Маура бросила взгляд на экран проектора, где были развешаны рентгеновские пленки.

– Это снимки их зубов?

– Слева – мужчины, справа – женщины. – Далджит подошел к умывальнику, вымыл руки и выдернул бумажное полотенце. – Итак, перед вами оба, Джон и Джейн Доу.

Риццоли взяла распечатку со списком имен, который прислали из НЦКИ с утренней электронной почтой.

– Господи! Здесь же десятки имен. Как много пропавших!

– И это только по Новой Англии. Причем только европеоидной расы и от двадцати до сорока пяти лет.

– Здесь данные только за пятидесятые и шестидесятые годы.

– Маура указала этот временной отрезок. – Далджит подошел к своему ноутбуку. – Итак, давайте посмотрим, что за снимки нам прислали. – Он открыл файл, переданный по электронной почте из НЦКИ. На экране появился ряд иконок, под каждой значился номер дела. Он кликнул мышью на первом кадре, и рентгеновский снимок заполнил экран. Щербатая линия зубов, похожих на беспорядочно разбросанные белые костяшки домино.

– Ну, этот точно не наш клиент, – сказал он. – Вы только посмотрите на его зубы! Какой-то кошмарный сон ортодонта.

– Или золотая жила ортодонта, – заметила Риццоли.

Далджит кликнул мышью на следующей иконке. Появился еще один рентгеновский снимок, на этот раз с выразительной щербинкой в верхнем ряду зубов.

– Не похоже, – сказал он.

Маура вновь устремилась к столу. К костям безымянной женщины. Она вгляделась в череп с изящной надбровной дугой и линией скул. Лицо благородных пропорций.

– Вот те на! – донесся до нее возглас Далджита. – Кажется, эти зубки мне знакомы.

Она повернулась к экрану компьютера. На снимке проступали нижние коренные зубы и ярко светились пломбы.

Далджит поднялся со своего стула и подошел к столу, на котором был выложен мужской скелет. Взяв в руки челюсть, он поднес ее к компьютеру для сравнения.

– Амальгамная пломба на шестом и седьмом зубах, – заметил он. – Да. Да, подходит...

– Что за имя стоит под этим снимком? – осведомилась Риццоли.

– Роберт Садлер.

– Садлер... Садлер... – Риццоли полистала страницы компьютерных распечаток. – Вот, нашла. Садлер, Роберт. Мужчина европеоидной расы, двадцать девять лет. Сто семьдесят девять сантиметров, шатен, глаза карие.

Она взглянула на Далджита, и тот кивнул.

– Сопоставимо с нашими останками.

Риццоли продолжила читать.

– Он был подрядчиком-строителем. В последний раз его видели в его родном городе Кеннебанкпорте, штат Мэн. Считается пропавшим без вести с третьего июля тысяча девятьсот шестидесятого года вместе со своей... – Она замолчала. Повернулась к столу, где были выложены останки женщины. – Вместе со своей женой.

– Как ее имя? – спросила Маура.

– Карен. Карен Садлер. Здесь указан и номер дела.

– Давайте сюда, – сказал Далджит, возвращаясь к компьютеру. – Посмотрим, есть ли здесь снимки ее зубов. – Маура встала у него за спиной и устремила взгляд на экран. Он кликнул мышью, и на мониторе высветился рентгеновский снимок Карен Садлер, сделанный, когда она еще была жива и сидела в кресле своего стоматолога. Наверное, волновалась, ожидая диагноза "кариес" и неизбежного жужжания бормашины. Сжимая в руке картонный держатель рентгеновской пленки, она и представить себе не могла, что снимок, который стоматолог проявит в тот день, спустя годы высветится на экране компьютера патологоанатома.

Маура увидела ряд коренных зубов, яркий металлический блеск коронки. Она подошла к проектору, на экране которого Далджит разместил посмертные дентальные снимки неизвестной женщины. И тихо произнесла:

– Да, это она. Это кости Карен Садлер.

– Что ж, выходит, мы их опознали, – сказал Далджит. – И мужа, и жену.

Риццоли вновь принялась листать распечатки, выискивая отчет об исчезновении Карен Садлер.

– Ага, вот она. Женщина европеоидной расы, двадцать пять лет. Блондинка, голубоглазая... – И вдруг замолчала. – Здесь что-то не так. Давайте-ка еще раз проверим снимки.

