– Я побежала поднять тревогу, – пояснила Мередит. – А потом отец заставил меня уйти домой.

– Твой отец…

– Да, он был искалечен. Это я перевязала его, вымыла, одела, а потом ухаживала за ним во время его болезни. И скажу ужасную вещь… Я бы снова сделала то же самое. Иначе этот человек убил бы тебя. Потому я и не сожалею, что его остановила.

Риса затошнило, и он пригнул голову к коленям.

– Разве не хочешь узнать почему? – спросила Мередит, положив руку ему на плечо.

Но он отстранился:

– Нет. Я больше ничего не желаю слышать. Моя голова сейчас… взорвется. Оставь меня в покое.

У него было жуткое, кошмарное подозрение относительно того, что она сейчас скажет. Но он не желал ничего слышать. Не желал, чтобы этот бесценный дар смешался с яростью и болью.

– Потому что я любила тебя, Рис.

Черт побери, вот оно!

Ее голос дрожал, когда она вновь заговорила:

– Да, я любила тебя, сколько себя помню. С самого детства. Любила все годы, пока ты был далеко отсюда. Читала все газеты, которые могла достать. Выискивала, не написано ли где-нибудь о твоем полку. Мечтала о тебе по ночам. Ложилась в постель с другими мужчинами, а представляла тебя. И скорее всего я буду любить тебя до самой смерти. Потому что если бы смогла забыть эту любовь, то наверняка успела бы это сделать.

Она набрала в грудь воздуха и шумно выдохнула.

– Вот. Я наконец-то это сказала.

Мередит ждала в мерцающем искрами полумраке, боясь сказать больше. Боясь шевельнуться, моргнуть, вздохнуть. Вот эта правда, которую она скрывала так долго. Скрывала так глубоко в душе, что иногда могла лгать даже себе. Но больше этого не будет.

Чем дольше Рис молчал, тем больше она тревожилась. Страх глодал ее, проникая повсюду, лишая возможности двигаться, разъедая изнутри.

– Я люблю тебя, Рис, – повторила она и сжала его запястье трясущейся рукой. – Рис, пожалуйста… скажи что-нибудь.

После долгого мучительного молчания он произнес лишь одно слово:

– Дьявол.

Мередит кивнула. Это было не то, на что она надеялась, но вполне подходило к ситуации.

– Дьявол, – повторил он на сей раз гораздо громче, так что это слово эхом прокатилось по всему подвалу. – Почему ты мне не сказала?…

– Прости. До вчерашнего дня я понятия не имела, что ты во всем винишь себя. Думала, ты считаешь пожар следствием несчастного случая. Потому что так и было. Глупый и трагический несчастный случай…

Рис поднял голову.

– Как ты могла скрыть это от меня? Неужели не понимаешь, что если бы я знал, то все было бы по-другому?

– Что знал? Что это я бросила лампу? Или что люблю тебя?

– И то и другое. Можешь ли представить… – Он издал какой-то странный звук. – О Господи, вся моя зря растраченная жизнь!..

– Мне очень жаль, Рис. Нужно было сказать тебе раньше, но…

– Но что, Мерри? Ты ведь могла сказать мне раньше. Когда я впервые сделал тебе предложение. По крайней мере о своей любви могла бы сказать.

Сердце Мередит болезненно сжалось. Встав на колени, она повернулась к Рису и обняла его плечи. Ей просто необходимо быть с ним рядом!

– Я говорю тебе об этом сейчас, Рис.

Он словно окаменел.

– Я сказал, не прикасайся ко мне… в этом месте.

– Хорошо, я понимаю.

Она неохотно опустила руки и снова устроилась на полу.

– Ты ничем мне не обязан. Но обязан себе. После стольких лет такой боли ты обязан найти свое счастье. Если сумеешь обрести здесь мир и покой… О, я ничего не хочу сильнее, чем разделить его с тобой. А если нет… – Губы ее дрожали, но она старалась говорить отчетливо и убедительно. – Тогда тебе нужно уехать, Рис.

Он молчал. И дышал так, словно у него был жар. Встав, он отряхнул брюки, швырнул в огонь доску и вытер пыль с очередной бутылки бренди.

– Не хочешь потолковать об этом, Рис?

Горлышко бутылки с грохотом отлетело в сторону.

– Потолковать? О чем? – сухо спросил он, наливая бренди в чашку.

– О тебе. О нас. О прошлом. О будущем. – Сможет он простить ее или нет?

