— Когда я его забрала, он был другой, — сказала я, но тут же осеклась, увидев, с каким сожалением смотрит на меня Рон. Позади стоял Барнабас, в лице ни кровинки, в глазах едва ли не ужас.

— Это ты верно подметила, — с горечью сказал Рон. — У нас была надежда покончить с этим, как положено. Но не-е-ет, теперь он твой. — Лицо старика исказилось неудовольствием. — Поздравляю.

Я медленно опустила руку. Он мой. Рон сказал, камень мой.

— Но этот камень… Тот парень был не жнец, но камень у него, как у черного жнеца, — к моему удивлению, в голосе Барнабаса звучал страх. — Она — черный жнец!

— Эй, погодите! — я открыла было рот.

— Черный жнец! — завопил Барнабас. Я остолбенела, когда он достал откуда-то из складок рубашки маленький клинок, точь-в-точь такой, как у Сета, и одним прыжком оказался между мной и Роном.

— Барнабас! — взревел тот и отвесил ему затрещину. Барнабас отлетел назад к двери. — Она не черный жнец, идиот! И даже не белый. И быть им не может. Она человек, даже после смерти. Убери это, пока я не состарил его до ржавчины!

— Но это камень черного жнеца, — заикаясь, проговорил Барнабас и ссутулил узкие плечи. — Я сам видел, как она его взяла.

— И откуда же она узнала, что это такое, а, Барни? — поддразнил его Рон, и парень отступил, смущенно пригнув голову.

Я с бьющимся сердцем стояла у стены, до боли в пальцах сжимая амулет. Рон презрительно смотрел мимо нас обоих.

— Это не камень черного жнеца. Черный жнец не настолько силен, чтобы оставить после себя материальное свидетельство своего существования, или… — продолжил он, подняв руку, чтобы Барнабас не перебивал, — или вернуться за срезанной душой. Она обладает чем-то помогущественнее камня, и они за этим еще придут. Будьте уверены.

Отлично. Просто превосходно.

Барнабас, казалось, пришел в себя, и выглядел теперь обеспокоенным и испуганным.

— Он сказал, что не жнец, но я подумал, он просто хочет нас запугать. А вдруг это правда?

— Я пока не знаю. Но кое-какие соображения у меня есть.

То, что Рон признался в своем неведении, было хуже всего, и мне снова стало страшно. Я вздрогнула, старик заметил это и вздохнул.

— Нужно было следить, — пробормотал он. И, обращаясь к небесам, крикнул: — Хороший вышел бы докладец!

Его слова отдались эхом в приглушенной пустоте, поглотившей мир. Я вспомнила, что эти люди на самом-то деле не совсем люди, и взглянула на папу. Он все стоял без движения, как манекен.

Они же не навредят ему? Чтобы скрыть эту ошибку со мной?

— Снова от пыли к звездам, все сначала, — тихо сказал Рон. — Мы просто сделаем все, что в наших силах.

С тяжелым вздохом он поднялся. Я тут же встала между ними и папой. Рон посмотрел на мою поднятую руку, как скучающая собака — на котенка, который хочет преградить ей дорогу и с которым ей просто лень связываться.

— Я никуда не пойду. — Я встала перед папой, как будто и в самом деле могла что-то сделать. — А вы не тронете папу. У меня есть камень. И мое тело, я больше не таю. Я живая!

Рон посмотрел мне в глаза.

— Камень у тебя есть, но обращаться с ним ты не умеешь. И никакая ты не живая. А притворяться и обманывать саму себя не очень-то хорошая мысль. Но поскольку камень у тебя, а твое тело — у них…

По взволнованному лицу Барнабаса я поняла, что это правда.

— Сет? Мое тело у него? — Мне опять стало страшно. — Почему?

Рука Рона легла мне на плечо, и я чуть не подпрыгнула от неожиданности. Ладонь была теплая, и я сразу почувствовала его поддержку — но поняла, что ничего для меня сделать он не может.

— Чтобы ты не смогла перейти на нашу сторону и отдать нам камень навсегда? — предположил он, и его темные глаза наполнились сочувствием. — Пока твое тело у них, ты застряла здесь. Этот камень явно могущественный. Он изменился под стать твоим возможностям смертного. Очень немногие камни на такое способны. Обычно смертного, посягнувшего на камень, просто разносит на атомы от перенапряжения.

Я раскрыла рот, и Рон задумчиво кивнул:

— Посягать на божественное, не будучи богом, — верный способ обратить душу в пыль.

