— Проклятие! — сказал Корвин. — Как же избавиться от этой мрази? Хвала Мириалю, хотя бы этой ночью мы в безопасности. Окна здесь для них слишком узкие. Вот только с возвращением в Храм придется подождать до завтра.

— Если к завтрашнему дню там кто-то останется. — Лицо Гальверона посуровело. — Эти твари прорвутся на верхние этажи, как только настанет ночь. И никто не сумеет обрушить лестницу, если только мы не вернемся со взрывчатым порошком. Им придется всю ночь защищать лестницу от противника, который намного превосходит их и числом и силой. Как думаешь, много ли у них шансов пережить эту ночь?

Повисла мертвая тишина.

Алианна лихорадочно думала. Девушку очень напугала угроза Гальверона выкинуть Пакрата на улицу. Она совершила ошибку, приняв его доброе к ним отношение за мягкость характера. Теперь она поняла, что была не права. Он мог быть учтивым, но оставался непреклонным, когда делал то, что считал правильным. Сейчас она чувствовала себя очень уязвимой. Как долго сможет продержаться Пакрат, прежде чем его натура возьмет верх над страхом? Сколько пройдет до того, как Гальверон и Алестан дойдут до открытой вражды?.. Вот если Гальверон окажется у нее в долгу, может быть, она сумеет спасти своих изменчивых и непредсказуемых друзей.

Сумею ли я?

Осмелюсь ли?..

—  Я могу… — Что это случилось с ее голосом? Алианна прочистила горло, сделала глубокой вдох и начала снова. — Я могу сделать это, — услышала она будто со стороны. — Я пойду, если ты пообещаешь мне позаботиться о моих друзьях, несмотря ни на что. Тогда я отнесу в Храм ваш чертов взрывчатый порошок…

Один из солдат прыснул, но его смех быстро умолк, когда он понял, что смеется в одиночестве.

— Нет — выкрикнул Алестан. — Не дури, Алианна. Зачем тебе рисковать жизнью ради чужих людей, которые станут плевать тебе в лицо, если узнают, кто ты?

— Потому что я хочу, чтобы мы начали жизнь в Храме достойно, — ответила она. — Я не желаю, чтобы от нас воротили нос из-за того, кто мы такие. — Она обернулась к Гальверону. — Если я пойду, ты дашь мне обещание, что ты и твои люди не скажут никому, откуда мы явились. И станешь защищать нас — иначе можешь забыть об этом.

Командир поднял брови.

— Ты хочешь, чтобы я солгал иерарху?

Лицо Алианны затвердело.

— Можно не говорить всей правды.

Проницательные синие глаза Гальверона неотрывно смотрели ей в лицо.

— С чего ты взяла, что справишься? — спросил он наконец.

— Пробираться и прятаться — это то, что я умею делать лучше всего, — без колебаний отозвалась Алианна. — Я зарабатываю на жизнь тем, что никто меня не видит. Я умею находить укрытия, сливаться с тенями. И если снаружи действительно мрак, это мне только поможет.

Командир покачал головой. Впервые на его лице отразилось сомнение.

— Алианна, я не знаю. Нам отчаянно нужно доставить порошок в Храм. На кон поставлено несколько сотен жизней, и если ты действительно уверена, что можешь это сделать, какое я имею право отказывать им в шансе выжить? Но я не могу отпустить тебя на верную смерть. Кругом слишком много этих монстров. Один из них может заметить тебя, и тогда все будет кончено.

Корвин вздрогнул.

— Ты прав. Возможно, они достаточно умны, чтобы наблюдать за дверью. Что здесь требуется, так это маленькая диверсия — когда она выйдет из Цитадели. Что-нибудь, что отвлечет этих тварей, чтобы у нее появился шанс.

Гальверон ничего не сказал, но его взгляд переместился на тело Тоселя.

— Здесь есть люк, который ведет на крышу, — произнес он деловым тоном.

— Черт тебя подери! — взревел Алестан. — Это просто подло!

Командир пожал плечами:

— Даже если выбирать между ним и твоей сестрой? Я понимаю, что это отвратительно, но разве теперь ему не все равно? Они не могут убить его во второй раз. Зато, возможно, это спасет жизнь Алианне.

Алестан не ответил, но его лицо закаменело.

— Ты ублюдок, — прошипел он.

Гальверон сузил глаза.

— Ты уже один раз назвал меня так. В следующий раз будь поосторожнее в выражениях.

Из теней послышался мягкий голос Гелины.

