— Начальника? — переспросил Донифан.

— Да, — ответил Бриан, — мне кажется, было бы лучше, если бы кто-нибудь из нас пользовался авторитетом. Пусть будет на острове Черман так, как в других странах.

— Да!., да!.. Выберем начальника, — сказал тогда Донифан, — но с условием, чтобы это было на определенный срок, например на год.

— И чтобы его можно было снова выбрать, — добавил Бриап.

— Хорошо!.. Кого же мы выберем! — спросил Донифан тревожным тоном.

Честолюбивый мальчик боялся, что вместо него товарищи выберут Бриана, но в этом отношении он ошибся.

— Кого выбрать? — сказал Бриан. — Самого благоразумного и умного из нас всех… нашего товарища Гордона.

— Да! да! Да здравствует Гордон! — закричали все.

Гордон сначала хотел отказаться от чести быть избранным, предпочитая организовать дело, чем управлять им. Однако рассудил, что его власть не будет бесполезна ввиду общего разлада.

Таким образом Гордон был провозглашен начальником маленькой колонии на острове Черман.

С мая зима окончательно установилась на острове Черман. Она продолжится по крайней мере пять месяцев, если остров лежит выше Новой Зеландии. Гордон принял меры предосторожности от сильных холодов.

Молодой американец во время своих метереологических наблюдений заметил следующее: зима началась в мае, то есть за два месяца до июля, который соответствует январю северного полушария. Можно было заключить, что она кончится через два месяца после июля, то есть в середине сентября. Надо было также иметь в виду бури, которые часто бывают во время равноденствия. Очень возможно, что мальчикам придется не выходить из пещеры до первых чисел октября и нельзя будет предпринять никакой экскурсии вокруг острова Черман.

Чтобы обставить внутреннюю жизнь лучшими условиями, Гордон начал разрабатывать программу ежедневных занятий. Само собой разумеется, что «фаггизм» не мог быть применим на острове. Все усилия Гордона были направлены на то, чтобы мальчики приучили себя к мысли, что они почти взрослые, и сообразно с этим будут поступать. Было решено, что «фаггов» не будет, это значит, что младшие не должны прислуживать старшим. Все остальное было устроено по традиции, которая, по словам автора статьи «Школьная жизнь в Англии», укоренилась в английских школах.

Программа делилась на две очень неравные части: для маленьких и для больших. Научных книг в библиотеке, за исключением путешествий, было ограниченное число, поэтому старшие не могли расширить своих познаний. Но трудность существования, борьба за удовлетворение своих нужд серьезно знакомили их с жизнью. Старшие должны были не только воспитывать младших, но и обучать их.

Маленьких не обременяли непосильной работой и старались пользоваться всяким случаем, чтобы развивать у них не только тело, но и ум. Как только погода позволяла, они выходили, тепло одетые, работать на открытом воздухе и заниматься спортом. Эта программа была составлена руководствуясь принципами, которые служат основанием англосаксонского воспитания:

— Если вас что-нибудь пугает, делайте это.

— Никогда не теряйте случая сделать возможное усилие.

— Не пренебрегайте усталостью, потому что она никогда не бывает бесполезна.

Если исполнять эти предписания, то можно закалить себя и телом, и душой.

Вот что было одобрено и постановлено маленькой колонией. Два часа утром и два часа вечером будет общая работа в зале. По очереди Бриан, Донифая, Кросс и Бакстер из пятого отделения, Уилкокс и Феб из четвертого будут заниматься со своими товарищами из третьего, второго и первого отделений. Они будут учить их математике, географии, истории, пользуясь некоторыми руководствами из библиотеки, а также своими прежними познаниями; таким образом они не могли забыть того, что раньше знали. Кроме того, два раза в неделю по воскресеньям и четвергам будут беседы по какому-нибудь научному вопросу или на тему из обыденной жизни. Большие будут обсуждать и спорить как в целях самообразования, так и для общего развлечения.

