— Самые известные клубы — "Уайтс", "Брукс" и "Будлс", — рассказал ему Катах. — Все они располагают средствами, чтобы заплатить высокую цену. Но на твоём месте я бы начал с "Дженнерса". Он не настолько привилегирован, как другие, но в него мечтают вступить все. Некоторые джентльмены, и заметь, высокопоставленные, проводят в списке ожидания лет по десять.

— Как так?

— В "Дженнерсе" подают самую роскошную еду и спиртные напитки… у них есть даже курительная комната, где вручную сворачивают сигары на любой вкус. Клуб был основан давным-давно профессиональным боксёром. Его дочь вышла замуж за герцога Кингстона, которому теперь и принадлежит это заведение.

Киру было плевать на какого-то дряхлого аристократа, поэтому в ответ он лишь равнодушно пожал плечами.

— Нет ничего необычного в том, что герцог владеет первоклассной лондонской недвижимостью.

— Да, но самое интересное то, что Кингстон некоторое время сам управлял клубом. — Для убедительности Катах добавил: — Дворяне никогда не работают. По их мнению, это унизительно, понимаешь, и стоит им уважения как простых людей, так и их собратьев.

— Должно быть, у него не было выбора, — задумчиво проговорил Кир.

— Несомненно. Но герцог сделал "Дженнерс" таким, какой он есть сейчас, и обогатился в процессе. — Катах покачал головой со смесью восхищения и зависти. — Он вёл интересную жизнь. Говорят, в юности Кингстон был порочным, как сам дьявол. Он слыл проклятием любого мужчины с хорошенькой женой. Затем герцог женился на богатой женщине и зажил респектабельной жизнью. Для Кингстона возмездием за грехи стали золото и сокровища.

— Какой-то эгоистичный обормот, — категорично постановил Кир. — Я не стану продавать своё виски такому человеку.

— Не будь тупицей, парень. С самим герцогом ты даже не встретишься. Он давно отдал бразды правления клубом. Напиши управляющему. Он отвечает за размещение заказов у торговцев и заведует погребом.

По настоянию Катаха Кир завязал переписку с Хорасом Хоглендом, управляющим "Дженнерса", и они договорились встретиться, когда Кир приедет в Лондон.

Когда Кир вошёл в "Дженнерс" с небольшим деревянным ящичком, в котором находились образцы виски, он изо всех сил старался вести себя непринуждённо. Эти люди могли счесть его примитивным мужланом, но будь он проклят, если подтвердит это своим поведением. И всё же Кир изо всех сил пытался не пялиться с отвисшей челюстью на окружающий интерьер из белого мрамора, лепнины в виде золотых листьев, богатых ковров, поглощающих звуки шагов, и россыпи хрустальных люстр. Кир никогда не бывал в столь роскошных местах, как "Дженнерс". Сам клуб располагался в центре сводчатого главного зала с парадной лестницей и балконными мраморными перилами, простирающимися вдоль верхних этажей.

К счастью, высокомерных аристократических клиентов видно не было, только слуги вокруг начищали и полировали предметы, которые и так уже выглядели начищенными и отполированными.

— Мистер Макрей. — К нему немедленно подошёл разодетый с иголочки коренастый мужчина средних лет. На нём красовался тёмный костюм с блестящими пуговицами. — Хорас Хогленд, управляющий клубом, — представился он, протягивая руку. — Рад наконец-то с вами познакомиться лично.

Дружелюбное поведение управляющего подействовало на Кира умиротворяюще, и они обменялись крепким рукопожатием.

— Добро пожаловать в "Дженнерс", — сказал Хогленд. — Что вы думаете об этом месте?

— Оно шикарное.

Управляющий улыбнулся.

— Я считаю себя настоящим счастливчиком, раз могу здесь работать. — Он провёл Кира в комнаты с обшитыми квадратными панелями потолками, кожаными диванами и глубокими креслами, расставленными вокруг маленьких столиков, на которых были разложены свежевыглаженные газеты и сверкающие хрустальные пепельницы для сигар. — Я питаю особую любовь к односолодовому виски с острова Айлей, — заметил Хогленд. — Много лет назад один мой шотландский кузен подарил мне бутылку с винокурни Макрея. — Он вздохнул, предаваясь воспоминаниям. — Мягкое, как сливки, виски с послевкусием поджаренных яблок. Необыкновенно.