— Алестан, он прав. Так же, как и Алианна. Если она сумеет спасти все эти жизни в Храме, им придется нас впустить. И если кто-то и может это провернуть, то только она. Ты знаешь, она лучше всех нас умеет передвигаться незаметно.

Юноша нехотя кивнул:

— Да знаю я, знаю. Но… — Он повернулся к Гальверону. — Если она умрет, я скормлю тебя этим тварям собственноручно.

Гальверон мрачно кивнул:

— Если она умрет, ты получишь возможность попытаться, даю слово. Только ты и я…

К этому времени Алианну уже достали оба.

— Заткнитесь, вы, — прошипела она. — Я не собираюсь умирать, ясно?

Она надеялась, что ее голос звучал более уверенно, чем она чувствовала себя.

— Если бы я думал иначе, я бы тебя не отпустил, — сказал Гальверон.

Алестан с ненавистью покосился на него.

— Ладно, если уж она идет, ей нужна чертовски хорошая диверсия. Лучшая, чем тело несчастного Тоселя, скинутое с крыши им на обед. Я хочу сказать, что там полно тел на дворе возле Храма. Почему их должно привлечь еще одно?

— Предложи что получше, — сказал Корвин.

— Судя по этим тварям, они предпочитают падали свежее мясо. Что нам сейчас нужно, так это приманка.

Долгую секунду никто не произносил ни слова. Алианна знала, что все смотрят на свои башмаки или вверх, на покуда каждый ждал, что первым заговорит кто-то другой. Он прав, и они все это знают. Но никто не готов стать добровольцем.

Тогда, в тишине, Алестан шагнул вперед.

— Она моя сестра, — сказал он. — Я сделаю это. Теперь настала очередь Алианны протестовать.

— Алестан, нет! Я не допущу, чтобы ты погиб из-за меня! Юноша усмехнулся. Теперь он снова был ее братом, которого она знала и любила.

— Ага, — насмешливо сказал он. — Вот как ты запела! Если ты собираешься рискнуть своей головой, почему я не могу сделать то же самое? — Не слушая возражений, он добавил; я вовсе не собираюсь совершать самоубийство, пока это в моей власти. Во всяком случае, не больше, чем ты. Может, ты лучше всех крадешься и прячешься, зато я — самый быстрый. И у меня есть идея.

Он повернулся к Гальверону.

— Ты сказал, на крыше есть люк?

— Верно. Он ведет на галерею, которая тянется вдоль парапета.

Алестан кивнул:

— Отлично. Вот мой план: мы берем беднягу Тоселя, как и собирались, и кладем его перед люком. Потом я вылезаю наружу и бегу вокруг парапета, пока не привлеку их внимание. Когда они кидаются в атаку, я ныряю обратно в люк, но твари все равно спустятся, чтобы обследовать Тоселя, поскольку раньше там не было тела. А если один кусок живого мяса только что бегал здесь, то этот другой тоже может быть еще жив.

— Неплохо придумано, — сказал Гальверон. Он улыбнулся и тут же скривился, потревожив раны на лице. — Очень хорошо, в самом деле.

Рудокоп Ареом тем временем задумчиво рассматривал тело Тоселя. Теперь он поднял глаза.

— Я думаю, мы можем еще улучшить план, — сказал он. — Если уж диверсия, так диверсия. У нас полно взрывчатого порошка и до черта шнура. Давайте отплатим этим проклятым тварям. Ежели они желают жрать наших людей, я им обеспечу такой пир, который они еще не скоро забудут.

— Сударь?

Все Серые Призраки вздрогнули, услышав голос Пакрата, звучащий так непривычно вежливо. Похоже, ему преподали хороший урок, который возымел действие. По крайней мере на ближайшее время.

— Да, парень?

Ареом тщательно старался скрыть свою неприязнь. Пакрат злорадно ухмыльнулся.

— Если вы все равно собираетесь взорвать тело Тоселя, то почему не добавить несколько небольших сюрпризов? Знаете, гвозди, битое стекло и все такое?

Ареом расхохотался.

— Ну, что ж… Кто бы мог подумать, что ты у нас гений?

Алестан мрачно наблюдал, как двое солдат волокут тело Тоселя вверх по лестничным пролетам. Видимо, они начинали понимать истинный смысл фразы «мертвый груз». Судя по выражениям их лиц, они с удовольствием принялись бы жаловаться на свою ношу, но поскольку за ними следовали друзья умершего человека, им приходилось держать себя в руках.