидела перед собой что-то громадное и серебристое. Самолет? За мной прилетел самолет? Меня продолжало мутить, затылок налился свинцовой тяжестью, шея нестерпимо болела. Какой-то огромный человек опустился передо мной на корточки, заглянул в лицо, а затем молча подхватил на руки и понес к тому, что я приняла за самолет. Но это была машина, какой марки, я не определила, потому что не великий специалист в этих делах, но поняла, что так сверкать может только дорогой автомобиль. Он таинственно мерцал в начинавшей расступаться темноте. Я вгляделась в лицо человека, который понес меня к машине, и охнула. Это был Клим Ворошилов. И я поняла, что мои прежние злоключения ничто по сравнению с будущими.

– Ты можешь не беспокоиться, я все рассказал гаишникам, они захватили и то крыло от «Москвича», которое ты так бережно прижимала к груди. Они говорят, что непременно найдут виновника аварии. И ты получишь сполна не только по страховке, но и от того проходимца, что подсек тебя. Я об этом сам позабочусь. – Клим говорил спокойным убедительным тоном, он даже не смотрел в мою сторону. Уверен, что я не пропустила ни единого слова.

В голове у меня до сих пор шумело, шею сковал специальный воротничок, который на меня надели в травмопункте, там же мне сделали пару инъекций, и теперь я чувствовала себя несравнимо лучше, чем в тот момент, когда вылезла из арыка и оказалась одна на обочине.

– Мне показалось, что эта развалюха меня преследовала, – сказала я и не узнала своего голоса, такой он у меня был слабый и дрожащий. – Сначала «Москвич» норовил врезаться в машину сзади, а потом пошел на лобовое столкновение. Что бы это значило?

Клим посмотрел на меня и усмехнулся.

– Это значит, что у тебя очень богатая фантазия. Кому потребовалось тебя преследовать? Наверняка какой-нибудь чудила залил себе мозги водкой и решил полихачить, показать, что японская тачка дерьмо по сравнению с отечественным шедевром автомобилестроения. А то вообразил себя Шумахером! С этим милиция разберется, а ты успокойся! Все позади! Ничего страшного не случилось. У тебя нет даже сотрясения мозга, только растяжение шейных мышц. Все, что тебе нужно сейчас, – легкое болеутоляющее и хорошо выспаться.

– Знаю.

– Твой автомобиль отбуксировали в мастерскую. Я узнавал, ничего страшного. Выправят бампер, вставят стекла, заменят одну фару. Ты еще хорошо отделалась, видно, катила на небольшой скорости.

– Да, – ответила я, – только показался поворот, и я сбавила скорость.

– Прекрасно, – улыбнулся Клим, – иначе машина могла бы перевернуться. Но меня удивляет, почему эта сволочь на «Москвиче» не остановилась и не оказала тебе помощь? Скорее всего действительно нализался или думал, что ты погибла. В таких случаях не у всех выдерживают нервы.

Он помолчал некоторое время и задал новый вопрос:

– Откуда ты ехала так поздно? Неужели непонятно, что ночью на дорогах вдвойне опаснее, тем более одинокая женщина в шикарном автомобиле – самая лакомая приманка для грабителей.

– Может, он хотел завладеть моей машиной, но не рассчитал, что я свалюсь в арык? Как только мосты в «Ниссане» не полетели и колеса? Я думала, он развалится на части.

– Большой запас прочности, – усмехнулся Клим, – благодари японцев. Они просчитали и таких водителей, как ты, которых может занести в арык и еще куда-нибудь похуже.

Да куда еще хуже? Меня уже занесло дальше некуда. Я попыталась вспомнить, что такое нормальная жизнь. Например, такая, как вчера. И не вспомнила...

Клим ободряюще улыбнулся мне и потрепал по колену. Я поспешно отодвинула ноги.

– Успокойся, Аня, – сказал он. – Ты выздоровеешь, у тебя все будет в порядке.

– Знаю.

Я кивнула, и тут же в шею словно вонзился клинок. Я охнула и замерла, схватившись обеими руками за воротник. Боль медленно отступила. Клим выпустил воздух сквозь стиснутые зубы и выругался.

– Я сам найду этого ублюдка и непременно сверну ему шею.

