— Толпа выкрикивает нашу фамилию, Анвин. Я предлагаю выйти на балкон, прежде чем они попытаются ворваться в гостиницу.

— Как вам будет угодно.

— Я пойду с вами, — заявила Кэролайн. — Люблю слушать, как гавкает толпа.

— Гавкает на меня? — спросил Анвин.?— Нет, просто гавкает.

— Они могут и кирпич бросить вместо букета.?— Так и должно быть. Немного перчинки.

Они направились к комнате с балконом, и Демельза наконец-то осталась наедине со своей добычей. Она не рассчитывала, что ее оставят так надолго.

— Весьма заметная молодая леди, сэр Джон.

— Ей всего восемнадцать, вы должны понять, и она такая взбалмошная. Со временем остепенится, — сухо согласился сэр Джон.

— Я не намного старше.?Сэр Джон взглянул на нее с любопытством и интересом. Они встречались лишь в четвертый раз, и было совсем немного женщин, с кем он так быстро наладил дружеские отношения.?— Брак делает более зрелым, — хихикнул сэр Джон. — Хотя, черт подери, если бы вы сняли кольцо, то все равно выглядели бы чуть старше.

Демельза открыто встретилась с ним взглядом.?— Я не хочу его снимать, сэр Джон.

Он неловко пожал плечами.?— Нет-нет. Разумеется, нет. Не бойтесь, мэм, вашего мужа ждет справедливый суд. Возможно, более чем справедливый. А Уэнтворт Листер — весьма способный человек. Никаких предрассудков. Готов в этом поклясться.

Демельза огляделась. Что ж, пора ринуться в дело с головой.

— Именно по этой причине я и хотела с вами увидеться, — сказала она.

Появившихся на балконе кандидатов приветствовал нарастающий рев, словно львиный рык.

Когда ее наконец могли расслышать, Кэролайн сказала:?— Выглядят, как поле репы, только посаженной неаккуратно. Что за сброд, дорогой Анвин. Зачем им так угождать?

— Традиция, — ответил Анвин, склонив перед толпой свою красивую голову. — Это всего на пять-шесть дней, а потом о них можно забыть на многие годы. Надеюсь, вы будете выглядеть любезной, это принесет пользу.

— А разве я когда-нибудь выглядела по-иному? Вы же знаете, я буду вам прекрасной женой... ?Анвин повернулся к ней.?— Если решу выйти за вас. Что может быть тактичней, чем мое поведение нынче вечером: критика дома миссис Дэниэлл, когда она могла это слышать, упоминание дела Полдарка перед его женой. Какой у меня будет триумф среди ваших друзей в парламенте!

Анвин не ответил, а поклонился и помахал толпе внизу. Народ начал двигаться вниз по улице, в сторону «Головы королевы».

Кэролайн набросила на плечи свою чудесную вышитую шаль.?— Надеюсь, Гораций не покусает лакея. У него такие острые зубы, и он умеет выбирает самые больные места. Что за прелестная дама эта миссис Полдарк. Это всё из-за ее глаз и кожи. Какая жалость, что она не умеет одеваться.

— Теперь мы можем идти, — сказал Анвин, складка между его бровями углубилась. — Новизна нашего появления уже улетучилась, и если мы останемся дольше, они начнут ожидать чего-нибудь еще.

— А знаете, — заявила Кэролайн, — я бы хотела посетить судебные слушания. Я никогда не видела, как это происходит, и полагаю, что будет очень интересно.

Они развернулись к выходу.?— Еще как интересно, если вы подхватите лихорадку.

— О, в таком случае я останусь на несколько дней в постели, и вы сможете меня навещать. Разве это вас не привлекает? Ну же, вы мне обещали. Какой прок иметь влияние, если им не пользоваться?

В холле позади них сэр Джон сдвинул парик, чтобы утереть лоб.

— Мэм, я не обладаю влиянием такого рода! Вы не понимаете, о чем просите! Уверяю вас, я могу только нанести вред вашему мужу, а не помочь ему!

— Нет, если всё сделать правильно, уверена в этом.

— Да, если всё сделать правильно. Судей его величества не подкупишь таким манером, когда речь идет о находящемся на рассмотрении деле.

