– Слушаюсь, ваше сиятельство, – отвечал чиновник. Этот разгадчик шарад был худенький человечек с поджатыми губами; он сосредоточенно хмурил брови; голова его имела яйцевидную форму; у него было бледное лицо, острый подбородок, покатый лоб, выдающиеся скулы, глубоко запавшие глаза, бесцветные, оживавшие лишь в редкие минуты.

Де Сартин прозвал его Куницей – Садитесь, – пригласил де Сартин, видя, что ему мешают записная книжка, свод шифров, блокнот и перо.

Куница скромно пристроился на табурете, сведя колени, и стал записывать, листая справочник и сообразуясь со своей памятью; лицо его оставалось совершенно невозмутимым.

Пять минут спустя он написал:

Приказываю собрать три тысячи парижских братьев

Приказываю составить три кружка и шесть лож.

Приказываю приставить охрану к Великому Копту, подобрать ему четырех хороших лакеев, одного из них – в королевской резиденции.

Приказываю предоставить в его распоряжение пятьсот тысяч франков на расходы, связанные со слежкой.

Приказываю привлечь в первый парижский кружок весь цвет французской литературы и философии.

Приказываю подкупить или захватить хитростью судебное ведомство, а главное – заручиться поддержкой начальника полиции, при помощи взятки, силой или хитростью.

Куница остановился на минуту, не потому, что бедняга раздумывал – он был далек от этого, ведь тут пахло преступлением, – а потому что вся страница была исписана, чернила еще не высохли, надо было подождать.

Де Сартин нетерпеливо выхватил у него из рук листок.

Когда он дошел до последнего параграфа, черты его лица исказил ужас. Увидев в зеркале свое отражение, он еще сильнее побледнел.

Он не стал возвращать листок секретарю, а протянул ему другой, чистый лист бумаги.

Тот снова принялся писать по мере того, как расшифровывал; он делал это с легкостью, которая могла бы привести шифровальщиков в отчаяние.

На сей раз де Сартин стал читать поверх его плеча. Вот что он прочел:

Необходимо отказаться в Париже от имени Бальзамо, потому что оно становится слишком известным, и взять имя графа Фе…

Окончание слова невозможно было разобрать из-за кляксы.

В то время как де Сартин подыскивал недостающие буквы, составлявшие последнее слово, с улицы донесся звонок, и вошедший дворецкий доложил:

– Его сиятельство граф Феникс!

Де Сартин вскрикнул и, рискуя разрушить искусное сооружение в виде парика, схватился обеими руками за голову, а потом поспешил выпроводить своего подчиненного через потайную дверь.

Вернувшись к столу, он сел на свое место и приказал дворецкому:

– Просите!

Спустя несколько секунд де Сартин увидел в зеркале гордый профиль графа, которого он уже видел при дворе в день представления графини Дю Барри.

Бальзамо вошел без малейшего колебания.

Де Сартин встал, холодно поклонился графу и важно откинулся в кресле, заложив ногу на ногу.

С первого же взгляда он понял причину и цель этого визита.

Бальзамо тоже сразу заметил раскрытую и наполовину опустевшую шкатулку, стоявшую на столе у де Сартина.

Несмотря на то, что взгляд Бальзамо задержался на шкатулке не долее, чем на мгновение, начальник полиции успел его перехватить.

– Какому счастливому случаю я обязан удовольствием видеть вас у себя, господин граф? – спросил де Сартин.

– Дорогой граф! – как нельзя более любезно проговорил Бальзамо. – Я имел честь быть представленным всем европейским монархам, всем министрам, всем посланникам, однако мне не удалось найти никого, кто мог бы представить меня вам. Вот почему я решил сделать это сам.

– Должен признаться, граф, – отвечал начальник полиции, – что вы явились как нельзя более кстати. Мне кажется, что если бы вы не пришли сами, я бы имел честь вас вызвать.

