За садом, впереди нас, возвышалась стена из необожженного кирпича с лестницей на крышу. Это была прохладная, с солнечными пятнами панорама, но у меня не было времени полюбоваться ею. Прижимая свою кедровую шкатулку, я увидела мужчину, который величавой поступью приближался к нам, его голубая юбка обвивалась вокруг икр, на руках блестели золотые браслеты, черный парик замысловатыми волнами спадал на плечи. Он внимательно и бесстрастно смотрел на меня сильно подведенными темными глазами. Возраст его определить было невозможно. Он был немолод, но двигался легко и величаво. В руках у него был свиток, который оставил наш стражник. Он сдержанно поклонился, и квадратик яшмы, оправленный в золото, что поблескивал у него на лбу в виде диадемы, вспыхнул на солнце зловещим красным светом.

— Приветствую тебя, Ту, — холодно сказал он. — Я Амоннахт, Хранитель дверей. Золотой Гор пожелал даровать тебе свое покровительство. Тебе выпало истинное счастье. Следуй за мной.

Он не стал ждать ответа, круто развернулся и зашагал прочь. Мы с Дисенк семенили за ним, я крепко прижимала к себе шкатулку, а Дисенк несла снадобья, собранные дли меня Гуи. Мое самолюбие кровоточило.

Мы шли по узкой дорожке, бежавшей между двумя высоченными стенами. Вдалеке мне с трудом удалось разглядеть еще одну стену, где, похоже, заканчивалась дорожка. Звук наших шагов, отдаваясь коротким эхом, смешивался с другими звуками; сначала слабо, потом все более отчетливо слышались крики и визг играющих детей и плеск падающей волы. На полдороге справа от нас неожиданно открылась калитка, и я успела увидеть за ней темный узкий проход и вдали неясный силуэт стражника, невозмутимо стоявшего перед огромной закрытой дверью. Амоннахт спокойно вел нас дальше, не глядя по сторонам, пока не остановился у калитки. Он толкнул и открыл ее, и мы послушно последовали за ним.

Не знаю, что именно я ожидала увидеть. Наверное, я представляла себе, что гарем похож на дом Гуи, но несколько больше, воображала изысканную обстановку залитых солнцем комнат и широкие коридоры, полные неслышно ступающих слуг и благоухающих, умиротворенных женщин. То, что открылось моему взору, потрясло меня. Очень короткий коридор выходил сразу в широкий, заросший травой двор, утыканный редкими деревцами. Посредине был каменный бассейн, куда дугами сверкающей воды извергался фонтан. Под струями плескались голые дети, они сновали повсюду, вскарабкиваясь на низкие бортики бассейна. Во дворе, устроившись под деревьями или под кисейными балдахинами, сидели или лежали женщины, они присматривали за детьми и болтали между собой. По всему периметру двора, как соты в улье, располагались маленькие комнаты, а в углу на второй этаж уводила лестница, где были точно такие же комнаты, выходившие в узкую галерею. Двор внизу был, конечно же, под открытым небом.

Амоннахт шел впереди, мы миновали несколько маленьких дверей, некоторые были открыты, другие закрыты. Наше появление не вызвало большого интереса. Женщины поворачивали головы, чтобы взглянуть на нас, потом так же безучастно отворачивались и продолжали заниматься своим делом. Дети, всецело увлеченные радостями купания в прохладной воде, совершенно не обращали на нас внимания. Наконец Хранитель повернулся и указал нам на мрачный дверной проем.

— Это твоя комната, Ту, — равнодушно сказал он, — Прорицатель просил, чтобы тебя разместили с госпожой Гунро, и я выполняю его просьбу. Твою служанку поселят с остальными слугами в том доме, что в дальнем конце дорожки, но которой мы пришли. Если она тебе понадобится, здесь есть посыльные. Она, конечно, может спать и рядом с твоей дверью. — Он щелкнул пальцами, и тут же явилась девочка-подросток. Она поклонилась и застыла в ожидании. — Проводи служанку в ее комнату, — приказал он.

Вслед за ним я шагнула в тесноватую комнатку, напоминавшую келью. Окна в ней не было. У стен стояли две кушетки, одна напротив другой, и два стола. С одной стороны в одни ряд с кушеткой вытянулись сундуки. Здесь находился и маленький жертвенник, все доступное пространство было занято разными милыми безделушками. Мебель в комнате была простая и практичная, множество подушек и белья, чистого, насколько я заметила. Тем не менее я пришла в ужас. Дисенк исчезла.

