— Не знаю, но увижу его завтра и надеюсь на самое лучшее развлечение в жизни.

— Не сомневаюсь, что вы из тех женщин, кто снимает комнату с окном в Тайберне ради удовольствия увидеть, как человека удушат до смерти.

— А вам-то какое дело??— К счастью, никакого.

— Я нахожу вас излишне дерзким для вашего положения, доктор Энис.

— Не думаю, что мое положение сродни лакейскому, мэм.?— В таком случае, вам стоит высказываться, как подобает джентльмену.

Но он не успокоился.?— Это грубое графство, мисс Пенвенен. Оглядитесь, и увидите кругом... Хотя и с вашей стороны я не заметил особого почтения к правилам приличия.

Она подняла голову.?— Есть определенные границы, вам не кажется? И мне показалось необходимым упомянуть имя Полдарка, чтобы вы разозлились и их перешли. Это ваш герой, доктор Энис? Завтра вы выступите со страстной речью в его защиту? Будьте осторожны и не забывайте про манеры, иначе судья не даст вам слова.

— Судья ведь не женщина, мэм.

— Что вы хотели этим сказать?

— Что вряд ли он захвачен предрассудками.

— И даже не страдает отвратительным самомнением, как многие мужчины?

— Ах, самомнением. Я бы не стал считать его уделом лишь одного пола...

Пока они разговаривали, внимание Эниса привлекло очередное скопление посреди улицы. Двое мужчин дрались, похоже, за какие-то бумаги.

— Очень любезно с вашей стороны дать мне наставления, — сказала Кэролайн. — Удивительно, что вы столь любезны с одной из тех, кого отчаянно презираете.

— Вы совершенно неправильно поняли. Я... — он запнулся.

— Разумеется.

С противоположной стороны улицы донеслись крики и смех, и в воздух взлетели какие-то листки, рассеявшись над толпой. К драке присоединились и другие. Дуайт пробормотал извинения и побежал через дорогу. Он попытался протиснуться через кольцо зрителей.

Это оказалось нелегко, поскольку ни один не желал подвинуться ни на дюйм, но в конце концов ему это удалось, и он увидел Фрэнсиса, борющегося с тремя мужчинами, которые явно пытались оттащить его от четвертого, съежившегося в сточной канаве рядом с кипой листков.

— Паршивая облезлая ворона, — сказал Фрэнсис довольно спокойным тоном, несмотря на борьбу. — Дайте мне вырвать у него еще несколько перьев. Вы же хотели их распространить, разве не так? Так я сделаю это за вас. Вот так, — он почти вырвался, но его снова схватили.

— Стойте на ногах тверже, сэр, — сказал один из троицы. — Вы его прям на куски порвали, чтоб мне провалиться.

Раздался смех. Фрэнсис был прилично пьян. Человек в канаве, парень в драном черном сюртуке, держался за голову и стонал, пытаясь добиться сочувствия толпы.

В грязи валялись несколько десятков листков, и Дуайт подобрал один у своих ног. Он был озаглавлен «Правдивые и сенсационные факты из жизни капитана Р-са П-д-ка».

— Эта мерзость появилась из навозной кучи во время чумы, — сказал Фрэнсис. — Туда же нужно ее и вернуть. Отпустите меня. Уберите от меня свои поганые руки.

— Мистер Полдарк, эти люди вас беспокоят? Что случилось?

Фрэнсис поднял одну бровь.?— Доктор Энис. Что ж, вероятно, они ошиблись, полагая, что облепив меня, как мухи, доставляют мне удовольствие. ?Он вырвался, поскольку при виде трезвого Дуайта мужчины ослабили хватку.?— Проклятье, никакого уважения к аристократии в этом городишке. Нельзя стискивать человека... А, вот и он.

Увидев своего обидчика снова свободным, человек в драном сюртуке повернулся в канаве, словно червь, с которым сравнил бы его Фрэнсис, и проскользнул между ногами зевак. Фрэнсис бросил ему вслед трость, но лишь попал по голени какому-то толстяку.

— Ну вот, сбежал, чтобы разбрасывать эту заразу повсюду. Что ж, надеюсь, что оставшиеся хорошенько подпорчены. ?Фрэнсис бросил бумаги в грязь и потянул за шейный платок, пытаясь его поправить.?— Расходитесь, расходитесь! — бросил он разинувшей рты публике. — Здесь больше нет ничего интересного. Идите обратно на нерест.

