Возражений не было.

– А каждому из нас достается по пятьдесят тысяч и на карманные расходы.

В комнате вдруг стало тихо, словно в церкви, видимо, каждый задумался над тем, что для него будет означать такая сумма. Каждый, конечно, как говорил Чок Флойд, имел возможность «переправиться через реку».

– А теперь, ребята, идите и отдохните немного, – сказал Карпис. – Если хотите, выпейте и повеселитесь. И можете спать до полудня, но в час дня соберемся опять в этой комнате для последней прикидки. Потому что завтра вечером – премьера.

Все поднялись к выходу.

Наконец я получил возможность хорошенько разглядеть дружка Чока Флойда – Салливана. В свою очередь, он получил такую же возможность разглядеть меня.

Мы, конечно, узнали друг друга.

Это был тот коммивояжер, который назвал себя Джоном Говардом, когда месяц назад пришел в мой офис и нанял выследить его «жену» – Полли Гамильтон.

Это были самые долгие мгновения в моей жизни. Я стоял в комнате Карписа возле двери с сердцем, ушедшим в пятки, и смотрел на человека, который прекрасно знал, что я не Джимми Лоуренс.

Он медленно снял темные очки, и в его прищуренных глазах я видел свое имя «Геллер». Черт возьми, он был так же потрясен, как и я.

Мы стояли, глядя друг на друга, заслонив проход.

– Ну, шевелитесь, джентльмены, – обратился к нам Нельсон, – мы и так долго жарились в этом пекле. Проглотив комок в горле, я сказал:

– Конечно.

Мой бывший клиент кивнул, надел темные очки и двинулся к выходу, я последовал за ним в теплую прохладу летнего вечера. Когда я шел, моя рука невольно нащупала под пиджаком рукоятку пистолета.

Перед домиком Карписа толпились мужчины, некоторые опять закурили. Нельсон хлопнул Салливана по плечу, а Салливан напряженно взглянул на него из-под черных очков, но сохраняя спокойное выражение лица.

– Ты уверен, что мы никогда раньше вместе не работали? – спросил Нельсон.

Салливан вежливо улыбнулся и отрицательно покачал головой. На какое-то мгновение Нельсон смутился, потом продолжил:

– А мне ты показался знакомым. Хм... Чертовщина какая-то!

И он подошел к Чейзу, закурил.

Я улыбнулся Салливану.

Я понял, почему он не выдал меня. Понял, что он тоже многое пережил за эти долгие и мучительные несколько минут.

Он прикуривал сигарету, но я заметил, его рука немного дрожала.

Стоя рядом с ним, я дружелюбно положил свою руку ему на плечо и сказал тихо, чтобы меня мог услышать только он:

– Давай поговорим, Джонни. И Джон Диллинджер согласно кивнул, мы медленно стали удаляться от толпы мужчин.

– Я удивился, встретив тебя здесь, Джон, – сказал я ему.

– Давай без имен, Геллер, некоторые имеют длинные уши.

– Но, надеюсь, никто из нас не имеет длинный язык, верно? Мы не должны позволить уничтожить себя, верно?

Мы остановились перед центральным строением, где сидели на скамейке и потягивали колу Карпис и Долорес. Я опустил никель в ящик со льдом, открыл крышку и вытащил оттуда бутылочку. Диллинджер наблюдал за мной сквозь темные стекла своих очков. Он курил и выглядел вроде бы расслабленным, но я не мог не почувствовать его нервозность.

Обойдя домик, мы нашли дерево, под которым и остановились. Вокруг ни души. Стояла ясная лунная ночь, мы хорошо могли видеть друг друга.

Диллинджеру, наверное, все это не нравилось. А мне хотелось извлечь из сложившейся ситуации какую-нибудь выгоду для себя, тем более чувствовал – я одержал верх.

–Что ты здесь делаешь? – спросил Джон, сняв темные очки и сунув их в карман рубашки. Оружия при нем не было.

Я сделал глоток колы.

– Давай начнем с тебя, – предложил я. – Кто-нибудь знает, что ты здесь? Я имею в виду, кто-нибудь знает, кто ты на самом деле?

Он выпустил струю дыма.

– Только Флойд.

– А Карпис?

Диллинджер отрицательно покачал головой.

– Это ты тот «тихий» партнер, о котором говорил Карпис? – спросил я.

Он утвердительно кивнул.

