Все еще испытывая ярость и разочарование, Гхэ повернул к лагерю; воины поспешно сворачивали шатры. Порыв мчаться вперед одному и в одиночку схватиться с врагами был почти непреодолим. Но нужно слушаться Мха, который знает здешнюю магию и множество обитающих вокруг богов лучше него. У Мха было колдовское зрение, он мог видеть далеко вперед, что никак не удавалось самому Гхэ: стоило ему попытаться, как дух, посланный на разведку, тут же старался сбежать, так что приходилось пожирать непокорного. Мох распоряжался своими помощниками как-то иначе – он их уговаривал и заключал с ними сделки, так что они охотно ему служили. Собственная сила шамана не шла ни в какое сравнение с мощью Гхэ, но менг имел определенные преимущества – он знал, где находится Хизи и ее похитители, знал, что через несколько дней пути их отрядов пересекутся у подножия высящейся на западе горы. Мох уговаривал Гхэ до тех пор не наносить удара. Ждать было трудно, так трудно! Однако одну вещь Гхэ теперь, когда Квен Шен больше не сбивала его с толку, хорошо понимал: он не воин, он оружие. Таким его сделал бог-Река, потому что не мог даровать мудрости и понимания, где и когда наносить удар. Это было дело Мха. Мох знал, как использовать Гхэ.

Так что – будучи оружием – он, пожалуй, слишком много думал. Мысли лишь смущали и запутывали его.

Гхэ вернулся в лагерь, гадая, что сообщит ему Ган.

Ган, спотыкаясь, добрался до ручья, нашел место, где вода не была взбаламучена копытами, опустился на колени, зачерпнул ладонью чистой и невероятно холодной влаги и осторожно промыл ссадины на лице и шее. Так близко, так близко он подобрался к решению задачи и все же теперь сомневался, правильно ли поступил. Возможно, было бы лучше, если бы Мох оказался уничтожен.

Что ж, не следует винить себя за те слова, что вырвались, когда Гхэ в него вцепился. Никогда за всю свою долгую жизнь Ган не мог и вообразить могучих сил, что действовали здесь, вдали от простого и бесплодного мира Реки. Кипящая здесь незнакомая жизнь пугала Гана, и он опасался за Хизи. Она оказалась той осью, на которой все вращалось, а при слишком большой нагрузке ось может и сломаться.

Но, да возьмет его вода, этот неизвестный, никогда не виданный Чернобог начинал казаться даже более устрашающим, чем Гхэ. Он был тем, кто уже более тысячи лет плетет сети, готовясь к тому, что произошло лишь теперь. Он наверняка не захочет менять свои планы и уж подавно не станет принимать в расчет чувства и желания тринадцатилетней девочки. Каковы бы ни были эти планы тысячелетней давности, они не могли учитывать личность Хизи. Ее нельзя было предвидеть – Чернобог ожидал лишь появления наделенного определенными качествами потомка Реки. У Хизи же имеются собственные взгляды и устремления, и они могут не совпасть с тем, чего хотят от нее боги.

Ган закрыл глаза, стараясь представить себе ее лицо: закусив губу, девочка склоняется над раскрытой книгой…

Когда же он вновь открыл глаза, то неожиданно действительно увидел в воде отражение женского лица.

– Если ты закричишь, – прошептала женщина, – если издашь хоть звук, то умрешь. Ты меня понял?

Ган повернулся к Квен Шен и кивнул. Позади нее стоял суровый Гавиал.

– Ты сейчас пойдешь со мной к лошадям и сядешь на коня. Не вздумай сопротивляться. Если сделаешь, как я говорю, не только останешься жив, но и увидишься со своей дорогой ученицей снова.

Ган пожал плечами, хоть и не смог скрыть гнева, и двинулся за Квен Шен туда, где были привязаны лошади. Наверняка Мох или Гхэ почувствуют неладное и найдут их.

Но прошло полдня, их усталые взмыленные кони домчали их до опушки невероятно огромного леса, и Ган был вынужден признаться себе, что в этом он ошибся. Гавиал приказал пустить лошадей шагом – иначе те не выдержали бы.

– Ты глупец, – словно между прочим бросил он Гану. Старик резко повернулся в седле. Что-то в голосе Гавиала звучало иначе, чем раньше.

– Вот как?

– Ты нас выдал. Мы управляли вампиром, а ты дал ему средство ускользнуть. Ты и представить себе не можешь, что ты выпустил на свободу.

