Если бы Донифан мог снова принимать участие в охоте, с каким увлечением он отдался бы этому удовольствию. Его мучило, что он не может присоединиться к своим товарищам! Но приходилось безропотно покоряться судьбе.

Наконец в середине января Ивенс приступил к нагрузке лодки. Хотя Бриан и другие хотели увезти все, что они спасли от кораблекрушения «Sloughi», но это было невозможно за недостатком места, и приходилось выбирать.

Первым делом Гордон отложил в сторону деньги, взятые с яхты, которые им могут пригодиться при возвращении на родину. Моко нагрузил лодку съестными припасами в достаточном количестве для пропитания семнадцати пассажиров не только на предполагаемые три недели, но также на тот случай, если благодаря какому-нибудь приключению на море они должны будут высадиться на один из архипелагов, прежде чем достигнут Пунта-Аренас, Порта-Галант или порта Тамара.

Потом, то, что оставалось от боевых запасов, было разложено в ящики шлюпки, так же как ружья и револьверы Френ-дена. Донифан просил взять две маленькие пушки.

Бриан просил также, чтобы взяли всю одежду, большую часть книг из библиотеки, посуду, а также одну из печей кладовой, наконец, необходимые для плавания инструменты, морские часы, компасы, лаги, фонари, включая и каучуковую лодку. Уилкокс выбрал те сети, которыми дорогой можно было пользоваться.

Пресную воду из Зеландской реки Гордон разлил в двенадцать маленьких бочонков, которые были расставлены на дне лодки.

К 3 февраля погрузка была окончена. Оставалось только назначить день отъезда, если Донифан будет чувствовать себя в состоянии перенести путешествие.

Его рана совсем зарубцевалась, аппетит вернулся, и ему надо было остерегаться только много есть. Теперь, опершись на руки Бриана или Кэт, он прогуливался каждый день в течение нескольких часов.

— Едем, едем! — говорил он. — Я хочу уехать как можно скорее! Море меня окончательно вылечит.

Отъезд был назначен на 5 февраля.

Накануне Гордон выпустил на свободу домашних животных: гуанако, вигоней, дроф и птиц, которые не выказали признательности за оказанные им заботы.

— Неблагодарные! — воскликнул Гарнетт. — После такого внимания, какое мы им оказывали!

— Вот каков мир! — заметил Сервис таким смешным тоном, что это философское рассуждение было принято общим смехом.

На следующий день юные пассажиры отчалили в шлюпке, которая тянула за собой на буксире ялик.

Но прежде чем отдать канат, Бриан и его товарищи захотели собраться у могилы Франсуа Бодуэна и Форбса. С благоговением они туда отправились, и молитва была последним воспоминанием об этих несчастных.

Донифан поместился на корме лодки около Ивенса, управлявшего рулем, на носу Бриан и Моко стояли у парусов, хотя при спуске по Зеландской реке надо было больше рассчитывать на течение, чем на ветер.

Остальные вместе с Фанном разместились, как хотели, на передней части палубы.

Канат был отдан и весла ударили по воде.

Троекратное «ура» приветствовало гостеприимное жилище, которое в течение стольких месяцев явилось надежным убежищем для юных поселенцев и не без волнения, кроме Гордона, опечаленного тем, что приходилось покидать свой остров, они смотрели, как исчезали последние деревья на берегу холма Окленда.

Спускаясь по Зеландской реке, шлюпка не могла идти быстрее течения. В полдень Ивенс бросил якорь.

Действительно, эта часть реки была настолько неглубока, что сильно нагруженная лодка рисковала сесть на мель. Лучше было дождаться прилива.

Стоянка длилась шесть часов. Пассажиры пообедали, а Уилкокс с Кроссом отправились на охоту и убили нескольких бекасов на опушке южных болот.

С кормы шлюпки Донифан смог застрелить двух великолепных тинамаусов, летевших над правым берегом. От одного выстрела он окончательно вылечился.

Поздно вечером лодка вошла в устье реки. Так как в темноте трудно было управлять лодкой из-за подводных скал, то Ивенс, как осторожный моряк, захотел дождаться следующего утра, чтобы пуститься в море.