Гордон как начальник будет следить за исполнением этой программы и допускать изменения только в случае крайней необходимости.

Для того чтобы вести счет дням, надо было вычеркивать каждый день в календаре и правильно заводить часы.

Уилкоксу были поручены часы, а Бакстеру календарь.

Барометр и термометр были поручены Фебу, который взялся делать ежедневные наблюдения над ними.

Было решено вести журнал, то есть записывать все, что произошло и произойдет во время их пребывания на острове Черман. Бакстеру предложили заведовать журналом, и он точно исполнял это.

Надо было еще позаботиться о стирке белья, для которой, к счастью, не было недостатка в мыле. Дети, несмотря на замечания Гордона, пачкались, играя на лужайке или ловя рыбу на берегу реки. Стирки было много, и Моко стирал хорошо, но ему одному было не справиться. Старшим мальчикам приходилось помогать Моко стирать.

Известно, как строго соблюдается воскресный день в Англии и Америке. Жизнь как бы останавливается в городах, окрестностях и селах. В этот день запрещается всякое развлечение. Такова сила традиции.

Однако на острове Черман согласились смягчить немного эту строгость, и даже в это воскресенье мальчикам было позволено совершить экскурсию на берег Семейного озера. Но так как было очень холодно, то гуляли два часа и с удовольствием вернулись в теплую пещеру, где и пообедали.

Вечер закончился концертом; аккордеон Гарнетта заменял оркестр. Мальчики пели. У Жака был довольно хороший голос. Но вследствие его необъяснимого настроения он не принимал участия в развлечениях товарищей и в этот день, несмотря на просьбы, отказался даже пропеть детские песенки, которых он так много знал в пансионе Черман.

Это воскресенье началось словом «отца Гордона», как его назвал Сервис, и закончилось общей молитвой. К десяти часам все спали крепким сном, охраняемые Фанном, на которого в случае нападения можно было положиться.

В июне холода все усиливались, Феб заявил, что барометр средним числом держится на 27 дюймах, тогда как стоградусный термометр показывал от 10o до 12o ниже точки замерзания. Как только начинал дуть западный ветер, температура немного поднималась и окрестности покрывались толстым слоем снега. Мальчики играли в снежки. Кросс попал снежком Жаку в голову, и тот вскрикнул от боли.

— Я это сделал нечаянно, — сказал Кросс, таково обычное извинение неловких.

— Конечно, — ответил Бриан, прибежавший на крик брата. — Все-таки ты виноват, что бросил так сильно.

— Зачем Жак там стоял, если он не хочет играть.

— Сколько слов, — воскликнул Донифан, — из-за пустяшного удара!

— Хорошо… Это не важно! — ответил Бриан, чувствуя, что Донифан только и ищет случая, как бы поссориться. — Только я попрошу Кросса в другой раз так не делать.

— О чем ты просишь? — спросил Донифан насмешливым тоном. — Ведь он это сделал ненарочно.

— Не понимаю, что ты вмешиваешься, Донифан, — возразил Бриан. — Это касается только Кросса и меня.

— А это касается уже меня, Бриан, раз ты принимаешь такой тон, — ответил Донифан.

— Как тебе угодно… и когда угодно, — сказал Бриан, скрестив руки.

— Сейчас! — воскликнул Донифан.

В эту минуту кстати подошел Гордон, чтобы помешать ссоре, которая могла кончиться дракой. Он обвинил Донифана, и тот должен был покориться и, ворча, уйти в грот. Но надо было опасаться, что какой-нибудь другой случай вызовет драку двух соперников.

Снег шел двое суток. Ради забавы Сервис и Гарнетт слепили фигуру из снега, с большой головой, с огромным носом, непомерным ртом, с жердью в руках. И хотя днем Доль и Костар решались бросать в нее снежками, но когда темнело, они смотрели на нее со страхом, такой она выглядела огромной.