За те три раза, что я сталкивался с Посланником, мне не удалось разглядеть его лица. Он так и остался для меня черным крылатым силуэтом с глазами, горящими золотом.

Ну и Х'сан'кор с ним! Я не собираюсь рисковать головой только ради того, чтобы разглядеть рожу Посланника. Уверен, что она такая же мерзкая, как и он сам. Лучше я пережду в моем убежище, пока опасная парочка не покинет коридор, а уж затем направлюсь своей дорогой.

Я остался стоять на месте, ожидая, когда стихнут шаги.

"Гаррет, ты совсем перестаешь думать", — неожиданно посетовал Вальдер.

"Ты сегодня просто болтаешь без остановки, — ответил я архимагу. — Что случилось?"

"Ты слышал, что он сказал? До Ранненга добираться четыре месяца, а она там будет через неделю", — намекнул мне Архимаг и вновь исчез.

А, тьма! Когда я доберусь до города, ключа там уже не будет! И ни Миралиссу не предупредить, ни Маркауза! Единственный выход — пусть он мне совершенно не по душе — следовать за этими двумя и…

Что и? Что?! Помешать им?! Или напроситься в попутчики?!

Сагот, укажи путь!

Я вышел из камеры и, коснувшись одной рукой стены, направился к лестнице, туда, куда две минуты назад ушли Посланник и женщина. Идти я старался по возможности быстро и тихо. По крайней мере, пытался проделать это в кромешной темноте. Самое время пожалеть, что, пока был в Авендуме, не запасся волшебным зельем, наделяющим глаза ночным зрением. Когда я набирал в магической лавке всего до кучи, то не озаботился купить так нужную сейчас пробирку. Ну зачем тратить золотые, когда ты меньше чем полгода назад уже выпил это волшебное пойло? Я не знал, что на Закрытой территории все мое хваленое ночное зрение попросту исчезнет и мне придется бродить в мертвом городе чуть ли не вслепую. А потом… Потом то Конь Теней, то демоны, то король с советом, то нападение сторонников Неназываемого на дворец. Закрутился и забыл. В итоге не купил нужную вещь и отправился в поход без нее. Одна была надежда — заглянуть в магическую лавку в Ранненге, но и тут ничего не получилось. События закружились волчком и тут уже не до магических пузырьков и склянок.

Те, кого я преследовал, двигались ярдах в пятнадцати впереди меня. Подойти к ним на более короткую дистанцию я не решился, опасаясь оказаться замеченным. Об удаленности от меня слуг Хозяина я ориентировался по звуку. Как только шаги становились тише, я прибавлял ходу и нагонял идущих впереди. Если перебарщивал и звуки шагов становились громче, я останавливался и дожидался момента, когда можно будет продолжать путь.

Вот так мы и шли до самой лестницы. Здесь мне пришлось дожидаться, пока Лафреса и Посланник не поднимутся по лестнице наверх.

Когда звуки их шагов почти совсем затихли, я ступил на лестницу.

Поднимался я долго. Очень долго. Во-первых, было все так же темно, а ступеньки оказались совершенно разного размера, и идти приходилось чуть ли не на ощупь, поэтому плелся я со скоростью улитки. Во-вторых, лестница была уж очень длинной. Поначалу она казалась прямой и вела четко вверх, а затем стала завиваться спиралью и тянулась, тянулась, тянулась.

Я думал, что отдам Саготу душу прямо на этих зловредных ступеньках. Естественно, я потерял из виду тех, за кем шел все это время. Сегодня день сплошных разочарований: мало того, что я оказался в берлоге, а точнее, в тюряге Хозяина, так еще умудрился отстать от женщины-шаманки. Теперь возвращение в Ранненг за четыре дня ставилось под большое сомнение.

Когда лестница кончилась, я осторожно выглянул в коридор, освещенный редкими чадящими факелами. Никого. Ни Посланника, ни женщины с довольно странным именем Лафреса. Придется догонять, на мое счастье, очередной коридор идет от лестницы только в одном направлении, так что не заблужусь.

Стены, сложенные из массивных каменных блоков, большей частью были покрыты копотью, оставшейся от горения тысяч факелов. Покатый аркообразный потолок тоже не блистал чистотой. Кое-где на нем еще сохранились остатки самой настоящей побелки, но на мой неопытный взгляд, возраст этих остатков исчислялся десятилетиями. Если не столетиями. Никаких дверей в стенах, лишь надписи на непонятном языке. То ли огрский, то ли язык Первых, я в письменах этих рас полный профан…

Прошел я недалеко, всего шагов сто — сто пятьдесят, и коридор оборвался очередной лестницей, правда, на этот раз в ней было от силы ступенек двадцать, не больше. А за лестницей вновь сгущался мрак. Я сделал первый шаг, и тут же в ноздри ударил слабый запах гнили, тления и пыли.

