— Ах-х-х-х-х… а-а-а-а-а.
Словно маленький разряд тока по телу и легкая дрожь.
— Раздвинь ножки, дай мне потрогать тебя, дай мне потрогать твою киску.
Снова эти слова, сбивающие все мысли в голове.
Я даю.
Он трогает.
А я кричу громче лишь от нежного касания моей уже возбужденной плоти. Часто дышу, обнимаю Романа за шею, смотрю в глаза, вижу, как он напряжен, а потом лишь мельком смотрю вниз. Полотенце, видимо, давно упало с его бедер, член стоит, вижу, насколько он крупный, сглатываю. Но снова вскрикиваю, когда я, раздвинув ноги еще шире, позволяю трогать себя более откровенно.
Пальцы размазывают по половым губам влагу, которой так много, что мне стыдно, он так мастерски скользит по клитору, чуть надавливая, а потом вниз, дразня вход во влагалище.
— Какая влажная девочка, такая мокрая, текущая киска, с ума сойти. Так и думал, что ты такая.
— Какая? — почти шепотом, ловя тот кайф, что приносят его пальцы.
Но вот он вводит один, медленно толкаясь, вскрикиваю. Делает несколько движений, растягивая, давит на какие-то точки, от этого хочется выть, прикусываю губу.
— Такая гладенькая, нежная, возбуждённая. Я чувствую пальцами, как ты течешь, как твоя девочка течет на них.
Хочу, чтоб он замолчал или продолжал говорить, а еще, чтоб не останавливался никогда. Вот во мне уже два пальца, сгибает их, движения резче, я опираюсь на больную ногу, совсем не чувствую боли, еще шире развожу бедра.
— Такая узкая девочка. Такая нежная, — шепчет, целуя шею.
Движения жестче, я почти кричу в голос от невероятных ощущений и накрывающих эмоций. Не понимаю, что со мной, глотаю ртом воздух, но Роман целует, продолжая насаживать на свои пальцы. Внутри разрывается большой огненный шар, разливаясь по всему телу горячей лавой. Я кончаю таким оргазмом, которого не было никогда.
— А-а-а-ах-х-х-х… а-а-а… боже… а-а-а-а.
— Да, сладкая, да, кончай. Сожми мои пальцы своей киской, сожми их.
Сжимаю его пальцы, как он и просит, царапаю плечи, перед глазами белые круги, голова кружится. Меня медленно, но отпускает, Роман вынимает пальцы и снова ласкает клитор, словно продлевая мое удовольствие.
Тело почти невесомо, открываю глаза, вижу, как Рома, убрав из меня руку, облизывает свои пальцы.
— Попробуй, какая ты.
Словно под гипнозом, открываю рот, облизывая пальцы мужчины, пробуя свое возбуждение на вкус, тоже первый раз в жизни. Так порочно, так откровенно и так сексуально.
Тянет меня на себя, слова целуя в губы, мне кажется, что они уже опухли от поцелуев.
— Хочу попробовать тебя.
А вот это точно ступор. Но мне не дают опомниться, он оказывается между моих разведенных ног, больше сгибая их в коленях, закидывая себе на плечи. Гладит внутреннюю, самую чувствительную поверхность бедер, задевая пальцами нижние губки. Движения легкие, скользящие. Я представляю, насколько я там мокрая, закрываю лицо ладонями, откидываясь на кровать.
А потом происходит совершенно невероятное. Меня снова пронзает током: там, внизу, он ласкает меня уже языком.
Роман нежно целует, проводит по промежности языком, не задевая чувствительный клитор. Раздвигая губки в стороны, дразнит, скользит губами, снова целует. Я снова теку, я чувствую это, прикусываю ладонь, чтоб не закричать в голос от удовольствия.
Вот его настойчивый язык начинает лизать клитор, он пульсирует, словно оголенный нерв, опускается ниже, проникает внутрь, трахая меня им. А меня выворачивает, колотит. Сминаю покрывало пальцами, чуть приподнимаясь, смотрю вниз, на темную макушку мужчины между своих ног.
Мне двадцать два года, а я так бы и жила дальше, не зная, что есть мужчины, которые так умеют, которые так умеют доставлять удовольствие.
— Боже мой, боже мой, боже мой… м-м-м-м-м… а-а-а-а-а-а-а… я сейчас умру.
