— Я вас, молодой человек, не приглашал, но, судя по последним новостям, мне придется мириться с вашим присутствием.

Не понимаю, о чем он, но с этим разберемся потом. Как буду выкручиваться, если моя новость не будет открытием властному олигарху, еще не знаю.

— Речь пойдет о Любе — нашей общей знакомой. Любовь Михайловна Шумер, милая блондинка, голубые глаза. Ваша тайная любовница, так ведь, Владимир Сергеевич? Тайна всегда щекочет нервы и возбуждает.

Дымов лишь задирает подбородок, сжимая челюсти, но мне и не нужен его ответ, я знаю, что это правда.

— Эта женщина была любовницей моего отца, обобрала его практически до нитки, но он, конечно, не был так баснословно богат, как вы. Отец хотел жениться на ней, люблю, говорил, умираю. Умер.

— Молодой человек, мое время не безгранично.

— Хорошо, тогда ближе к сути.

Достаю из кармана пальто телефон, кладу его на низкий столик, включаю сделанную днем запись. Любе так не терпелось, что не дождалась вечера. В динамике шум, потом голоса.

— Я так и знала, что ты, хорошенько подумав, примешь правильное решение. Девочки приходят и уходят хотя, девочку ты подцепил не бедную, а вот компания, в которую вложено много сил стоит дорогого, но для тебя это будет даже приятно, как и для меня.

— Что, прямо сейчас? — это уже мой голос.

— Конечно, Владимир срочно уехал, у нас есть сутки.

— Так мы что, в Вену не полетим? — Дашина сестра с возмущением смотрит на отца, а тот, кажется, начинает покрываться серыми пятнами не обращает на нее никакого внимания.

— Не хочу грузить тебя терминами, но сегодня как раз благоприятные дни. Моя яйцеклетка готова к оплодотворению.

— А вот теперь я не поняла? Это к какому еще оплодотворению? — Даша, уперев руки в бока, смотрит так, что готова разорвать. Кошечка моя ревнивая.

— Слушай дальше, — говорю шепотом, киваю на телефон.

— Ты уверена, что это все правильно, и никто не догадается? — тем временем раздается мой голос из динамика.

— Да кто может догадаться? Володя без ума от меня, пылинки сдувает, ручки целует, но мне надо замуж, а не просто так быть любовницей, устала уже от этого. К тому же он идеальный вариант хоть и две взрослые дочери, но наследника империи хотят все. Можно конечно, симулировать беременность, а потом выкидыш и все дела, но я сама хочу ребенка, ты так удачно подвернулся.

— Где вообще ты подцепила Дымова?

— Ой, сложно было, ты думаешь, так просто заполучить олигарха? Показала титьки, и он твой? Это сущая мука и каторга. Пришлось сыграть на чувствах, мол, потеряла любимого мужа, страдаю несколько лет, никого к себе не подпускаю. Ну вот Дымов и решил растопить мое ледяное сердце, он ведь сам потерял любимую жену.

— Ну ты, конечно, сучка.

— Будем считать, что это комплимент. Что-нибудь выпьешь? Так сказать, для храбрости?

— А на процесс зачатия это не повлияет?

— Думаю, нет, но учти, Ромочка, нам придется это повторить не раз.

Женщина игриво смеется, звон стекла, шорох одежды, запись прерывается.

— Тот якобы муж, которого она потеряла, это был мой отец.

Дашка с волнением смотрит на меня, потом на отца, Дымов так и сидит в одной позе, в помещении тишина.

— Чего ты хочешь? — всего три слова, пронзительный взгляд.

— У нас ничего не было. Я не настолько глуп, чтобы делать детей нелюбимым женщинам.

— Я спросил не об этом. Чего ты хочешь?

— Дочь вашу хочу в жены. Если нужна моя компания, забирайте как выкуп, вернемся в Средние века.

— Вот это да! Это круто! Приятно познакомиться — Мария, — милая брюнетка быстро поднимается с кресла и жмет мою руку.

— Роман.

— Так а чего просить руки-то? Папа скоро станет дедом, я — теткой, а вы, Роман, отцом. Можно обойтись и без формальностей.

— Маша!

— Чего опять Маша? Сама же сказала, что беременная. А Роман обрюхатил не папину лживую пассию, а тебя. Все ведь прекрасно и в Вену не летим, терпеть ее не могу.

