На другом конце аллеи стоял человек, которого я никогда прежде не видел. Как мне сказали, это был капитан Тим О'Нейли из Восточного Чикаго. Старый потрепанный коп в очках в черной оправе с оспенными отметинами на лице.

Я смотрел на них через улицу, где под уличной лампой Коули устроил свой командный пункт. Еще несколько агентов прогуливались по Линкольн-авеню. Среди них был покоритель женщин – Заркович в черном костюме и соломенной шляпе.

Он курил сигарету в черном мундштуке. Коули не понравилось, когда он увидел меня.

– Оставайтесь на этой стороне улицы, – сказал он, ткнув в меня толстым пальцем.

– А мне все равно, – ответил я. – У меня нет оружия, и я не участвую в шоу Дикого Запада. Коули хлопнул кулаком по ладони.

– Здесь не будет никакого чертова шоу! Ясно?

– Ясно. Надеюсь, ваша кавалерия, которая кругами мечется вокруг форта, тоже это прекрасно понимает!

Возмущенный Коули сделал руками жест, как делает арбитр, чтобы игрок «остыл», хотя в данном случае, конечно, имел в виду другое.

– Не болтайтесь у нас под ногами. И вообще не вмешивайтесь, – сказал он.

– А вы знаете, что он не вооружен?

– Что?

– Да, я видел, он шел без пиджака. Если у него была «пушка», то он ее запрятал в задницу.

– Мне не нравятся подобные разговоры, мистер Геллер, вы весьма грубы.

– Мир наш тоже грубый, не так ли?

Я отошел от него и прислонился к стене здания.

Вскоре ко мне подошел Заркович.

– Какой теплый вечер. Геллер.

– Да, и будет еще теплее.

Держа руки в карманах, так что видна была золотая цепочка от часов, он широко улыбался. Затем покачался на каблуках.

– Мне казалось, Геллер, что вы в этом не участвуете.

– Как-нибудь я доберусь до вас и до ваших друзей поодиночке и продемонстрирую преимущество куска свинцовой трубки над резиновым шлангом.

Его лицо перекосилось.

–Что вы хотите сказать?

Я промолчал. Он добавил:

– Я слышал, как Коули давал вам совет держаться подальше и не вмешиваться. Это хороший совет. Почему бы им не воспользоваться?

– Может, и воспользуюсь. Понимаю, что вы будете рады, если в меня угодит случайная пуля.

– О, у меня в жизни не так много желаний, исполнения которых хотелось бы больше всего.

Он покачал головой, отошел и сел в машину, припаркованную напротив места, где стоял его дружок О'Нейли.

Стоя у стеклянной витрины с фотографиями из фильма, Пурвин возился с сигарой, но пока он ее не зажигал. Зажженная сигара будет сигналом, что он опознал Диллинджера.

Он узнал Диллинджера в Лоуренсе сразу же, как только тот прошел мимо с Анной и Полли.

– Это он. Я его узнал, – сказал он мне и агенту Брауну.

– Неужели? – спросил я.

– Да. Я изучил все имеющиеся у нас фотографии Джона Диллинджера. Даже по затылку могу определить, что это он.

В это время Диллинджер покупал билеты у кассирши, а Анна и Полли, ожидая его, болтали друг с другом.

– Сколько у вас имеется фотографий затылка Диллинджера? – спросил я, но он не ответил.

Вскоре Диллинджер провел своих дам в зал. За ними последовал Пурвин, а потом и я. Он послал Брауна позвонить Коули, а меня попросил, действительнопопросил помочь обыскать кинотеатр. Мы купили билеты у девушки в стеклянной будке (никто в кинотеатре не знал о засаде) и вошли в фойе. Нас приветствовали прохладный воздух и запах поп-корна. Но мы не увидели там ни Лоуренса-Диллинджера, ни его леди. Войдя в зал, мы прошли по проходам вдоль рядов кресел. Я пожалел, что не взял с собой оружия. В темном зале было прохладнее, чем в фойе. Зрители смотрели на экран, где Микки-Маус танцевал на ферме с какими-то животными. Он разговаривал визгливым голоском, немного напомнившим мне голос Мела.

В зале не было свободных мест.

Мы встретились в фойе.

– Вы его видели? – спросил меня Пурвин.

– Нет, а вы?

Он покачал головой.