– Смотрите! Как удачно сложилось! – воскликнул Бальзамо.

Де Сартин поклонился с насмешливой улыбкой.

– Я был бы счастлив, граф, если б мог быть вам полезным.

Эти слова Бальзамо произнес без тени смущения или беспокойства на улыбавшемся лице.

– Вы много путешествовали, граф? – спросил начальник полиции.

– Очень много.

– Правда?

– Может быть, вы желаете получить какую-нибудь географическую справку? Ведь человек ваших способностей не ограничивается одной Францией, его интересы охватывают всю Европу.., да что там: весь мир…

– «Географическая» – не совсем подходящее слово, господин граф, – вернее было бы сказать: «справка морального свойства».

– Не стесняйтесь, прошу вас. Я весь к вашим услугам.

– В таком случае, господин граф, вообразите, что я разыскиваю одного очень опасного человека, да, черт возьми, человека, который разом представляет собою и безбожника…

– Ого!

–..и заговорщика…

– Да ну?

–..и фальшивомонетчика!

– Что вы говорите?

– К тому же он прелюбодей, обманщик, знахарь шарлатан, руководитель тайного общества, словом, чело век, все сведения о котором у меня собраны в моей картотеке, а также вот в этой шкатулке – она перед вами.

– Да, понимаю: у вас есть все сведения, но нет этого человека, – сказал Бальзамо.

– Нет!

– Черт побери! А ведь найти его важнее, как мне кажется.

– Несомненно. Впрочем, вы сами сейчас убедитесь в том, как мы близки к его поимке. Пожалуй, Протей был менее изменчив, чем этот человек, а у Юпитера было меньше имен, чем у нашего таинственного путешественника:

Ашарат – в Египте, Бальзамо – в Италии, Сомини – на Сардинии, маркиз д'Анна – на Мальте, маркиз Пеллигрини – на Корсике, и наконец, граф…

– Граф?.. – повторил Бальзамо.

– Это его последнее имя, и я, признаться, не мог его прочесть, но вы ведь мне поможете, не правда ли? Я в этом совершенно уверен, потому что вы непременно должны были встречаться с этим господином во время путешествия в какой-нибудь из тех стран, которые я только что перечислил.

– А вы мне помогите, – невозмутимо произнес Бальзамо.

– А-а, понимаю: вам угодно ознакомиться с приметами, не правда ли, господин граф?

– Да, прошу вас.

– Извольте, – молвил де Сартин, в упор глядя на Бальзамо, – это человек вашего возраста, вашего роста, такого же, как у вас, телосложения; то это знатный вельможа, который сорит деньгами, то – шарлатан, пытающийся постигнуть тайны природы, то – член некоего тайного братства, приговаривающего королей к смерти, а самодержавие к свержению.

– Ну, это слишком туманно, – заметил Бальзамо.

– То есть как – туманно?!

– Если бы вы знали, скольких людей, похожих на того, кого вы только что описали, мне приходилось встречать!..

– Неужели?

– Уверяю вас! Вам следовало бы внести некоторые уточнения, если вы действительно хотите, чтобы я сам помог. Прежде всего; известно ли вам, где, в какой стране он чаще всего бывает?

– Везде!

– Ну, а в настоящее время?

– В настоящее время он – во Франции.

– Чем же он занимается во Франции?

– Под его руководством готовится неслыханный доныне заговор – Ну вот, это уже кое-что: если вы знаете, какой заговор он готовит, вы держите в руках нить, на другом конце которой, во всей вероятности, вы и найдете этого человека.

– Я придерживаюсь того же мнения, что и вы.

– Раз вы так думаете, почему же вы, в таком случае, просите у меня совета?

– Я еще раз взвешиваю все «за» и «против».

– Относительно чего?

– Вот этого.

– Чего же?

– Должен ли я его арестовать, да или нет?

– Да или нет?

– Да или нет.

– Я не понимаю, почему «нет», господин начальник полиции, раз он замышляет…