Глава полицейского ведомства кивнул и направился к выходу. Когда группа медленно двигалась к дверям приемного покоя, Босх почувствовал чью-то руку на своем плече. Он обернулся и увидел, что это сам начальник. Он отвел Босха в сторону и завязал с ним разговор с глазу на глаз.

- Как ваши дела, детектив Босх?

- Все хорошо, шеф.

- Спасибо, что доставили ее сюда так быстро.

- В тот момент это не казалось таким уж быстрым, да и не я один этим занимался. Нас было несколько. Мы работали вместе.

- Да, конечно, я знаю. О'Ши уже трезвонит в новостях, как он вместе с другими выносил ее из леса. Спешит извлечь выгоду из своего участия. Кует железо, пока горячо.

Босх молча кивнул.

Репортеры и полицейские покинули приемный покой. В каком-то смысле Киз Райдер явилась для СМИ разочарованием, потому что не умерла. Умри она - и весь репортаж из больницы превратился бы в готовый горячий материал, гвоздь новостной программы. Слетал туда, слетал обратно - и переходи к следующему событию, следующей пресс-конференции. Но женщина-детектив все еще жила, цеплялась за жизнь, и по мере того, как часы текли, толпа людей в приемном покое редела. Пока не остался один Босх. У Райдер не было ни с кем постоянной близкой связи, а родители покинули Лос-Анджелес давно, после смерти ее сестры. В общем, кроме Босха, некому было дожидаться возможности повидаться с ней.

Около пяти вечера доктор Ким вышел из двойных дверей в поисках начальника полиции либо кого-то в ранге детектива, либо на худой конец простого патрульного в полицейской форме. Ему пришлось удовольствоваться Босхом, который, завидев его, поднялся навстречу, чтобы услышать новости.

- Ей лучше. Она пришла в сознание, и способность к невербальной коммуникации у нее хорошая. Она не может говорить из-за травмы шеи: мы ввели ей в горло трубку, - но предварительные показатели положительные. Ни нарушения мозгового кровообращения, ни инфекции, все выглядит неплохо. Другая рана временно законсервирована, мы займемся ею завтра. Для одного дня ей довольно хирургических операций.

Босх кивнул. Гигантское облегчение прокатилось по нему как волной: Киз будет жить.

- Можно мне ее увидеть?

- На несколько минут, но, как я уже сказал, она не может пока разговаривать. Идемте со мной.

Они прошли через отделение экстренной помощи в отделение интенсивной терапии. Киз находилась во второй палате справа. Она казалась маленькой на большой кровати, окруженной многочисленным оборудованием, мониторами и трубками. Глаза смотрели куда-то вдаль и не шевельнулись, когда Гарри попал в ее поле зрения.

- Киз, - позвал Босх. - Как ты?

Он наклонился и взял ее руку в свою.

- Не старайся отвечать. Мне не стоило ничего спрашивать. Просто хотел тебя увидеть. Главный врач сообщил мне, что ты пошла на поправку. Потом еще небольшой период восстановления - и будешь как новенькая.

Взволнованный вздох исторгся из ее груди. Босх не мог разобрать, было ли то выражением облегчения или муки, а может, того и другого. Однако почувствовал пожатие ее руки и расценил это как хороший знак. Он придвинул стоявший у стены стул и сел так, чтобы держать Киз за руку. В следующую четверть часа сказано было очень мало. Гарри просто держал ее руку, а Киз иногда прикасалась к его ладони.

В половине шестого в палату вошла медсестра и сообщила Босху, что в приемном покое его спрашивают двое мужчин. Гарри попрощался с Киз Райдер, сказав, что утром опять придет.

Двое дожидавшихся его мужчин были следователями из ГППО. Их звали Рэндольф и Осани. Рэндольф - в чине лейтенанта, он возглавлял данное подразделение. Рэндольф давно расследовал инциденты с применением полицейскими огнестрельного оружия и за это время уже четвертый раз сталкивался с Босхом в роли фигуранта подобных случаев.