– Думаю, что могу. А вот можете ли вы?

Квен Шен невесело усмехнулась:

– Мой супруг многое вытерпел. Он дурачился и кривлялся для вашего развлечения, чтобы общее внимание сосредоточилось на мне и никто не следил за ним. Однако не сделай ошибки. Я достаточно искусна в колдовстве, но он…

– Помолчи, моя любимая. – В голосе Гавиала прозвучали командные нотки. – Дать ему знание – все равно что снабдить убийцу оружием. Или, может быть, все равно что дать острую стекляшку маленькому ребенку, – я не уверен. В любом случае ему лучше знать поменьше.

– Я знаю, что ты – слуга Чернобога, которого в Ноле мы называем Черным Жрецом, – рявкнул Ган.

– Вот как? – весело протянул Гавиал. – Что ж, должен признать, я был бы очень разочарован в тебе, не сообрази ты хотя бы этого. Расскажи мне о чем-нибудь еще, о принц слов и книг.

– Чернобогу служат все жрецы. Но ведь вы двое к ним не принадлежите – она женщина, а ты не евнух.

– Опять ты прав. Ты и в самом деле умен, почтенный Ган. Может, мы и ошибались, когда уговаривали Гхэ тебя поглотить.

– Нет, – резко сказала Квен Шен. – Мы бы все еще управляли вампиром, если бы заставили его это сделать. Чего я только не натерпелась от этого чудовища, а ты сделал так, что все оказалось напрасно!

– Ну, ну, любимая! – погрозил ей пальцем Гавиал и вздохнул. – Ты же наслаждалась этим. Не лги мне.

Квен Шен открыла рот, чтобы возразить, но когда встретилась глазами с мужем, озорно улыбнулась:

– В конце концов, мой господин, на Реке ты был не в лучшей форме.

– Помолчи, я сказал! – бросил Гавиал, и на этот раз Ган уловил в его голосе настоящий гнев.

Квен Шен послушалась, и дальше они ехали в мрачном молчании.

– Могу я спросить, куда мы направляемся? – поинтересовался Ган.

– Можешь, и я даже могу ответить, – сказал Гавиал.

– Ну так куда?

– Мы едем на встречу с Хизи и ее свитой.

– В лучшем случае вы можете рассчитывать опередить Гхэ и Мха на несколько часов. Да и то едва ли, если Гхэ предпочтет путь по воздуху. Он может теперь летать, знаете ли.

– Знаю. Что ж, за это ты можешь поблагодарить себя. Весы и так едва склонялись в нашу пользу, пока мы управляли вампиром, теперь же у нас нет преимуществ, и победа дастся нам в лучшем случае с трудом. Придется просить совета у того, кто мудрее и могущественнее меня. Покинув Нол, я лишился значительной части собственной силы и разумения, – доверительно сообщил Гавиал.

– Ты собираешься искать Перкара, который сопровождает Хизи?

– Перкара? Этого мальчишку-варвара? Нет. Ты удостоишься удовольствия лично встретиться с тем, о ком так много думал.

– Чернобогом? – пробормотал Ган. – Уж не хочешь ли ты сказать, что Хизи путешествует в обществе бога?

– Может быть, так, а может быть, и нет. Я едва могу его разглядеть. Но готов спорить на свой последний медный солдат, что он где-то поблизости, если и не с ее отрядом. – Гавиал пожал плечами. – В любом случае через день-два ты будешь присутствовать при битве, какой мир не видел много, много веков. Гнилой пень разломан, и термиты выползли наружу! – Он рассмеялся искренне и громко, и отзвуки смеха странно отдались от полога необозримого леса.

К концу дня Гавиал уже не смеялся. Путники достигли узкой горной долины и погнали своих измученных коней вверх по склону. Тропа была крутой, ужасно крутой, а никто из них не был искусным наездником. Внизу, на дне лощины, уже появились поджарые фигуры менгов – то ли разведчики, то ли погоня: это уже не имело значения, потому что воины поняли, кто перед ними, и лес огласился криками торжества. Может быть, Квен Шен и Гавиал и могли с помощью какой-то жреческой хитрости скрыться от колдовского зрения Гхэ и Мха, но обмануть острые глаза прирожденных охотников и воинов им не удалось.

Сыпля проклятиями, Гавиал нахлестывал свою спотыкающуюся лошадь; Ган услышал странный шипящий звук, что-то прошелестело в ветвях дерева справа, и в ствол вонзилось черное древко.