Рома целует, губы сухие и тоже горячие, целуя в ответ, обнимая за шею, встаю на цыпочки, прижимаясь всем телом, чувствую, как он напряжен.

Он практически лишает меня воздуха поцелуем, словно пьет его сам, так остро нуждаясь в нем.

— Дашка, ты так глубоко засела у меня внутри, не представляю, как буду вырывать тебя из своего сердца.

— Не вырывай. Оставь меня там.

Мне безумно больно, словно это наше последнее мгновенье, наш последний поцелуй.

Но этого не может быть, я не хочу, чтоб это было так.

— Рома, Рома послушай.

— Не сейчас, помолчи сладкая.

Вершинин

— Рома, Роман, подожди.

— Что значит «подожди»? Как я могу ждать, когда рядом такая сочная и вкусная девочка? Моя сладкая девочка.

— Но, Рома, сейчас разгар рабочего дня, мне надо сказать, там звонили… а-а-а-а-а-а… Рома…

Подхватываю на руки, несу к небольшому дивану, что стоит в стороне, усаживаю верхом на себя, задирая юбку.

Крышу рвет реально, держался несколько часов, на планерке был строг и суров как никогда. Все три дня завязывал желания узлом, старался не подходить на работе слишком близко к Орешкиной. Она в своей строгой узкой юбке и блузке заводила хлеще, чем в откровенном белье.

Но ведь я не такой озабоченный и похотливый, чтоб кидаться на своего секретаря и трахать в кабинете? Или такой?

Да, конечно, именно такой.

Целую шею, Даша откидывает голову, сжимаю упругую попку, помню, как она кричала, а потом содрогалась в оргазме, когда я продолжал шлепать по упругим ягодицам, оставляя красные следы.

— Ты отнесла документы в отдел кадров?

— Еще нет, забыла, боже мой… Рома.

Она не надела колготки, только чулки, развратная девчонка. Целый скандал устроил утром, что на улице зима, а она в чулках, думал, переоденет, но нет, не послушалась. Каждый раз, когда она заходила в кабинет, представлял, что она в них и без трусиков.

Легко отодвинул в сторону тонкое кружево белья, Даша уже сама крутит попкой, трется о пальцы, отвечает на поцелуй, язычком облизывая мои губы. Член стоит, упираясь в ширинку, яйца поджаты, налиты спермой. Будто и не было у нас утреннего секса.

У меня снова отключается мозг, прекращая разумно и рационально мыслить рядом с ней. Надо думать и решать, как спасать фирму, как отделываться от настойчивых предложений о покупке. А я как пацан — вижу эти пухлые губки и совсем отказываюсь соображать.

Кто бы мне рассказал еще несколько дней назад, что я так вляпаюсь, не поверил бы ни за что.

Чтоб Вершинин, да до такой степени запал на девчонку?

Быть того не может!

А я вляпался, причем реально. Утонул в ее синих глазах, запал, подсел, до такой степени, что готов отнести в ЗАГС на руках хоть завтра и заделать ребеночка. Чтоб наверняка никуда не сбежала.

— Я за руку тебя отведу завтра туда. Нет, накажу сначала, что не слушаешься, а потом отведу,

— Прямо сейчас накажешь?

Вот же сучка маленькая, провоцирует. А ведь умеет и знает как. Где их этому учат?

Убираю руки от раскрытого и обнаженного лона, облизываю пальцы, планка едет от ее вкуса, как голодное животное готов нюхать и пробовать свою самку.

Хочу расстегнуть мелкие пуговки на блузке, Даша помогает. Оттягиваю лифчик вниз, слегка щипаю оба соска, а потом, сжав полушария, засасываю по очереди каждый в рот.

— Помоги.

Даша понимает, о чем я прошу, отстраняется, расстегивая ремень и ширинку, приподнимаюсь, она спускает с меня белье. Головка члена влажная, она скользит по ней пальчиками, а я продолжаю ласкать грудь.

Эти невыносимо долгие и томительные ласки сводят с ума. Даша стонет громче, грудь невероятно чувствительная и красивая, соски затвердели. Опустив руку, провожу пальцами по половым губам — совсем мокрая, давлю на клитор, девушка кричит, кусая губы.

— Рома.

— Да, сладкая?

— Хочу поцеловать его.

