— Мля! Откуда он только выкапывает такие сентенции[7]? Су…!

— Читал ты много…, - это мне, уже на прощанье.

Вот и пойми, то ли прикололся, то ли похвалил? Теперь дела…

На пригорке ничего не изменилось, валялись трупы и в сторонке качественно связанный пленник с кляпом во рту.

— Поговорим? — я выдернул грязную тряпку из его рта.

— Развяжи, по нужде надо.

— Ну, иди, — я разрезал веревки. Только далеко не уходи. А то придется применить анестезию — тупым тяжелым предметом. У меня есть к тебе, пара вопросов, — и демонстративно перехватил нож для броска. Он бодро потрусил вниз. Здоровы однако тут люди, я бы пролежав всю ночь, наверняка не смог скакать эдаким козликом. Хотя, нужда — мать науки. Когда он пришел обратно, я рассмотрел его поподробнее. На голову ниже меня, открытое лицо с короткой бородой. Нос свернутый на бок, темные глаза с хитринкой и твердая линия губ. Шишка на голове, но вполне вменяемое, выражение лица.

— Кто? За что? — мои вопросы не блистали разнообразием.

— Бывший десятник барона Ольта. Разжалован за измену, отказался резать детей зеленых, — он кивнул в сторону Гоши. — Барон был крут, ну и приписал мне измену. Дескать не выполнение приказа в бою…, а какой бой, малых резать? Так я и на прошлой войне с королем Тагором, этого сильно не одобрял. Велика ли доблесть, баб да детишков резать. А уж над мертвыми глумиться — последнее дело. Пускай они и не людского племени. Воля ваша барон, можете прямо здесь меня вздернуть или уж в замке. Надоело все….

— Барон? — изумился я. — Мля!

— Да, ваша милость. Предыдущий-то хозяин земель, барон Ольт, вона валяется, — он указал на труп в кольчуге, доставивший мне столько неприятных минут прошлым вечером. — Знатный боец был, теперь вы барон Ольт, по праву меча и силы, — он стоял в расслабленной позе, но было видно, что все его смирение только на словах.

То, что я понимаю местную речь, удивляло не так сильно, как-то, что я внезапно стал каким-то бароном, как в плохоньком романе.

— Гоша посмотри может, что поесть найдешь и хорошие вещи собери. Мы пока поговорим. Моментально подхватившись, он порысил заниматься трофеями.

— Давай-ка отойдем. А расскажи-ка мне любезный, про право меча?

Посмотрев на меня, как на больного, лишь случайно избежавшего ласковых рук санитаров, но видимо все-таки сработала привычка подчиняться и он продолжил: — Любой благородный со своими воинами, одолевший войско хозяина земель, становиться бароном, а все имущество достается победителю. Он должен выплатить долю вдове и детям. Но действует это право, только в Пограничье.

— И часто, это у вас происходит?

— Нет, редко. Кому нужны бросовые земли. Предыдущий барон с семейством помер от черной смерти, а с ним и большая половина воинов. Остальные разбежались. Замок стоял без хозяина, потом пришел Шартыг со своими и занял его. Стал бароном. Я нанялся к нему, он обещал защиту и деньги.

— Защиту?

Он замялся. Тряхнув головой и как будто на что-то решившись: — Я Шартыгу ничего не сказал, просто — что дезертир. Я сотника зарезал, — и внимательный взгляд на мою реакцию. — Зверь он был, когда чужие страдания видел, аж слюни текли. Когда убивал безоружных, глаза безумными становились, сам убивал, лично, никому не поручал. Но воин был храбрый, за то и терпели. В Зеленодолье перед зимой, в деревне велел всю скотину порезать и хлеб спалить, мол бунтовщикам будет наука. А без хлеба зимой голодная смерть, я-то сам из деревни, знаю. Бунтовщики? Бабы да ребятишки…, мужиков считай и нет совсем, на войне сгинули. Лучше бы он их сразу убил, милосерднее бы было. Я так ему и сказал. Мне кнутом спину ободрали, как сочувствующему, да бросили за околицей, подыхать. А я выжил, деревенские помогли. Пол зимы болел, потом им помогал. Весной ушел сотника искать, долг вернуть. Вернул! Теперь вам решать….