— Ну уж дудки, — пробормотал я себе под нос и снял со стены крайний факел.

Хватит, набродился в темноте до скончания жизни!

Пламя от сквозняка, невесть каким образом пробравшегося в подземелье, трепетало и плевалось искрами. Я кинул факел во мрак и, охнув, отступил назад. То, что я увидел за те несколько секунд, пока пламя освещало маленький зальчик, мне очень не понравилось. Почерневший от времени грубо сколоченный стол, на котором разлегся скелет. Могу сразу сказать, что это не был скелет человека — уж слишком большие зубы — или орк или эльф. В черепушке мертвеца торчал маленький довольно ржавый топорик.

Я не боюсь мертвецов, особенно тех, что лежат и никого не трогают. Я не очень-то опасаюсь и тех тварей, которых члены Ордена кличут зомби, а простой народ — бродунами или, попросту, живыми мертвецами. Эти твари довольно неуклюжи и безобидны, главное правило при общении с ними держаться подальше от их рук и зубов. Ну и по возможности не вставать у покойника на пути.

Живые мертвецы существуют, согласен. Но вот о живых скелетах до сегодняшнего дня я не слышал. Такого чуда просто не могло существовать в природе. Как, ну как могут двигаться кости, если между ними отсутствуют мышцы, хрящи, жилы и тому подобное? Напрашивается сразу два ответа: либо какой-то идиот дергает кости за веревочки, что мало вероятно, либо тут не обошлось без шаманства огров, что очень даже возможно.

В общем, мне было недосуг выяснять причину, отчего лежащий на столе с топором в черепушке скелет довольно резво дрыгал ногами и, кажется, пытался встать. Сейчас меня занимал немного другой вопрос: способен ли он встать, и если да, насколько может быть опасен этот костяк? Буду стоять на месте, так ничего и не узнаю, да к тому же если у скелета (вот дурость-то!) имеются глаза, то он уже давно меня увидел.

"А раз увидел и не пришел, значит, не опасен. Или не очень опасен", для собственного успокоения подумал я, и, достав из-за пояса кость-оружие, вступил в зал и поднял с пола факел.

Скелет все еще дрыгал ногами, пытаясь подняться. Это ему не очень удавалось, потому что какая-то добрейшая душа пригвоздила его позвоночник к столу железными скобами и отрубила руки по самые плечи.

Все же любопытство — мой порок. Я сделал шаг к столу, чтобы рассмотреть небывалую картину получше. Тварь повернула башку в мою сторону и зашипела. Клянусь Саготом, зашипела, не имея ни легких, ни языка, ни всего чего полагается иметь, чтобы издавать звуки!

— К-х-х-ш-шшш-ша-а-а-а…

Топорик застрял во лбу, но он (топорик, а не лоб) был не настолько тяжел, чтобы скелет не смог приподнять голову над столом. Черные дыры глазниц, в которых тлели мириады багровых искорок, уставились на меня. Ну точно без магии не обошлось!

— Ососсвобод-ди, чч-человек!

Я на миг опешил. Если скелеты научились разговаривать, то пора занимать место на кладбище, — конец света близок.

— Не в этой жизни, — для чего-то ответил я и отступил подальше от стола.

Скелет уронил голову, зашипел, будто масло, попавшее на докрасна раскаленную сковородку, и стал дергаться и извиваться. К делу он подошел с душой (если у этой твари она была), и стол заходил ходуном.

— Я всс-ссе равв-но осс-вобожуссс-сь!

Каждое слово сопровождалось резким дерганьем и содроганием стола. Скобка возле поясницы мертвеца стала едва заметно поддаваться. Я счел за умное пойти своей дорогой и не испытывать судьбу. Позвоночник удерживается по всей длине, кроме шеи, и твари придется дергаться не меньше недели. Но главное ведь начать! Первая держалка поддалась, а за ней сдадутся другие. Как говорится — вода дырочку найдет. Если, конечно, сюда не явится тот добрый парень, что так плохо прибил скелет к столу и не исправит положение. В любом случае я не собирался оставаться и наблюдать, что же произойдет дальше.