Не давая ничего ответить, спускается на пол между моих разведенных коленей. Смотрит на мой стояк, облизывает губки, дрочит, а потом обсасывает головку, оттягивая крайнюю плоть, насаживая свой сладкий ротик на член.

Черт, черт, черт.

Эта девочка сводит меня с ума своими желаниями.

Смотрю, как она обхватывает губками твердый ствол, ласкает язычком тонкую кожу под головкой, яйца поджимаются еще больше. Грудь колышется от движений, сосочки торчат. Становится жарко, оттягиваю ворот рубашки, достаю из кармана презерватив, рву упаковку.

— Дашка, остановись, не могу больше.

Орешкина останавливается, в глазах туман, ресницы дрожат, на щеках румянец, снова кусает губы. Раскатываю латекс по стволу, тяну девушку на себя, целую. Даша громко стонет, оседая на член, начиная медленно двигаться.

Она такая невероятно красивая, сексуальная. Сжимаю бедра, наверное, до синяков на нежной коже. Впиваюсь в губы, в шею, не в силах сдерживать себя, двигаю бедрами навстречу, притянув Дашу на грудь. Толчки то медленные, то быстрые и глубокие, не знаю, сколько проходит времени, но Даша дышит чаще, стонет громче.

— Рома, не могу, не могу больше… а-а-а-а… Рома-а-а-а-а.

— Да, моя девочка, да, кончай, сладкая.

По вискам стекает пот, из моей груди вырывается низкий рык. Она сжимает меня изнутри словно тисками, дрожит всем телом, кончая на моем члене. Я следую за ней, изливаясь потоками спермы в презерватив.

— Ты со своей настоящей секретаршей тоже так трахаешься?

— Ревнуешь?

Даша тяжело дышит, все еще сидит на мне, царапает грудь ноготками.

— Вот еще.

— Скажи, что ревнуешь.

Шлёпаю по попке, она смеется и кусает меня за шею.

— Или кого из сотрудниц ты так трахаешь в своем кабинете? Мариночку из бухгалтерии или Диану из проектного?

— Ты даже запомнила их имена, — смеюсь, в сердце разливается жар.

У меня стойкое чувство, что я знаю эту девушку очень давно. В очередной раз не понимаю, как жил без нее и как буду жить, реши она от меня уйти. Сергей внес некую сумятицу, а все из-за тех писем с предложениями о покупке моей компании.

Оказывается, холдинг «Монолит» принадлежит одному из богатейших людей страны, Дымову Владимиру. Конечно, он не единственный владелец, но все идет с его подачи и все для того, чтоб подмять под себя строительный бизнес всего региона. Надо поговорить с Марком, его отец должен знать Дымова.

— Рома.

— Да, милая?

— Ты так смотрел на меня, когда я зашла. Что-то случилось?

— Нет, Сергей говорил, что ему знакомо твое лицо.

— Что-то слишком многим я знакома, это странно. И это тебя расстроило?

— Нет, не это. Все хорошо, не переживай.

Даша медленно поднимается, целует так нежно и трогательно, взволнованно смотрит в глаза.

— Рома, там был звонок, завтра приедут люди по поводу твоей фирмы.

— Завтра?

— Да, так сказал мужчина, он представился Сафроновым Павлом Георгиевичем, юрист холдинга «Монолит» от Дымова Владимира Сергеевича. Это серьезно? Что они хотят?

— Завтра узнаем. Может, домой поедем или в какой ресторанчик? Хочешь на дачу, в баню?

— На дачу? Как ты можешь думать о даче? Мне так не понравился этот звонок, а еще я видела письма. Это очень серьезно, да? Рома, я просто хотела давно сказать…

— Подожди, слышишь?

Даша замолчала, мы вдвоем замерли, она все еще такая аппетитная, почти обнаженная, черные чулки, юбка задрана до талии, блузка расстегнута, волосы растрепаны.

— Телефон.

На столе в режиме вибрации звонил мой телефон.

— Извини.

Быстро целую девушку, пересаживаю на диван, поднялся, на ходу снимая презерватив, заправляя член в белье и брюки.

— Вершинин.

— Здравствуй, Рома.

Признаюсь, удивился услышанному голосу, больше семи лет не слышал — и готов не слышать столько же. Он неприятно царапает нервы и заставляет вспомнить о прошлом.

— Узнал?

— Узнал.

— Совсем не рад?