— Извини, — шепнул он. — Он никогда раньше себя так не вел.

— Я в порядке, — тоже шепотом сказала она. — Позаботься о нем.

Она поднялась, закинула сумку на плечо и, не оглядываясь, ушла к лифту.

Лола, Рафаэль и Кристиан зашли в номер. Чиро стоял молча и неподвижно, отвернувшись к окну.

— Ну, мы наверно, пойдем, — неуверенно сказал Кристиан, поправляя очки. — Вам надо поговорить. Я думаю…

Что думал Кристиан, осталось неизвестным.

— Ты на нее за что-то злишься? Ты ее любишь, да? — обвиняющим тоном спросила Лола.

— Люблю? — прошипел Чиро в ярости, разворачиваясь. — Люблю?! Я ее ненавижу!

Не находя выхода своей ярости, он схватил со столика пустой графин и запустил им в стену, но промахнулся и попал в зеркало. Осколки того и другого с грохотом посыпались на пол, а Чиро медленно сполз вниз по стене и закрыл лицо руками.

— Господи, почему так больно? — прошептал он и заплакал.

Рафаэль и Кристиан бросились к нему, обнимая с двух сторон. Лола некоторое время постояла, наблюдая, а затем, развернувшись на каблуках, вышла, захлопнув за собой дверь. 

Месяц прошел с тех пор, как она вернулась в Красноярск. Солнце к этому времени исчезло, с неба сыпалось мелкое серое крошево, дворники зачем-то яростно боролись с кусочками нерастаявшей поземки на тротуарах, но ни они, ни союзная им армия уборщиц, включившаяся в отчаянную борьбу в торговых центрах и супермаркетах не могли избавить город, притворяющийся цивилизованным, от извечной российской слякоти и грязи.

Они все-таки поженились. Месяц назад, Алиса, укладывая сумку в багажник машины, видела, как разгневанная Лола выскочила из дверей отеля и помчалась куда-то, явно не разбирая дороги. «Значит, они не помирились», — подумала тогда Алиса.

Неделю после этого она ждала звонка, гипнотизировала телефон взглядом, несколько раз в день проверяла, не выключен ли звук. Звонка не последовало. А потом она увидела в инстаграмме фотографии с их свадьбы и отключила свой болгарский номер.

Дурой была, дурой и осталась, констатировала она. Влюбилась в мальчика моложе себя, испортила ему начало семейной жизни, а теперь еще и страдает.

Вернулась депрессия, навалилась на нее тяжелой многотонной массой, хотя Алиса, как профессионал, знала, что это вовсе еще не настоящая депрессия, а просто хандра, тоска и еще множество других синонимов пониженного эмоционального фона, которыми так богат русский язык. Она часами просиживала на полу, облокотившись на сваленные на пол подушки дивана, глядя на падающий за окном снег. Не брала клиентов, не рисовала, не искала себе новую квартиру, хотя Дима несколько раз звонил, предлагал хорошие варианты. Гена, после ее приезда, сунулся было к ней в постель, но она шуганула его резко и зло. Он искренне обиделся, не понимая в чем дело, но больше не подходил. Она сидела на полу, а в голове крутились воспоминания, большей частью об их последней ночи. Вопросы и ответы, глаза в глаза, без насмешек и уверток.

Если бы вы могли получить завтра одну суперспособность, то какую?

Чиро: способность летать.

Алиса: О какой еще суперспособности может мечтать женщина? Конечно, способность омолаживать клетки своего организма.

Чиро: по-моему, она у тебя и так есть. Я думал, тебе лет двадцать семь — двадцать восемь.

Если бы вы могли узнать правду об одной вещи, событии или явлении, то что бы это было?

Чиро: существуют ли инопланетяне и когда мы с ними встретимся.

Алиса: существуют ли прошлые и будущие жизни, кем я была и кем я еще буду.

Чиро: а я и так знаю. Был, есть и буду музыкантом — ныне, присно и во веки веков.

Алиса: и офигенным мужиком еще.

Чиро: фэнк ю вери мач. А может женщиной буду. Было бы прикольно.

Алиса: хочешь померить мое платье прямо сейчас? Оно тянется, не порвешь.

Чиро: давай. Только никому не рассказывай.

Есть ли что-то такое, что вы давно мечтаете сделать? Почему вы до сих пор этого не сделали?