— Отцу нравилось его дело.

— Он обучил вас своим методам?

— С самого детства, — заверил его Кир. — Я начинал с того, что таскал мешки с солодом в сушильную печь, а затем изучил все работы на винокурне.

Они сели за стол, на котором стоял круглый поднос со стаканами. Кир открыл деревянный ящичек, в котором лежали миниатюрные бутылочки в ряд с небольшими порциями виски.

— Это та партия, о которой вы мне писали? — спросил Хогленд, разглядывая образцы с откровенным предвкушением.

— Да. После смерти отца мы с работниками провели инвентаризацию на винокурне и нашли потайной погреб, где была спрятана огромная бочка односолодового виски. Она пролежала там нетронутой сорок лет. — Кир откупорил крошечную бутылочку и налил янтарную жидкость в стакан. — В течение года мы выдерживали этот виски в бочках из-под хереса, а затем разлили по бутылкам и назвали в честь моего отца "Улад Лахлан", что означает "Сокровище Лахлана".

— И сколько всего получилось бутылок?

— Двести девяносто девять, — ответил Кир.

Хогленд покрутил виски в стакане, поднёс его к носу и глубоко вдохнул аромат. Затем пригубил немного, сосредоточившись на том, как напиток мягко перекатывается во рту. Малейшие изменения в выражении его лица говорили о том, как Хогленду постепенно раскрывается вкус, словно управляющий медленно приподнимает крышку сундука с пиратскими сокровищами. Сначала чувствовался налёт древесных опилок и солёного рассола, потом — сладость хлебного пудинга, а в завершение — удивительная лёгкость безе с еле уловимым привкусом дыма.

Хогленд ненадолго замолчал, уставившись на остатки спиртного в стакане.

— Это нечто, — пробормотал он. — Редкий благородный виски. Не помню, чтобы мне доводилось пробовать нечто подобное. — Управляющий снова сделал глоток, смакуя вкус. — Насколько он разбавлен?

— Мы разлили его по бутылкам бочковой выдержки².

Хогленд отпил ещё чуть-чуть, закрыв глаза, чтобы лучше оценить вкус, и медленно выдохнул.

— Сколько за партию? — спросил он.

— За всю?

— За все двести девяносто девять бутылок.

— Три тысячи фунтов, — с готовностью ответил Кир.

Хогленд не выказал особого удивления, скорее смирение. Кир просил целое состояние, по меньшей мере, в десять раз больше, чем стоило обычное виски. Но они оба понимали, что это виски необычное. И Кир с лёгкостью найдёт другого покупателя.

— За такую сумму, — сказал Хогленд, — я ожидаю, что вы предоставите на пробу и остальные образцы.

Кир ухмыльнулся и пододвинул к нему деревянный ящичек.

Хогленд открыл рот, собираясь что-то сказать, но передумал, посмотрев поверх плеча Кира. Управляющий тут же просиял.

— Вам повезло, Макрей, — сказал он. — Сам герцог Кингстон только что вошёл в комнату. Возможно, вам повезёт познакомиться с его светлостью, если он подойдёт к нам.

Кир никогда раньше не встречал герцогов, поэтому едва подавил искушение повернуться в кресле и взглянуть на него.

— Мне сказали, что Кингстон больше не управляет клубом, — заметил он.

— По большому счёту, нет. Но герцог по-прежнему считает "Дженнерс" жемчужиной в короне своей империи и довольно часто сюда заезжает. — Не сводя с Кингстона глаз, Хогленд весь сиял, как будто в присутствии какого-то небесного существа. — Его светлость сейчас разговаривает с метрдотелем. Ни один другой джентльмен его положения не одарил бы таким вниманием подчинённого. Но герцог — очень любезный человек.

Кира слегка раздражало почтение, граничащее с раболепством, которое выказывал управляющий Кингстону.

— А… да, он идёт сюда! — воскликнул Хогленд и отодвинул стул, чтобы встать.

Кир подумал, не нужно ли и ему подняться на ноги. Обязаны ли это делать только слуги, или простолюдины тоже? Нет, он не будет вести себя при встрече с герцогом, как какой-то мальчишка перед деревенским учителем. Но потом Кир вспомнил, что отец всегда предупреждал: “Самая гордая крапива растёт на навозной куче”.