– Спасибо, Клим, что помог. Не знаю, что бы я без тебя делала. – Тут только до меня дошло, что он тоже слишком поздно оказался на дороге, ведущей к поселку. Откуда он возвращался?

Я не преминула спросить об этом Клима, но он сказал совсем другое:

– Римму Витальевну я предупредил, что ты попала в небольшую аварию. Объяснил, что ничего серьезного и скоро привезу тебя домой.

– Римму Витальевну? – поразилась я. – Откуда ты знаешь Римму и ее телефон?

Клим покосился на меня.

– Как ты думаешь, откуда я ехал?

– От нас? Ты приезжал ко мне и познакомился с Риммой?

– Не совсем так. Я приезжал в гости к Римме Витальевне. И очень удивился, когда узнал, что вы живете в одном доме.

– Ты удивишься еще больше, когда узнаешь, что она первая жена Сережи, – сказала я сухо. – Я поняла, что тебя, наверное, пригласили на вечеринку. Ты знаком с ее издателями?

– Очень хорошо знаком, – кивнул Клим, – но ты удивишься, что я тоже собираюсь издавать ее книги, только не в России.

– Господи! Ты живешь не в России? Ты тот самый американский издатель? – Я потерла виски. – Не могу поверить, ты заделался бизнесменом. Клим Ворошилов – американский бизнесмен! Как это случилось?

– Очень банально, если считать банальным получение наследства за границей.

– У тебя оказались родственники за границей? Откуда?

– Брат моей бабушки был моряком, плавал на торговых судах. Попал в плен к японцам, каким-то образом бежал, оказался сначала в Бразилии, затем перебрался в Штаты, женился на дочери богатого издателя из Сан-Франциско. Детей у них не было, приемный сын погиб в автокатастрофе. Словом, я оказался единственным наследником. И шесть лет назад перебрался в Сан-Франциско. Дела идут неплохо, я стараюсь издавать российских авторов на английском языке.

– И как, покупают?

– Вполне прилично. Интерес к России довольно большой, хотя я бы не сказал, что американцы – самая любопытная нация в мире.

– И ты сам ездишь к каждому российскому писателю, которого хочешь издать? Не накладно ли?

– Накладно, но переговорами с авторами и издателями занимаются мои агенты, только для Риммы Витальевны я сделал исключение. Во-первых, она по-настоящему талантливый автор...

– Я очень рада за нее, – сказала я тихо. – У нее появилась цель в жизни. А во-вторых, ты, наверное, узнал, что она инвалид?

– Нет, дело не в этом. На вторую позицию я бы поставил то, что она живет в моем родном городе. И самое, может быть, главное – я хотел узнать о тебе. Я думал, ты уехала. И когда Галина Филипповна сказала, что ты в городе, вышла замуж и у тебя дочь, прости, я не смог удержаться и сразу поехал к тебе. Правда, ты встретила меня очень нелюбезно.

– А ты ожидал другого? После того, что случилось, ты думал, я брошусь в слезах и соплях тебе на шею?

– Нет, не ожидал. – Он искоса посмотрел на меня. – Только не нервничай. Тебе нельзя!

– А как я должна реагировать на твое появление? Только-только стала все забывать, и вдруг ты как снег на голову.

– Долго же ты меня забывала, – его губы скривились в усмешке.

– Я не тебя забывала. Ты мне всегда был безразличен. Я не могла забыть того свинства в гостинице!

– Свинства? В гостинице? – Клим вдруг свернул на обочину и выключил скорость. – То, что произошло между нами, ты называешь свинством?

– А как иначе это называется? Ты нажрался, как свинья, и изнасиловал меня. И всю ночь не отпускал.

– Господи! – Клим схватился за голову. – Не был я пьян, понимаешь ты это или нет? Просто у меня крыша поехала. Я тебя с первого класса любил, безумно, до умопомрачения! Ради тебя дрался, выпендривался, гонял на мотоциклах, а ты смотрела на меня как на пустое место. Как же, двоечник, прогульщик, хулиган... А ты – чистенькая, правильная, отличница! Тебе бы хоть раз посмотреть на меня по-другому, понять, что творилось у меня в душе... Нет, ты смотрела в другую сторону. Сашка Калашников... Калаш... Вы с ним дружили, я знаю. Уж он-то подходил тебе по всем меркам. Спортсмен, красавец, мечта всех девчонок.