— Еда готова, вождь, — перебил содержательную беседу, гоблиненок.

— Пошли поедим.

Все, что вы съели, может быть использовано против вас…

Н-да, пока я предавался расспросам, Гоша умудрился сделать две вещи. Первое — это ободрать всех покойников (брезгливостью, он явно не страдал), и второе — попытался приготовить еду. В некоторых вещах, старательность бывает излишне вредна. То, что для меня само собой разумеется, для гоблина подвиг. Итак, с помощью огнива[8], он развел не дымящий(!) костер. Кстати, во всех книгах пишут про огниво, мало кто представляет что это такое? Типа, все знают, чего тут объяснять. Но я-то точно знаю, почти никто его не видел. Поэтому опишу вид и это действо. Достался вам незнакомый прибор и с помощью его нужно развести костер.

Представьте себе тонкую пластину с насечкой, весьма похожую на кастет, её надо одеть на левую руку — это кресало. В правой держите кремень (это камень размером с пол кулака, а не махонький, как в зажигалке). Потом начинаете им колотить по железяке (промахнувшись, испытаете разнообразную гамму чувств, и железяка, и изобретатель, мгновенно узнают о себе, много нового и интересного). Искры, добытые непосильным трудом, должны упасть на трут. Трут — это такая штука, типа ваты, но из мха. Он начинает тлеть, после чего, вы стоя на коленях, начинает со всей дури дуть, на тлеющий трут, обложенный сухим сеном. Вуаля! Огонь горит!

А теперь, представьте себе дождливую погоду, без сухого сена и без целлофана под коленями, когда кругом вода. Масса новоизобретенных слов, и эпитетов произнесенных вами, заставит составителя словаря бранных слов, побледнеть от зависти. Везде нужен навык.

Проехали.

Итак…. На земле валялась барахло, старательный Гоша, сволок в кучу все на его взгляд, представляющее ценность. Как оказалось, маломальскую ценность представляло — ВСЁ! Кроме покойников и их исподнего, даже обрывки веревок, с освобожденного от них пленника.

После чего, набрав в котел воды из ближайшего родничка, расположенного мерах в двадцати, и всыпав в него половину найденной крупы, он поставил его в середину костра. Как только вода закипела, вкусная еда сразу стала готовой. Достав из костра емкость с кашей, он поставил её на траву. Вокруг, он живописно расположил все съедобное и сразу же побежал за мной. Теперь он стоял в ожидании похвалы, преданно глядя на меня.

— Молодец, настоящий воин!

— Настоящий?

— Да.

— Когда вождь вручит, большое злое железо, чтобы все видели, что Гоша взрослый воин?

— Скоро. А сейчас будем учиться, очень важному делу.

Повернувшись к бывшему пленнику я спросил: — Тебя-то как зовут воин?

— Крат.

— Ну ты, присядь пока Крат. Я помошника учить буду.

Он присел в сторонке и с интересом уставился на меня. А я продолжил с Гошей.

— Что нужно сильному воину для победы?

— Хорошее злое железо!

— А еще?

— Сила! — он постарался выпятить грудь и сделал страшное, по его мнению лицо.

Кашлянув, чтобы не засмеяться, я продолжил: — А если не есть, воин станет сильнее?

— Нет, он станет как гырлаш[9], совсем слабый.

— Значит что?

— Надо много есть! — радостно сообщил мне Гоша, гордый тем, что он такой умный.

— Вот! А если еда плохая, кто будет делать её хорошей?

— Женщины! — он, с удовольствием проинформировал меня.

— У вас женщины воюют?

— Нет! Воюют — настоящие мужчины! — и гордо подбоченился.

— Значит в походе, делают хорошую еду — мужчины?

— Да…, - растерянно согласился со мной Гоша.