Гхэ, Квен Шен и Гавиала подвел к вождю предводитель отряда, и они начали о чем-то беседовать. Голоса далеко разносились в каньоне, но не менее громко звучало и ржание коней, и перестук копыт, так что хотя Ган и слышал разговор, разобрать слов не мог.

Но вскоре Гхэ оставил своих собеседников и двинулся сквозь армию людей и коней. Он шел как могучий герой, воины почтительно расступались перед ним, и скоро стало ясно, что идет он к Гану. Старик собрал все силы, ожидая дальнейших событий.

– Привет, Ган, – обратился к нему Гхэ. – Как я вижу, ты достаточно хорошо перенес наше путешествие.

– Достаточно хорошо.

– Не пойдешь ли ты сейчас со мной?

– Разве у меня есть выбор?

– Нет.

– Что ж, тогда я буду счастлив сопровождать тебя. – Старик отряхнул с себя конскую шерсть, но, когда он сделал шаг, его ноги чуть не подкосились.

– Позволь мне тебе помочь, – сказал Гхэ, крепко – даже чересчур крепко, так что Гану стало больно, – беря его под руку и направляя к группе вождей. – Должен признаться, Ган, я был на тебя сердит, – сообщил ему по дороге вампир. – Впрочем, не поэтому я старался избегать тебя эти дни.

– Да? Разве ты избегал меня?

Гхэ поцокал языком.

– Ты предал меня, Ган, и предал Хизи тоже, хотя, я уверен, по своей глупости считал, будто помогаешь ей. Я держался от тебя подальше, чтобы сохранить тебе жизнь, потому что каждый раз, стоило мне тебя увидеть, у меня возникало желание забрать дух из твоего немощного тела. Но все же мне казалось, что от тебя еще может быть польза, – как оно и оказалось теперь.

Они уже почти дошли до того места, где стояли остальные предводители, и Гхэ немного замедлил шаг – наверное, чтобы те не заметили, как он тащит Гана. Старик открыл было рот, чтобы спросить: какая же от него ожидается польза, но заметил, что менгский вождь пристально следит за ним блестящими глазами.

Он действительно выглядел очень усталым и одет был так же, как и все воины вокруг – в длинный черный кафтан и штаны. Единственным отличием служило то, что на вожде не было шлема. Самым же удивительным Ган счел его возраст: вождю не могло быть больше шестнадцати лет.

– Ты тот, кого называют Ганом, – сказал вождь по-нолийски с сильным акцентом, но все же понятно.

– Да, меня так зовут.

– Нам с тобой о многом нужно поговорить, так же как и с остальными. – Молодой вождь показал на Гхэ и других. – Радуйся: Хизи жива и здорова.

Ган заморгал; когда значение этих слов дошло до него, он почувствовал внезапный наплыв чувств, которые он так долго сдерживал.

– Откуда ты об этом знаешь? Вождь похлопал себя по груди:

– Я ее вижу: вот здесь. А совсем недавно я скакал с ней рядом. – Он положил руку на плечо Гана. – Позволь мне представиться. Я шаман и пророк клана Четырех Елей, а также, волей Реки и наших богов, вождь трех северо-западных племен. – Он развел руками, словно обнимая всех всадников, которые, спешившись, почтительно ожидали его приказов. – Но ты, мой друг, можешь называть меня просто Мхом.

Перкар резко втянул воздух и замер на месте, когда его неожиданно окликнул Харка.

– Что?

«Впереди в скалах по крайней мере пятнадцать человек».

– Они могли нас слышать? – прошептал Перкар.

«Разве что если бы вы кричали, пожалуй».

– Менги?

«Откуда мне знать? Мне только известно, что они еще не решили, нападать ли им на вас. Они то ли ждут кого-то, то ли что-то охраняют».

Перкар заметил, что Хизи внимательно смотрит на него.

– Притворись, будто мы разговариваем о пустяках, – тихо предупредил он ее.

– Так мы и в самом деле разговариваем о пустяках, – ответила Хизи, имея в виду беседу, прерванную вмешательством Харки: о сравнительных достоинствах рыжих и черных коров.

– Впереди нас отряд из полутора десятков воинов.

– Прошлой ночью их там не было, – заверила юношу Хизи.

– Ну а теперь есть. Нгангата, ты слышишь?