– Карпис занимался планированием всей операции?..

– Это так, – сказал он, – но Карпис думает, что я просто один из друзей Флойда, тот парень из Оклахомы, которого разыскивают за убийство и который сделал пластическую операцию.

– Это недалеко от истины.

Он издал короткий, горький смешок:

– Как бы то ни было, я никогда не работал с Карписом. Мы встречались несколько раз, и то мимолетно.

– Но Нельсон и остальные – это совсем иное дело.

Он сделал еще несколько затяжек, струя дыма образовала в воздухе нечто, похожее на вопросительный знак.

– Да, они могут узнать мой голос или глаза. Пластическая операция не меняет человека на все сто процентов, как думают некоторые.

– Твоя, похоже, сделана неплохо, – сказал я. Он тяжело вздохнул.

– Это стоило мне кучи денег. И операций было несколько, причем не на Западе. Меня не кромсали на куски, как Док Моран.

– Он мертв, ты знаешь.

– Это ожидает многих здесь. На этот раз я засмеялся горько:

– Угрожаешь мне, Джон, или считаешь, что сообщение о твоей смерти сильно преувеличено?

Он усмехнулся:

– А что ты думаешь?

– Думаю, что ты, будучи официально признанным мертвым, избавился от многих неприятностей. Тебя нет, Джон. Поэтому смог вернуться в игру так быстро. А вообще, что помогло тебе это сделать?

Его ухмылка стала противной:

– Угадай.

– Думаю, здесь только одно объяснение – деньги. Смерть – бесплатная штука, но только в одном случае, если ты и в самом деле мертв, верно? Возьми Пикета, ему дается все недешево. Он рискует лишиться права заниматься адвокатской практикой в конце концов.

Снова смешок.

– Да, его каждодневный риск обходится недешево.

– Или Заркович и О'Нейли.

– Тоже недешево.

– Или Анна Сейдж.

– Или Анна Сейдж, – согласился он.

До нас доносились из туристского лагеря приглушенные звуки народной музыки. Это Мамочка, наконец, нашла нужную ей радиостанцию.

– А Полли Гамильтон знает?

– Что я жив? Нет. Ты входишь в группу избранных, Геллер.

– Никаких имен, мы же договорились! Это объясняет, почему ты лично пришел в мой офис, чтобы задействовать меня. Я-то думал, что ты всего лишь жулик, которого нанял Пикет. А ты все проделал сам, чтобы круг был очерчен четко и прочно. Секрет такого рода нелегко сохранить. Чем меньше заговорщиков, тем лучше. Диллинджер ничего не ответил. Я допил колу и забросил бутылку в кусты.

– Да, это должно было тебе дорого стоить, по-настоящему дорого – иначе ты бы не рисковал своим новым лицом, открыто здесь появляясь, не говоря уж об участии в бредовом похищении Гувера! Господи! Ты действительно веришь, что правительство заплатит выкуп?

– Верю, – ответил он раздраженно. – Думаю, заплатит и даже не сообщит публике о том.

– Ты полагаешь, что они заткнут рот прессе, пока не получат Гувера обратно? – спросил я.

– И после тоже. С этим маленьким жирным мерзавцем они связывают свой успех, престиж и отклики прессы.

– Должен расстроить тебя – здесь ты «мертв», и эти уроды, которых ты надул и использовал, попробуют тебя использовать, чтобы самим выглядеть героями.

– Джи-мены, – сказал Диллинджер насмешливо, – намерены поубивать нас всех, ты знаешь. Вот почему я пошел по своему собственному пути, на собственных условиях. Федералы – тупицы, уроды, дураки, не на их стороне деньги и время. Всей этой проклятой игре конец. Даже такая глупая башка, как Нельсон, способен понять это...

Из домиков доносился мужской смех, все последовали совету Карписа весело провести время, как следует отдохнуть и развлечься.

Я не унимался.

– Ладно, Флойд сказал почти то же самое, что и ты сегодня днем. Он сказал, что это лишь дело времени.

– Да, это верно, разработанная операция – рисковое дело, но она может дать каждому из нас шанс выйти из этой преступной жизни.

– Да, и ты получишь двойную долю.

Он кивнул, улыбнувшись в усы, я смог наконец увидеть знаменитую кривую диллинджеровскую улыбку «широкого парня», пробившуюся сквозь непроницаемое новое лицо.