— Дарья? Я чего-то не знаю?

Это как продолжение спектакля, устроенного любовницей Ржевского. Только в главных ролях Орешкина и я. Потому что если она на самом деле беременна, отцом я быть никак не могу, мы знакомы всего неделю. Мозг начинает закипать. И почему последние три дня так остро стоит вопрос деторождения?

— Рома, я все объясню… так вышло… я не хотела.

— Чего ты не хотела, Орешкина?

— Орешкина? Почему эта фамилия?

Мы совсем забыли о Владимире Сергеевиче, он так и сидел в кресле, погруженный в себя, но услышав фамилию, поднял глаза.

— Я назвала фамилию мамы, когда познакомилась с Романом, извини.

— Да ничего. Хорошо, что ты не забываешь ее, а то я вот уже начал.

Было странно видеть мужчину в таком состоянии, должно быть, Люба хорошо прошлась по его чувствам. Не могу знать, до какой степени она втерлась к нему в душу, но честно, не хочу быть на его месте. Он как-то осунулся, под глазами еще больше стали заметны темные круги.

— Даша, что за беременность?

— А что за оплодотворение той женщины? Вы целовался? Ты был с ней? Как вообще ты мог пойти на такое?

— Так, так, стоять, сумасшедшая женщина, вопросы буду задавать я. А начнешь врать и недоговаривать — буду наказывать.

Смотрю в Дашкины синие глаза, на щеках вспыхивает румянец, кусает губки. А мне так хочется зацеловать ее всю, затрахать во все сладенькие местечки, что чувствую моментальную эрекцию. Хорошо, что пальто скрывает, а то было бы совсем неудобно перед будущими родственниками светить стояком.

— Ну, целуйтесь уже, сколько можно!

— Мария, прекрати. Выйдите обе, нам надо поговорить по-мужски.

Не представляю, о чем будет разговор, но я готов к нему. Дашку не отдам и не отпущу, надо будет — выкраду, но не отступлюсь.

Орешкина — Вершинина

— О чем ты тогда разговаривал с папой? Что он тебе сказал? Мне так интересно.

— Ты чего такая любопытная? Иди лучше, я тебя поцелую.

— У меня уже губы болят.

— Тогда поцелую в другом месте.

— Интересно, как вообще папа? И что случилось с Любой?

— Не знаю, меня не волнует эта женщина. Зачем ты вообще о ней думаешь в наш медовый месяц?

— Рома, что ты делаешь?

— Поздравляю свою законную супругу с днем рождения и целую во все сладкие местечки.

Рома убирает одеяло, опускается между моих разведенных коленей, ведет щекой по бедру, царапая щетиной. Я откидываюсь на подушку, из открытого окна тропический ветер индийского океана колышет шторы.

Да, сегодня первое марта и мне двадцать три года. Свадьба, путешествие, день рождения — не жизнь, а сплошные праздники.

Тело горит от желания, кожа покрыта красивым бронзовым загаром, от ласк кружится голова. Рома нежно проводит языком по половым губам, дразнит клитор, я, раздвинув колени шире, еще больше раскрываю себя перед ним.

Все так безумно чувствительно и остро, что хочется плакать от счастья.

— Да… да-а-а-а-а-а… боже мой… Рома-а-а-а.

Мы муж и жена уже десять дней, даже не верится. Папа на удивление так быстро согласился и принял Романа, все никак не могу выпытать, как это у него получилось уломать моего грозного отца.

На подготовку к свадьбе ушло всего три недели, не хотела ничего грандиозного, только родные и близкие. Папа настаивал на пышном банкете в двести человек, еле как, отговорили. Ему, оказывается, будет стыдно перед людьми выдавать дочь замуж так скромно. Другие олигархи засмеют.

Но мне ничего не надо было, только мой любимый мужчина. О том, чтобы находиться эти недели в разлуке, и разговора не было. В понедельник подали заявление в ЗАГС и уехали обратно к Роману. А там уже было красивое кольцо, романтический ужин — все, как любят девочки, так Роман сказал.

Мы вместе работали, жили, гуляли, принимали на даче гостей. Ржевский с Ириной Николаевной — очень интересная образовалась пара. Потом была свадьба, я едва успела выбрать платье, вся организация легла на плечи сестренки, которая постоянно надоедала вопросами, но устроила все очень красиво и со вкусом.