– Да. Предлагаю вернуться той же дорогой.

– Слишком поздно. Они наверняка уже знают о нас. Когда я скомандую, вы все скачите в укрытие – к тем деревьям. Я, правда, не думаю, что они уже смогут достать нас из луков.

– Уж не собираешься ли ты сражаться с ними в одиночку? – прошипела Хизи.

Перкар еле заметно улыбнулся и похлопал ее по руке:

– Я вообще не собираюсь с ними сражаться, разве что у меня не останется другого выбора. Скорее всего, если учесть, как далеко мы забрались, это мои соплеменники. Но в такие тревожные времена могут случиться всякие неожиданности, и если они вдруг начнут стрелять, то могут убить кого-то из вас. Если же они совершат такую ошибку в отношении меня…

Он говорил с уверенностью, которой вовсе не чувствовал. Путники ехали по ущелью такому узкому, что видели над собой лишь полоску неба. Исцелит ли его Харка, если его раздавит сброшенный сверху валун? Что, если он угодит в западню и переломает ноги, а враги изрубят его в куски?

– Если же они совершат такую ошибку в отношении меня, – повторил Перкар, – последствия будут не столь печальные. К тому же если воины нападут на меня, все вы сможете прийти мне на помощь – кроме тех, кто останется охранять Хизи.

– Я не такая уж беспомощная, – напомнила ему девочка – не то чтобы резко, но с полным сознанием собственной значимости.

После той ночи пять суток назад, которую они провели наедине, их отношения улучшились. Очень заметно улучшились. Поэтому Перкар с улыбкой наклонился и тихо, чтобы одна только Хизи могла его услышать, ответил:

– Это разве единственная глупость, которую я сказал в последнее время?

– Более или менее, – пожала плечами Хизи. – По крайней мере за несколько дней.

– Тогда ты должна мной гордиться.

– О, я и горжусь. Только, пожалуйста, будь осторожен. Перкар кивнул и оглянулся как раз вовремя, чтобы заметить выразительный взгляд Нгангаты.

– В чем дело? – окликнул юноша полукровку.

– Они в любой момент могут двинуться в эту сторону. Вы бы лучше отложили свои перешептывания до другого раза.

Перкар с трудом удержался от резкого ответа. Он спешился и, стараясь не думать о том, что может его ожидать, двинулся вперед. Остальные поспешно скрылись между деревьев.

Несмотря на все усилия, Перкару казалось, что ноги его вязнут в трясине. Только мягкая поддержка внимательных взглядов друзей помогала ему сохранять уверенный вид.

Когда он сделал полсотни шагов, рядом упал брошенный сверху камень. Перкар остановился.

– Я пришел говорить, а не сражаться, – крикнул он. Последовала пауза, потом справа из скал долетел голос.

– Назови себя, – прокричал кто-то – на языке народа Перкара.

– Я Перкар из клана Барку, – ответил юноша.

В скалах послышалось какое-то движение, и неожиданно из-за осыпи вынырнул приземистый рыжий воин.

– Ну, коли так, тебе многое придется объяснить нам – по тому, что мне приходилось слышать, ты должен бы быть призраком. – Он покачал круглой головой и широко улыбнулся. – Вместо этого ты, похоже, сделался менгом.

– Ты много обо мне знаешь, – откликнулся Перкар. – Мы с тобой разве знакомы?

– Нет, но я слышал рассказы о тебе. Меня зовут Морама из клана Кверешкан.

Перкар удивленно поднял брови:

– Это клан моей матери.

– Верно, если ты и вправду тот, кем себя называешь. А даже если и нет… – Морама пожал плечами. – Ты наверняка скотовод, несмотря на свою одежду, так что можешь рассчитывать на наше гостеприимство.

– Со мной мои спутники.

– Ну что ж, и они тоже.

– Двое из них – менги. Остальные – из еще более дальних стран.

К удивлению Перкара, воин добродушно кивнул:

– Если ты и в самом деле Перкар – а я думаю, что так оно и есть, – то нам говорили: этого следует ожидать. Клянусь своим Пираку, мы не причиним им вреда, если только они не нападут первыми.

– Я передам им твое обещание. – Перкар двинулся обратно, но тут внезапно понял смысл сказанного Морамой. – Что ты хочешь этим сказать – «вам говорили: этого следует ожидать»? Кто говорил?