– Что такое? – заволновалась Маура.

– Просто проверьте.

Маура вгляделась в снимки на экране проектора, потом перевела взгляд на компьютер.

– Они совпадают, Джейн. Что вас смущает?

– Не хватает еще одного комплекта костей.

– Чьих костей?

– Плода. – Риццоли озадаченно взглянула на Мауру. – Карен Садлер была на восьмом месяце беременности.

Повисло долгое молчание.

– Мы не нашли других останков, – сказал наконец Далджит.

– Вы могли не заметить их, – подсказала Риццоли.

– Мы буквально просеивали землю. Все там перекопали.

– Их могли растащить звери.

– Да, это возможно. Но все-таки эта женщина – Карен Садлер.

Маура подошла к столу и взглянула на скелет таза жертвы, думая о другой женщине. "Никки Уэллс тоже была беременна".

Она вооружилась лупой и включила свет над столом. Направила лупу на лобковую кость. Красноватая грязь присохла к симфизу, где хрящ соединял две ветви лобковой кости.

– Далджит, можно попросить влажную салфетку или марлю? Нужно стереть эту грязь.

Он налил в емкость воды и вскрыл упаковку марлевых салфеток. Поставил на лоток возле Мауры.

– Что ты хочешь увидеть?

Она не ответила. Сейчас ее задачей было стереть грязь и разглядеть то, что скрывалось под ней. По мере того как исчезала корка засохшей земли, ее пульс учащался. И вот наконец отвалился последний кусочек грязи. Она устремила взгляд в лупу, разглядывая очищенный участок. Потом выпрямилась и посмотрела на Далджита.

– Ну что? – поинтересовался он.

– Взгляни сам. Это прямо с краю, на месте сочленения костей.

Он наклонился и посмотрел в лупу.

– Ты имеешь в виду маленькую трещинку? Это о ней ты говорила?

– Да.

– Она едва заметна.

– И все-таки она есть. – Маура глубоко вдохнула. – Я привезла с собой рентгеновские снимки. Они в машине. Думаю, тебе стоит на них посмотреть.

Дождь хлестал по зонту, когда она шла к месту парковки. Нажимая кнопку автоматического замка на своем брелке, Маура не удержалась и еще раз взглянула на поцарапанную пассажирскую дверь. Эта отметина предназначалась для устрашения. "Но меня она только разозлила. И теперь мне хочется дать сдачи". Она забрала с заднего сиденья конверт и, спрятав его под куртку, поспешила обратно.

Далджит с удивлением наблюдал за Маурой, пока та развешивала на экране проектора снимки Никки Уэллс.

– Что за дело ты мне хочешь показать?

– Убийство пятилетней давности в Фитчбурге, штат Массачусетс. Жертве раскроили череп, а потом сожгли тело.

Далджит нахмурился, разглядывая снимки.

– Беременная женщина. Практически на грани родов.

– Но вот что привлекло мое внимание. – Она указала на яркое серебристое пятнышко, внедренное в лобковый симфиз Никки Уэллс. – Я полагаю, это обломок лезвия ножа.

– Но Никки Уэллс была убита ударом домкрата, – возразила Риццоли. – Ей размозжили череп.

– Верно, – подтвердила Маура.

– Тогда зачем было орудовать ножом?

Маура показала на рентгеновский снимок. На кости плода на скелете таза Никки Уэллс.

– А вот зачем. Вот что на самом деле нужно было убийце.

Некоторое время Далджит молчал. Но Маура и без слов знала, что ему был понятен ход ее мыслей. Он вновь повернулся к останкам Карен Садлер. Взял в руки скелет таза.

– Срединный надрез брюшной полости, – сказал он. – А лезвие задело бы кость как раз там, где эта трещинка...

Маура представила себе, как Амальтея ножом вспарывает живот женщины с такой силой и яростью, что ее смогла остановить только кость. Она подумала и о своей профессии, в которой ножи играют столь значимую роль, вспомнила, сколько надрезов сделала за свою жизнь. "Мы обе режем, моя мать и я. Но я – мертвую плоть, а она живую".

– Вот почему мы не нашли костей плода в могиле Карен Садлер, – сказала Маура.

– Но то, другое дело... – Сингх указал на снимки Никки Уэллс. – Тот плод не изъяли. Он сгорел вместе с матерью. Зачем сначала делать надрез, а потом, так и не изъяв плода, убивать его?