Следователи отвели его к своей машине, чтобы поговорить без помех. Рядом, на сиденье, находился записывающий магнитофон, и Босх изложил им всю историю, начав со своего расследования. Рэндольф и Осани не задавали вопросов, пока он не перешел к событиям сегодняшнего мероприятия. С этого момента они задали множество вопросов, составленных таким образом, чтобы получить ответы, которые бы укладывались в русло заранее принятой полицейским управлением точки зрения на нынешнее чрезвычайное происшествие. Было ясно: их цель - с непреложностью установить факт, что самые важные решения - если не все решения вообще! - принимались канцелярией окружного прокурора и лично Ричардом О'Ши. Нет, полицейское управление не намеревалось заявить во всеуслышание, будто вся ответственность за разразившуюся катастрофу должна быть возложена на прокурорское ведомство. Просто готовилось защитить себя от возможных нападок.

Когда Босх пересказал эпизод с разногласием по поводу того, снимать ли с Уэйтса наручники, чтобы он мог спуститься по лестнице, Рэндольф настоятельно попросил его в точности повторить, что именно было сказано и кем. Босх знал: он - последний из допрашиваемых. Видимо, следователи уже говорили с Кэл Кафарелли, Морисом Своном, О'Ши, а также его оператором.

- А вы посмотрели видеозапись? - спросил Босх, закончив излагать свой взгляд на события.

- Еще нет. Посмотрим.

- Ну, на ней-то все должно быть. Уверен, тот парень как раз вел съемку, когда началась стрельба. По правде сказать, я и сам бы хотел ее посмотреть.

- Вообще-то, если быть честными, у нас с этой пленкой проблемы, - произнес Рэндольф. - Корвин утверждает, что потерял ее в лесу.

- Корвин - это оператор?

- Да. Говорит, что, вероятно, она выпала у него из кармана, когда вы транспортировали Райдер на лестнице. Мы не нашли пленку.

Босх произвел нехитрую прикидку. Корвин работает на О'Ши. На пленке должно запечатлеться, как О'Ши дает указания Оливасу снять наручники с Уэйтса.

- Корвин лжет, - заявил Босх. - Он был в специальных брюках с множеством карманов, чтобы хранить разные принадлежности. Карманы с клапанами. Я точно видел, как он вынимает ленту из камеры и убирает в один из карманов, сбоку на ноге. Это было, когда он один оставался внизу, у склона. Только я это видел. Но она не могла выпасть. Он застегнул клапан. Пленка у него.

Рэндольф молча кивнул, словно сказанное Босхом вполне соответствовало тому, что он ожидал услышать, а выслушивать ложь было делом привычным в работе ГППО.

- На пленке зафиксировано, как О'Ши отдает распоряжение Оливасу снять наручники, - продолжил Босх. - Это не тот сюжет, который О'Ши хотел бы допустить до теленовостей или до полицейского управления в год выборов, да и в любой другой год. Вопрос: припрятал ли Корвин пленку по своей инициативе, желая шантажировать О'Ши, или же, наоборот, О'Ши дат ему такое указание? Я бы поставил на О'Ши.

- Хорошо, давайте пройдемтесь по всему еще раз, с самого начала, чтобы потом уже вас отпустить, - произнес Рэндольф.

- Конечно, - согласился Босх, осознавая, что ему намекают: пленка - не его забота. - Как вам угодно.

К семи часам Босх закончил рассказывать историю по второму разу и спросил Рэндольфа и Осани, нельзя ли ему доехать вместе с ними до Паркер-центра, чтобы забрать свою машину. По дороге сотрудники ГППО не обсуждали при Босхе ход расследования. Рэндольф включил радио, и они прослушали медийную версию событий в Бичвуд-Каньоне, а также последние сводки о поисках Рейнарда Уэйтса.

Третий блок информации касался политических последствий побега преступника из-под стражи. Если предвыборной гонке не хватало остроты, то Босх с товарищами как раз таковую обеспечили. Все: от кандидатов в городской совет до политического противника О'Ши - выступали с критикой того, как полицейское управление и ведомство окружного прокурора провели роковой эксперимент. О'Ши, дабы оградить себя от потенциального провала на выборах, сделал заявление, в котором отвел себе в данной экспедиции роль простого наблюдателя. Наблюдателя, не принимавшего никаких решений об охране и транспортировке заключенного. Он сказал, что целиком положился в этом на полицейское управление. Выступление О'Ши завершалось упоминанием о проявленном им личном мужестве при спасении раненого полицейского детектива, которого он помог донести в безопасное место, при том, что в окрестном лесу бегал на свободе вооруженный убийца.