Демельза почувствовала, как ее душа заледенела от разочарования и отчаяния. Она позволила взгляду заискивающе блуждать по лицу сэра Джона.?— Вам просто нужно сказать правду, чтобы перед началом дела он уже знал, чего ожидать. Что в этом плохого? Разве они не правды добиваются? Они желают настоящей справедливости или исполнения законов под влиянием той лжи, которую наговорят свидетели?

Сэр Джон посмотрел на нее скорее с печалью, чем гневно. Ему стало очевидно, к чему вело всё дружелюбие и очарование Демельзы.

— Мэм, немного поздновато для объяснений, но могу заверить, что вы правы во всем, кроме одного. Уэнтворт Листер не станет меня слушать. Это гораздо большее, чем стоит моя дружба. Более того, все законники в стране от меня отвернутся!

Ее заметил сэр Хью Бодруган. У нее в запасе всего минута.

— Вы же не деньги ему предложите, а всего лишь правду. Неужели это настолько презренно?

— Это с вашей точки зрения. Но откуда ему знать, что это правда?

— Как раз пока я сидела здесь до вашего появления, я слышала, как кто-то сказал, что ваш брат заплатил две тысячи фунтов за место в парламенте. Это так, сэр Джон?

— А какое это имеет отношение к вам?

Услышав его тон, Демельза сдалась.?— Простите. Я не хотела причинять неприятности. Никаких неприятностей нынче вечером. Я просто не понимаю, вот и всё. Я не понимаю, почему платить избирателям за голоса — это правильно, но смертельно сложно попросить судью об услуге. Возможно, лучше бы мы просто предложили ему деньги.

— Тогда вас пошлют в тюрьму. Нет, мэм, уверяю, лучше оставить всё как есть.?Когда Демельза сменила интонацию, его голос стал более сочувственным. ?— Не думайте, что я вам не сочувствую. Я надеюсь и верю, что Полдарк выйдет на свободу к концу недели. Самый надежный способ добиться противоположного результата, мэм, это попытаться повлиять на судью. Это одна из особенностей английской жизни. Не могу объяснить, почему это так, но закон всегда был неподкупен.

Он посмотрел в сторону двери, где появились Кэролайн, Анвин и Ченхоллс, и потому от его внимания ускользнуло выражение лица Демельзы. Оно промелькнуло всего на секунду, как с вызовом поднятый флаг над почти потерпевшим поражение фортом.

В субботу утром в городе проходило религиозное церковное шествие, возглавляемое городскими монахами. Процессия шла по улице Святого Николая прямо мимо их постоялого двора, поэтому Демельза и Верити, преклонив колени, наблюдали за происходящим. Демельза почувствовала слабость в коленях при виде двух судей, одетых в роскошные одеяния, соответствующие их должности — алые мантии и тяжелые парики, один из них был высоким и худым, а другой — среднего роста и толстым.

Демельза надеялась, что толстяк — это Уэнтворт Листер. Вернувшись домой, она обдумала чудовищность своего предложения сэру Джону. Днем, собравшись, Демельза снова зашла в гостиницу и, будучи гостьей сэра Хью Бодругана, выпила с ним чаю.

Весьма подходящий светский предлог, и в этот раз Демельза успешно поддерживала с ним беседу, соблюдая приличия. Но удерживать его всё время на расстоянии — задача не из легких.

В понедельник утром мистер Джеффри Клаймер последний раз встречался с Россом. Быстро просматривая записи, сделанные капитаном, он хмурил брови, пока те не сложились в кривоватый портик — точь-в-точь, как на главной улице.

— Так не пойдет, капитан Полдарк, просто не пойдет, — сказал он.

— Что не так?

— Что я говорил вам в пятницу? Поймите, мой дорогой, уголовный суд — это вам не простая баталия, а поле для маневров. Вы можете говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, но всё зависит от того, как вы ее излагаете! Будьте тактичным, убедительным, заслужите милость и снисхождение закона. Будьте скромным и невинным, а не грубым и вызывающим. После оглашения вердикта можете говорить, что угодно, но до этого будьте осторожны. Взвешивайте каждое слово. Только так вы можете преуспеть.

Взяв записи из волосатых рук адвоката, Росс попытался сосредоточится, не обращая внимания на шум за пределами камеры. Спустя пару минут он отложил бумаги.