Я сжала зубы, сдерживая дрожь.

— Камень у нас, и, вероятно, это дает нам преимущество, — продолжал старик. — Он сейчас пребывает в заточении, как и ты — монетка, что крутится на самом краю.

Его рука соскользнула с моего плеча. Я сразу почувствовала себя совсем одинокой и маленькой, хотя и была выше Рона.

— Пока ты остаешься в материальном мире, они могут найти тебя. — Он выглянул в окно. Все в мире замедлилось и двигалось еле-еле.

— Но Сет знает, где я, — сказала я в замешательстве, и Рон медленно обернулся.

— Физически — да, но он очень торопился с твоим телом из одного мира в другой. А без камня не успел запомнить, где именно ты находишься. Ему будет трудно снова тебя отыскать. Особенно если ты не станешь бросаться в глаза.

Мисс Инкогнито. О да, это я могу. Точно. У меня разболелась голова, и я прижала ладони, одну поверх другой, к груди, стараясь разобраться в том, что говорил Рон.

— Но рано или поздно он тебя найдет. И заберет вместе с камнем. Что тогда? — старик покачал головой и снова отвернулся к окну, темный силуэт на золотом фоне. — Они, не раздумывая, творят ужасные вещи, лишь бы продвинуться в высший круг.

Мое тело у Сета. Я почувствовала, что бледнею. Барнабас это заметил и кашлянул, чтобы привлечь внимание Рона. Старик посмотрел на меня и прикрыл глаза, словно осознал, что наговорил.

— Ну, я могу ошибаться, — добавил он, но мне легче не стало. — Я и правда иногда ошибаюсь.

Сердце в ужасе заколотилось. До аварии Сет сказал, что я — его пропуск в высший круг. Он не просто хотел меня убить. Я была ему нужна. Не камень, который я украла. А я. Я открыла было рот, чтобы рассказать об этом Рону, но передумала. Мой внезапный страх не укрылся от Барнабаса, и он понял, что я чего-то недоговариваю. Но Рон уже решительно прошагал через всю комнату и погнал его вон. Барнабас молча вышел в коридор, губы сжаты, голова опущена. Может, боится, как бы не попасть в еще больший переплет, что бы я там ни сказала. Я встревожилась. Они же не уйдут вот так?

— Ладно, оставим все как есть, пока не придумаем, как освободить тебя от власти камня, не разрушив твою душу, — сказал Рон.

— Но вы же только что сказали, что я не могу умереть! — сказала я. И куда это он собрался?! Сет же вернется!

Рон остановился на пороге и обернулся. За его спиной показался Барнабас, лицо омрачено заботами, слишком серьезными для его семнадцати лет.

— Умереть ты не можешь, потому что и так мертвая, — утешил меня старик. — Но есть вещи и похуже.

Великолепно. Кровь прилила к щекам, когда я вспомнила, как мы с Сетом танцевали, как он меня поцеловал, и как его нос хрустнул о мою коленку, и с какой ненавистью он тогда на меня посмотрел. Так держать, Мэдисон. Я не просто загубила свою репутацию в новой школе, но еще и умудрилась оскорбить ангела смерти. Теперь я — его желание номер один.

— Барнабас! — сказал Рон. Я аж подскочила от неожиданности.

— Сэр? — Барнабас и сам удивился.

— Поздравляю с повышением в статусе — теперь ты ангел-хранитель.

Барнабас замер и ошеломленно взглянул на меня:

— Но это же не повышение. Это наказание!

— Отчасти все это случилось по твоей вине, — Рон заговорил нарочито сурово, а сам незаметно для Барнабаса лукаво улыбнулся мне. — Даже по большей части. Вот и разбирайся. И не надо срываться на Мэдисон.

— Но Люси… Это она отвечает! — заныл Барнабас, совсем как маленький.

— Мэдисон семнадцать, — отрезал Рон тоном, не терпящим возражений. — Семнадцатилетними заведуешь ты. Надо было держать ухо востро. — Он повернулся и подбоченился. — Будешь исполнять повседневные обязанности белого жнеца и помимо этого работать ангелом-хранителем Мэдисон. Думаю, за год мы все уладим. — Взгляд его стал отстраненным. — Так или иначе.

— Но, сэр! — воскликнул Барнабас, споткнулся и налетел на стену коридора, когда Рон протиснулся мимо него к лестнице. Я пошла следом, не смея поверить: у меня есть ангел-хранитель?