А когда Рома начинает посасывать клитор, меня окончательно срывает, выгибаю спину, дергаюсь, кончаю, пытаюсь вырваться. Но он, подхватив меня под ягодицы ладонями, приподнимает, прижимая к своему рту еще сильнее, удерживает, продолжая сосать.
— А-а-а-а-а-а-а-а… Рома-а-а-а-а-а… боже мой, боже, боже.
Кажется, я теряю сознание, Машка точно не поверит, что такое возможно, я ей никогда этого не расскажу. Но это невероятно, просто невероятно.
Наконец он отпускает меня, а я, как безвольная тряпичная кукла, не могу даже пошевелиться. Чувствую тяжесть, Роман нависает надо мной, целует в губы.
— Сладкая, я знал, что твоя малышка безумно сладкая.
Я чувствую на своем языке вкус собственного оргазма, обнимая мужчину за плечи, отвечаю на поцелуй, а он скользит головкой члена по моей, как он назвал, «малышке».
Глава 9
Вершинин
Вот это девочка! Сладкая, очень сладкая.
Она кончала на моих губах, от моего языка на ее клиторе, а я не мог наслушаться ее криками. Не замечал за собой раньше такого, что удовлетворение женщины орально может до немыслимого предела возбудить меня самого.
Член стоит колом, кажется, что им можно колоть орехи. Чувствую, этот орешек с фамилией Орешкина вымотает меня, выжмет все соки, закрутит нервы тугим узлом. Сжимаю член в кулаке, провожу несколько раз, подрачивая. Яйца поджаты, возбуждение бьет по нервам, а еще эта девочка, вся такая раскрытая передо мной, доступная, невероятно соблазнительная.
Колени широко расставлены, темно-розовые половые губки набухли и блестят от влаги, клитор отчетливо выделяется между ними. Я, как маньяк, все смотрю и не могу отвести глаз. Плоский животик, торчащие сосочки на идеальной груди, провожу по ней другой рукой, нависая над Дашей, целуя в губы.
Если я сейчас не окажусь в ней, то точно залью спермой все вокруг. Да отчего так башню-то сносит? Меня реально колотит так, что не слышу своих мыслей. Целую жадно, насилуя ее рот языком, глотая стоны. Она хочет еще, чувствую, что хочет. Ведет бедрами, а я трусь головкой члена о ее раскрытое лоно.
Тянусь к тумбочке, открываю, быстро шарю рукой, ищу презервативы, они всегда там есть, это гостевая комната, друзья часто приезжают со своими девушками. Макс постоянно таскает разных телок, вот он-то и пополняет запасы резиновых изделий. Сам на этой кровати первый раз, да еще не один. Нахожу, надрываю зубами фольгу, сам смотрю Даше в глаза, в них столько всего: удивление, желание, недоумение.
Все происходит молча, судорожно раскатываю латекс по стволу, в нем, конечно, ощущения не те, но мне не шестнадцать, чтоб думать не головой, а головкой.
Целую грудь, облизывая сосок, подхватываю Дашу под попку, сжимая ягодицы, разводя бедра еще шире, направляя член, медленно вхожу в нее. Сжимаю челюсть, толкаюсь глубже, Даша часто дышит, снова кусает губки, а я смотрю в ее глаза и боюсь потерять контроль над собой.
— Малышка, ты такая узкая, точно не девственница?
Даша лишь крепче хватает меня за шею, отрицательно мотает головой, я вхожу глубже. Хочется натянуть ее на себя со всей силы, войти на всю длину, но, словно мазохист, делаю это медленно.
— Такая узкая, сжимаешь меня до боли.
Делаю резкий толчок, наконец заполняя ее полностью, Даша замирает, кричит громче, впиваясь ноготками в мою шею. Я останавливаюсь, даю ей привыкнуть, целуя, покусывая губы.
Начинаю двигаться, чувствую, как напряжена во мне каждая мышца, как по спине стекает пот, слышу собственные хрипы. Сладкая девочка, безумно сладкая, а еще горячая.
— Дьявол, малышка, ты невероятная.
Приподнимаюсь, хочу видеть, как мой член входит в нее, смотрю вниз, киска раскрыта, она принимает меня так глубоко, как я только могу войти. От стен комнаты отражаются Дашины крики, сгибаю ее колени, прижимая к своей груди, теперь смотрю, как Даша мечется подо мной, как мнет пальцами покрывало, как она прекрасна в тусклом свете ночника. Соски торчат, такие набухшие, во рту скапливается слюна, как хочу их пососать, грудь колышется от моих толчков, Даша кусает губы.