— Твоя служанка вернется, как только осмотрит свою комнату, — объяснил Амоннахт, — Если тебя что-то беспокоит или есть какие-нибудь жалобы, можешь обратиться к Неферабу, управляющему этой частью дома. В дальнем конце двора есть две комнаты для омовений.

Он уже собрался уходить, но я схватила его за руку.

— Эта келья мне не подходит, — сказала я. Мой голос дрожал он негодования и страха. — Я не хочу делить комнату с другой женщиной, и, кроме того, эта комната слишком маленькая. Я не привыкла к постоянному шуму, от которого дверь не защитит, к тому же здесь нет окна и совсем темно. Я требую для себя отдельную комнату, Амоннахт!

Я впервые увидела, что в его глазах отразилась хоть какая-то эмоция. Они озарились смехом.

— Мне жаль, Ту, — произнес он без тени сожаления, — но отдельные комнаты здесь предназначены для самых любимых наложниц Могучего Быка. И в них тоже не во всех есть окна. Когда ты возвысишься до такого положения, я с удовольствием предоставлю тебе более благоустроенное помещение.

Некоторое время я смотрела на него, готовая расплакаться, вернуться домой. Смех и крики играющих детей были отчетливо слышны. Некоторые женщины, сидевшие поближе, перестали разговаривать и смотрели на нас с любопытством. Я собрала всю свою смелость.

— Тогда я хочу, чтобы была записана моя первая жалоба, — сказала я с достоинством, — и жаловаться я собираюсь вовсе не Неферабу, а тебе, Хранитель дверей. Эта комната напоминает стойло для скота, но я не корова. Я не одна из стада. И я не намерена сидеть здесь, вечно пережевывая свою жвачку. Запомни это!

Он поклонился.

— Я запомню это, — учтиво сказал он, — но позволь дать тебе совет. В мои обязанности входит смотреть за тем, чтобы гарем оставался прибежищем покоя и порядка. Обеспечивать уют — вторая по важности моя задача, а первая — чтобы владыка Обеих Земель был доволен тем, как обстоят дела в его собственном доме. С любой женщиной, которая вызывает неудовольствие, поступают очень сурово. Исключений не делают. — Неожиданно он улыбнулся, и улыбка преобразила его лицо. — Не наживай себе врагов здесь, Ту. Дай себе время привыкнуть к дому. Извлекай из этого пользу для себя. Осмотрись, и ты увидишь, что у тебя есть много преимуществ перед другими женщинами. Используй их правильно и научись скрывать свои намерения. Стоит немного пожертвовать роскошью, о чудесная крестьянка из удивительного Асвата, ради того, чтобы пленить сердце живущего бога? Это зависит только от тебя.

Он круто развернулся и двинулся прочь, останавливаясь по пути, чтобы сказать пару слов одной, улыбнуться другой. Я смотрела ему вслед, слегка успокоившись. Я затосковала но дому.

Вскоре вернулась Дисенк, вслед за ней рабы гарема втащили мои сундуки, поставив их возле кушетки. Я легла на нее, привередливо опробуя ее на прочность, и мне пришлось признать, что она вполне сносная. Пока Дисенк занималась с рабами, я открыла свою кедровую шкатулку, поставила Вепвавета на столик, чтобы засыпать и просыпаться, глядя на него, потом села на один из маленьких стульчиков и стала разбирать свои сокровища. Я потрогала пучок мягких перьев, ощутила прохладную твердость мелких камешков, которые подобрала так много лет назад, переложила сухие весенние цветы, сорванные во время их короткого, изумительно пышного цветения по дороге к реке, глиняных скарабеев, которыми меня награждал Каха за каждое успешно выполненное задание, — все эти вещи вселяли в меня уверенность. Ты все еще Ту, безмолвно говорили они мне. Ты не затеряешься среди женщин, похожих одна на другую.

Я осторожно достала золотистую змеиную кожу, которая от времени стала ужасно хрупкой, и положила ее себе на колени. «Ты будто змея, что оставила эту кожу, чтобы ты нашла ее, — сказала я себе. — Ты сбросила одну оболочку, когда уплыла с Гуи, и теперь ты сбрасываешь другую, но под ней ты по-прежнему госпожа Ту, царевна либу, и скоро у тебя нарастет новая кожа, более сияющая и прекрасная, чем прежние, с которыми тебе так больно было расставаться». Эта хрупкая вещица окончательно успокоила меня, и к тому времени, как я закрыла шкатулку и аккуратно поставила ее под свой столик, я уже была готова обживаться в новой обстановке.