Чиро: так блин, только что сделал. Только никому не рассказывай. Ну, если серьезно, я бы хотел получить степень бакалавра по искусству, но только с нашим графиком концертов я не могу себе позволить учебу в университете.

Алиса: у меня всегда была мечта — полетать на параплане. Но я почему-то этого не делаю. Даже не планирую. Не знаю почему. Может, боюсь.

Чиро: давай вместе полетаем когда-нибудь. Я тоже хочу.

Какое свое достижение в жизни вы считаете главным прямо сейчас?

Чиро: победа в национальном конкурсе песни.

Алиса: выставки в Европе.

Чем является для вас дружба?

Чиро: всем. Эти двое парней — часть моей жизни. Я не представляю, как бы я обходился без них. Может, потом, когда у меня будет семья, это будет как-то иначе, но сейчас они — моя семья.

Алиса: друзья — их у меня только двое — мужчина и женщина, но они наверно те нити, которые привязывают меня к жизни. Нет друзей — меньше причин держаться за эту жизнь. Я думала о сыне и об этих двоих, когда оказалась в больнице. Я хотела снова их увидеть.

Поделитесь своим самым счастливым воспоминанием.

Чиро: победа в национальном конкурсе песни. Ну и когда я обожрался пиццей. Хотя тогда счастью немного мешало ощущение, что я сейчас лопну.

Алиса: мне было шестнадцать. Было лето, мы небольшой компанией отдыхали на турбазе. Вечером пошли на дискотеку и там напились какого-то жуткого местного самогона. Все были ужасно пьяны и возвращались обратно, усевшись всемером на один мотоцикл с коляской. Это просто чудо, что мы нигде не перевернулись по дороге и не упали с этого мотоцикла. Но зато там, на этом деревенском ржавом байке я держала за руку того самого единственного самого лучшего на свете мальчика, и это было такое счастье, что просто хотелось умереть. Я знала, что счастливее я уже никогда не буду.

Чиро: а что потом? С этим самым лучшим на свете мальчиком?

Алиса: ничего. Мы были еще слишком юны, чтобы нагрешить. К тому же там под ногами путалась девочка, с которой он приехал. А на следующее утро все протрезвели.

Чиро: и он тебе разонравился?

Алиса: нет. Но я была слишком застенчивой, чтобы объяснить ему, что он — тот самый, единственный. А он был слишком не уверен в себе и почему- то вбил себе в голову, что у меня куча поклонников и он не выдержит конкуренции. В шестнадцать лет мы все немного идиоты, так что мне даже не стыдно.

Чиро: и где он теперь?

Алиса: да все там же. Живет неподалеку, в пригороде. Женился на той самой девочке, воспитывает с ней двух дочек.

Поделитесь своим самым ужасным воспоминанием:

Чиро: уже делился. Мы забыли слова песни.

Алиса: это что, действительно, самое ужасное, что с тобой случалось?

Чиро (задумавшись): ну, наверно, да. Хотя конечно, в этом году у нас отменилось множество концертов из за локдауна, но это же было всеобщим бедствием, не только моим.

Алиса: необычная у тебя жизнь, однако.

Чиро: в каком смысле?

Алиса: ты видишь мир с его лучшей стороны. Везде, всегда, куда бы вы не приезжали вы видите самое красивое, самое лучшее, что есть в этой стране. Всегда общаетесь с людьми, которые вас любят и восхищаются. Ты видел весь мир, но, возможно, ты ничего в нем не видел.

Чиро: ты хочешь сказать, что у меня слишком хорошая жизнь?

Алиса: необычная. Тебе досталась счастливая судьба. Представь, что перед тем, как человек рождается, его, младенца, приносят в плетеной корзинке к Богу, а тот решает, какую судьбу ему дать на это рождение. Вот, принесли ему, скажем, мальчика Исмаила, и Бог такой говорит — так, этому ребенку мы положим в корзину испытание войной, голодом и горем. Его родители погибнут вместе с другими беженцами, когда их лодка перевернется у берегов Европы, а сам он будет сиротой выживать в чужой стране. А потом ему приносят корзину, в которой лежит мальчик по имени Чиро, и тут он решает по-другому: «а вот этому парню мы положим хорошую семью, огромный талант, голос, сладкий как мед, удачу и большую мужскую силу. Так, ну можно небольшую проблему добавить — пусть у него будет лишний вес, чтобы тренировал волю и учился себя контролировать».