Ветер стих с наступлением вечера. Полная тишина царила над бухтой.

На следующий день ветер дул с суши, море было спокойно и надо было этим пользоваться.

С наступлением дня Ивенс поднял бизань и фок. Шлюпка, направляемая умелой рукой штурмана, вышла из Зеландской реки.

В эту минуту все взгляды обратились к вершине холма Окленда на последние скалы, которые исчезли при повороте к Американскому мысу.

Был дан залп из пушки, сопровождаемый троекратным «ура», флаг Соединенного королевства был поднят на корме лодки.

Через восемь часов шлюпка вошла в канал, идущий мимо Кембриджа, обогнула Южный мыс и пошла параллельно острову Королевы Аделаиды.

Остров Черман скрылся за горизонтом.

Нет надобности подробно описывать путешествие по каналам Магелланова архипелага, так как не произошло ничего важного. Погода все время стояла прекрасная. Притом в этих каналах, шириной в шесть, семь миль не могло быть шквала.

Все эти каналы были пустынны.

Один или два раза ночью виднелись огни на островах, но туземцев не было видно на берегу.

Одиннадцатого февраля шлюпка, сопровождаемая попутным ветром, вошла в Магелланов пролив каналом Смита между западным берегом острова Королевы Аделаиды и землей Короля Вильгельма. Направо возвышалась остроконечная гора Святой Анны. Налево, в глубине бухты Бофорт, громоздились друг над другом некоторые из тех великолепных ледников, которые Бриан видел на востоке острова Ганновер, который все еще продолжали называть островом Черман.

Все обстояло благополучно на палубе; воздух, насыщенный морским запахом превосходно действовал на Донифана, он ел, спал и чувствовал себя достаточно сильным, чтобы выйти на сушу, когда представится случай, и снова приняться со своими товарищами за жизнь робинзонов.

Днем 12 февраля со шлюпки был виден остров Тамара на земле Короля Вильгельма, гавань или, скорее, бухточка, которая была в настоящее время непосещаема, и они, не останавливаясь, обогнули мыс Тамара и взяли направление к юго-востоку по Магелланову проливу.

С одной стороны была продолговатая земля Десоласьон, с ее плоскими и пустынными берегами, лишенными той растительности, которой покрыт остров Черман.

С другой стороны обрисовывался причудливо изрезанный полуостров Крукер.

Здесь Ивенс рассчитывал найти проходы на юг, чтобы обогнуть мыс Фроуэрд и подняться по восточному берегу до полуострова Брансуик и Пунта-Аренас.

Дальше идти не было никакой надобности.

Утром 13 февраля Сервис, стоявший впереди, воскликнул:

— Дым с правой стороны судна!

— Дым от костра рыбаков? — спросил Гордон.

— Нет!.. Это скорей пароходный дым! — повторил Ивенс.

Действительно, в этом направлении земли лежали слишком далеко, чтобы можно было видеть дым рыбацкого костра.

Бриан тотчас же бросился к фок-мачте и с верхушки ее закричал:

— Корабль!.. корабль!..

Корабль показался скоро. Это было судно водоизмещением в восемьсот или девятьсот тонн, шедшее со скоростью от 11 до 12 миль в час.

Со шлюпки раздались крики «ура» и ружейные выстрелы.

Лодку увидели, и десять минут спустя она подошла к пароходу «Крафтон», который шел в Австралию.

В одну минуту капитану «Крафтона» Тому Лонгу рассказали о приключениях «Sloughi». К тому же о пропаже яхты знали как в Англии, так и в Америке. Том Лонг поспешил принять на корабль пассажиров яхты. Он даже предложил проводить их прямо в Окленд, что немного отклоняло его в сторону, так как местоназначением «Крафтона» был Мельбурн на юге Австралии.

Переезд совершился быстро, и «Крафтон» бросил якорь на Оклендском рейде 25 февраля.

Прошло два года с тех пор, как пятнадцать воспитанников пансиона Черман были унесены за две тысячи восемьсот лье от Новой Зеландии.