– Я надеялся, что увижу их, а также отыщу свободные места позади.

– Вы знаете, чего желают люди в аду. Пурвин кивнул.

– Мне тоже не помешает освежиться.

Он подошел к питьевому фонтанчику и сделал несколько глотков. Я последовал его примеру, а потом мы снова вышли на жаркую улицу, где и остались, поджидая подкрепления. Я понимал, что моими услугами пользовались, кажется, в последний раз.

Всю улицу заполонили мужчины в шляпах и пиджаках. Остальные пешеходы и водители машин были в рубашках с короткими рукавами и в кепках. Агентов невозможно было не заметить. Я обратил внимание, что девушка в кассе, хорошенькая молоденькая блондиночка, выглядела страшно испуганной.

Я подошел к Коули.

– Что вам нужно? – спросил он, не глядя на меня.

– Девушка в кассе напугана, почему бы вам не сказать ей, что вы полицейские?

– Геллер, не лезьте не в свое дело.

– Она, наверное, решила, что вы – сборище громил. И она не слишком ошибается, по крайней мере в отношении парней из Восточного Чикаго. Она думает, что ее сейчас станут грабить. Вам должно быть известно, что за последнее время было ограблено несколько кинотеатров.

– Нет, мы этим не занимались.

– Приятно, что вы не занимаетесь такой мелочью. Коули, хочу вам пожелать успехов во всех ваших начинаниях.

И я снова отошел на свое прежнее место.

Через несколько минут я увидел, как девушка, продававшая билеты, разговаривала с усатым мужчиной в белой рубашке и с бабочкой. По виду это был типичный менеджер. Он кивнул головой и сразу же исчез. Никто из агентов ФБР не обратил на это внимания.

Через пять минут синяя машина с надписью белыми буквами «Отделение полиции Чикаго» подъехала к кинотеатру. В машине сидели два копа. Из-за жуткой жары на этой неделе им разрешили работать не в форме. На них были только форменные фуражки и синие брюки с синими рубашками с бляхами на груди. Парни, видимо, подъехали из близлежащего отделения полиции, что на Шеффилд-авеню. Внешне они выглядели жестокими и сильными. Один из них выскочил из машины, держа в руках пистолет.

Заркович подбежал к нему еще до того, как тот успел выйти на тротуар.

– Это федеральная засада, коп, – пояснил Заркович, – двигай отсюда.

Чикагскому копу это не понравилось, но вмешался более дипломатичный Коули и показал полицейскому свое удостоверение. Он подтвердил, что здесь действительно велось наблюдение.

– Мы будем благодарны, если вы уедете отсюда, – сказал Коули, – иначе у нас сорвется операция. Полицейский поморщился.

– Ладно. Они уж наверняка никогда не заметят вас в этих костюмчиках! Бог ты мой!

Они сели в патрульную машину и укатили. Я подошел к Коули и сказал:

– Вам нужно было бы им сказать, что ждете Диллинджера.

–Начальник Пурвин настаивал не давать никакой информации и не привлекать к этому делу чикагских копов, – ответил Коули. – Анна Сейдж ужасно боится, что кто-нибудь из полиции предупредит Диллинджера.

– Как это может случиться на этапе операции? – воскликнул я. – Телепатия?

Коули злобно посмотрел на меня. Я отошел и опять прислонился к стене здания, где располагалась парикмахерская. Мне хотелось сесть в машину и уехать – я уже ничего не мог изменить в сложившейся ситуации. Только надеялся, что мое присутствие станет неприятным напоминанием Коули и Пурвину по поводу их обязательств. Пока я здесь, они оба должны будут сдерживать копов из Восточного Чикаго, прикладывая много усилий, чтобы их жертва осталась живой. Я сказал Коули, что я – не его «совесть». Но сейчас пытался надеяться, что смогу сыграть эту роль.

Прошло достаточно много времени. Я не очень страдал от жары, так как на мне не было пиджака, в отличие от этих агентов. Некоторые из них просто купались в поту. Даже через улицу я видел, как капли пота катились по лицу Пурвина, словно слезы на лице плачущего ребенка. Он постоянно вытирал лицо платком с вышитой монограммой. Время от времени вынимал пистолет и проверял, заряжен ли он, и каждый раз, как ни странно, оказывалось, что он заряжен.