— Эти листки оскорбительны, — сказал Дуайт. — Но не стоит брать правосудие в собственные руки.

— А они только тем и занимаются, что берут правосудие в собственные руки, пытаясь отравить мнение публики до начала слушаний. Чудовищное посягательство на права личности. Я уничтожу каждого из них. Вот только найду.

Дуайт ответил что-то уклончивое и собрался уходить.

— Что же до вас, — обратился Фрэнсис к тому человеку, который его держал, — то когда констеблям этого вшивого городишки понадобится ваша помощь, то они, без сомнений, вас позовут, а покуда не лезьте, куда не просят, иначе это доведет до беды, — Полдарк провел рукой по волосам. — Пойдемте выпьем, Энис.

— Прошу прощения, но я был не один, когда услышал суматоху, и мне пришлось прервать разговор, — Дуайт посмотрел назад над головами толпы, но не заметил Кэролайн.

— Разговор, — заявил Фрэнсис, — это именно то, в чем я нуждаюсь. Я провел весь день в обществе мошенников, воров и шлюх, а начал с самого омерзительного из них. И теперь я истосковался по респектабельности. А тут как раз вы подвернулись под руку, думаю, вы могли бы ее предоставить.

Дуайт улыбнулся.?— В другой раз я был бы польщен. Но сейчас прошу меня извинить.

Он вернулся к ратуше, постоянно оглядываясь вокруг. Но Кэролайн нигде не было видно. Очевидно, она не испугалась и ушла одна.

Толпа внезапно притихла, хотя это и ускользнуло от внимания Дуайта. Теперь он различил чей-то голос и понял, что это объявляют результаты выборов. Но было уже слишком поздно, чтобы разобрать смысл сказанного. Энис услышал лишь гул толпы под конец — ропот разочарования и возмущения.

Каким бы ни был результат, толпа осталась им недовольна.

Верити сидела у окна, наблюдая, как конюхи с постоялого двора гонят сорок или пятьдесят лошадей с пастбища за пределами города. Каждый вечер примерно в это время лошади проходили мимо, цокая копытами и фыркая, проделывая опасный путь по узкой улице. Каждое утро их гнали назад.

С самого приезда она проводила большую часть времени у окна, вглядываясь в лица прохожих. Как и в Фалмуте, когда Эндрю был в плавании, она сидела у окна над крыльцом, вышивая и глядя на гавань. Здесь подобного вида не было, только узкая улица со взгорками и снующие туда-сюда люди.

Час назад она услышала результаты выборов — фиаско, которое неизбежно приведет к куче ходатайств и встречных ходатайств в парламент и к бесконечным склокам в городе. Два вернувшихся председателя избирательной комиссии сообщили о разных результатах. Мистер Лоусон — что победили один виг и один тори, а мистер Майкл — что победили два тори. Город бурлил.

Сейчас Эндрю в Лиссабоне. Завтра, когда Росс предстанет перед судом, он возьмет курс домой. Его сын Джеймс — в Гибралтаре, неподалеку от отца, но мог быть и в другом полушарии.

Иногда Верити сомневалась, увидит ли когда-нибудь его детей. В глубине души, несмотря на сказанное Демельзе, Верити уже скорее страшилась этой встречи, чем желала. Джеймс и Эстер являли собой доказательства первого, трагического брака Эндрю.

Возможно, они чувствовали то же самое и потому не приезжали. Возможно, просто считали, что новая жена вытеснила их. В любом случае, второй брак Эндрю Блейми пока являлся безусловно успешным, и Верити ужасало, что его дети могут поставить брак под угрозу.

Раздался стук в дверь, и на пороге нарисовалась неряшливая служанка Джоанна — спутанные волосы под чепцом, на щеке полоска грязи.

— Ежели позволите, мэм, вас джентльмен хочет видеть. Назвался мистером Фрэнсисом Полдарком.

— Мистером Фрэнсисом Полдарком? — у Верити екнуло сердце.

— Ну да. Говорит, вы с ним знакомы. Может, это другая леди...

— Это та леди, — произнес Фрэнсис, входя в комнату. — Я её брат, замарашка, так что не надо непристойности рассказывать, когда спустишься вниз. Ступай к своим бочкам и оставь нас. И вытри свой сопливый нос.