Рис, не отвечая, выпил.

Она заставила себя быть терпеливой. В конце концов, она ведь обрушила на него столько всего… Правду о пожаре и о своих чувствах. И изменила все, что он знал о себе, о прошлом. Все, что знал о ней. Должно быть, он ошеломлен и пытался разобраться во всем. И в довершение всего… они сейчас заперты там, где он вынес столько боли. Возможно, не стоило заводить этот разговор здесь.

Но и ей приходилось нелегко. Опираясь о ближайший ящик, она поднялась, хотя ноги ее не слушались.

– Ты расстроен… – осторожно начала она.

– Я не расстроен.

– Конечно, расстроен. – Как он мог отрицать очевидное? – Расстроен и зол, как сам дьявол. Не стесняйся это показать.

– К чему мне злиться?

Он взмахнул рукой, и бренди выплеснулось из чашки. Несколько капель брызнуло на руку Мередит, остальные вспыхнули в костре яркими искрами.

– Значит, пожар начался не по моей вине? И ты говоришь, что всегда меня любила? Выходит, последние четырнадцать лет мучений были огромной ошибкой… Мне следовало быть счастливым, не так ли? Следовало пребывать на седьмом небе. Тогда перестань твердить, что я зол.

– Прекрасно. Ты не зол.

Последовало напряженное молчание.

– А чего ты ожидала? – спросил он наконец. – Какой реакции? Мне полагается впасть в бешенство и разбить все ящики о стену? Или положить голову тебе на колени и рыдать, пока ты будешь утешать меня и гладить по волосам? О, знаю!.. Ты надеялась, что я задеру твои юбки и наброшусь на тебя, как животное. И не слезу с тебя всю ночь? Ты думала, что несколько часов любовных игр сотрут годы ада на земле? – Он покачал головой. – Ты хороша, Мередит, но не настолько…

– Поверь, Рис, я не ожидаю от тебя ни истерики, ни любовных игр. Но тебе есть о чем подумать. А это место… оно кого угодно с ума сведет. – Она снова потянулась к нему, стремясь ощутить его близость. – Рис, мы вместе пройдем через это. Сядь рядом, и давай переждем ночь.

– Я же сказал, не прикасайся ко мне! – Он отступил от нее и с угрозой в голосе добавил: – Я не шучу, Мерри. Держись от меня подальше. Я себе не доверяю.

– Хорошо. – Слезы жгли ей глаза. – Хорошо, больше я тебя не побеспокою.

Мередит легла на бок и обхватила плечи руками. Рис уселся поодаль, прислонился спиной к бочонку и сложил руки на коленях.

Пламя и дым, казалось, плясали вокруг его лица, искажая черты. Руки Риса были по-прежнему сжаты в кулаки. Он был ужасно напряжен, и Мередит видела, как он содрогался от ярости.

Она чувствовала происходившую в нем борьбу. Он вел битву с самим собой. Со своими демонами. С ней. Может, даже и с самой яростью… И Мередит точно знала: он не позволит ему помочь. Даже не подпустит к себе.

Должно быть, она все-таки заснула. Потому что пробудилась от стука камней.

Мередит вздрогнула. Огонь погас, и во сне она сбросила с себя меха, которыми укрывалась.

Сначала она даже не поняла, где находится, но потом обнаружила: хотя костер погас, было достаточно светло, чтобы разглядеть окружающие предметы. Да, сейчас в подвале было почти светло.

Но где же Рис?…

– Рис, ты здесь?!

Она с трудом поднялась. Как бы он ни был зол, он не оставил бы ее здесь одну. Или… оставил бы?

– Рис!

Ее крик эхом прокатился по подвалу. Но ответа она не дождалась.

Сердце Мередит тревожно забилось. Ноги запутались в юбках, и она попыталась расправить их.

Тут с лестницы донеслось кряхтенье, сопровождаемое оглушительным грохотом.

– Рис!

Пыль мгновенно набилась в легкие, и Мередит почти ощупью добралась до лестницы. Когда облака пыли осели, она увидела силуэт Риса в только что пробитом проходе. Он пытался откатить последний камень. Подсунул лом под булыжник и налег на лом изо всех сил. Отверстие уже было достаточно велико, но Мерри не вмешивалась, молчала. Было ясно: по какой-то причине Рису хотелось очистить весь проход. Последним отчаянным усилием он перевернул булыжник, толкнул его и откатил в сторону.