— Продолжай.

Жот стоял неподвижно и слушал.

— Именно мне удалось воспринять часть этого существа, и этого хватило для того, чтобы я смогла передать его образ другим. Оно… они на самом деле ни с кем не общаются. Создание это слишком громадно, слишком чужеродно. Но я поняла суть того, что оно делает с нами — со всеми, кто попадает на эту планету. Оно превращает в нас в растения или в безвредных животных, помогающих растениям. Наверное, летуны именно такие создания. С первого дня нашего пребывания здесь мы вдыхали споры, из-за этого с нами начали происходить изменения. Это случилось очень быстро из-за того, что планета — я буду называть её так, ведь в каком-то смысле так оно и есть, — боится того, что наша подвижность и жестокость станут снова ей угрожать.

— Но разве… Разве все дело не в лысоголовых? — Последнее слово археолог произнёс по-английски.

— Может быть. А может быть, планета улавливает нашу врождённую жестокость. Не знаю.

— Значит, мы меняемся — против нашей воли.

— Да, — спокойно отозвалась Саба.

Гордон с большим трудом удерживал себя от вполне резонного вопроса — насколько это этично. Эфиопка продолжала — она словно бы прочла мысли археолога:

— Точно так же мы ведём себя, терраформируя планеты.

Эш задумался и, хотя он все ещё боролся с ужасом и инстинктивным отвращением (ему казалось, будто джунгли за городом вдруг стали хищными и враждебными), все же сказал:

— Нет, у нас все происходит гораздо быстрее.

Он вспомнил о том, как беспощадно вырывал с корнями растения, которыми зарос маршрут мусорного фургона.

— Мы постоянно убиваем растения ради пропитания и для других нужд. Даже этот город строился с использованием древесины. Этим занимаемся не только мы, но все существа, не относящиеся к миру растений.

Тут впервые за все время заговорил Жот:

— Это существо излечивает планету.

Саба добавила:

— Оно знает о том, что я намереваюсь сделать — и что я обязана сделать, дабы предотвратить будущие трагедии. Я должна предупредить все народы этой планеты. Даже йилайлы не вполне осознают степень происходящих изменений и причины, по которым они происходят. Как бы они потом ни решили поступить, они имеют право знать. А рассказать об этом должна именно я, и я не считаю возможным уйти, пока не сделаю этого.

Гордон подумал и медленно кивнул.

— Хорошо, — сказал он. — Все понятно. Держим связь. Я введу Зинаиду в курс дела и через некоторое время вернусь к тебе. Может быть, мы могли бы чем-то помочь тебе?

— Кое-что я сумею сделать благодаря йилайлской компьютерной сети, — сказала женщина. — Я знаю, как она работает, а в том, чего я не понимаю, мне поможет виригу. Начать, пожалуй, следует прямо сейчас. До того как я смогу покинуть это время, все народы должны быть предупреждены. Я считаю это своим моральным долгом.

Эш задумался об обстановке в настоящем времени — о летунах, ласках и злобных гуманоидах, но, прежде чем он успел облечь свои мысли в форму вопроса, рация у него под рукой раскалилась. Кто-то прорывался к нему по сверхсрочному коду.

— Эш слушает, — ответил Гордон, и из динамика раздался голос Веры. Она затараторила по-русски:

— Вы должны прийти! Базарова вернулась! Она побывала в нашем времени… Миша вне себя. Он, наверное, удушит Ирину, потому что потом она побывала и в том времени, когда тут работала предыдущая экспедиция!

— Значит, Михаил и Виктор идут сюда? — Росс буквально выстрелил этим вопросом в Павлову.

Эвелин вдруг стало очень жалко измученную и испуганную женщину.

Вера ответила скованно и серьёзно:

— Да, Миша так сказал. Но они должны сделать одну остановку, прежде чем доберутся до ближайшей станции.

Мердок прищёлкнул пальцами.

— Конечно! Другая станция в районе космопорта — это не так далеко от места, где спрятана наша «машина времени». Никулин, скорее всего, направится прямиком туда, — догадался Росс. — Если бы я хотел натворить бед, я бы именно так поступил. Поле бродяг находится сравнительно недалеко от той станции. — Он посмотрел на жену. — Давай встретим их там. Ты можешь нам понадобиться, чтобы не случилось ничего глупого.

Эвелин понимала, что в случае необходимости она действительно может удержать Михаила и не дать ему удушить Ирину, но мысль о том, что ей придётся этим заниматься, восторга у неё не вызывала.

Как бы то ни было, свои раздумья она оставила при себе.

— Хорошо, — сказала она. — Пойдёмте.

Они вышли из комнаты и спустились по пандусу почти бегом.

Оказавшись снаружи, они были потрясены и немного напуганы тем, как запружены разными существами улицы нурайлского города. Громадная толпа собиралась на северо-западе. Солнце, к сожалению, ещё держалось в зените и палило с обычной жестокостью.

Не обращая внимания на жару, агенты лавировали между разнообразными обитателями города. Все трое, не сговариваясь, решили всеми способами избегать конфликтов. Они всем уступали дорогу, хотя Риордан, к примеру, едва удержалась, чтобы не закричать от нетерпения, когда дорогу им перегородила троица медлительных существ, толкающих перед собой какую-то сложную машину, тех самых, чьи голоса напоминали гобои.

Пришлось медленно двигаться за этой троицей и за их машиной, пока не удалось свернуть в переулок, знакомый Вере. Она указала в нужную сторону, и все трое радостно нырнули в узкую улочку, где народа было не так много. По обе стороны стояли дома. Эвелин бросила взгляд на приоткрытую дверь, и только они успели миновать её, как оттуда вышла группа зелёных «охранников». Двое из них напевали маршеобразную песню, от которой американке стало не по себе.

«Что происходит?»

Группа свернула за угол и пересекла квартал, заселённый мува. Риордан эту территорию видела прежде только мельком и старалась обходить стороной. Здесь стояло множество маленьких конусообразных домиков, походивших один на другой как две капли воды, и расставлены они были не ровными рядами, а пересекающимися между собой кругами.

Вера вела друзей вперёд, уверенно лавируя между домиками.

Тяжело дыша, группа наконец снова оказалась в районе, который Эвелин был знаком. Уличное движение здесь было намного менее оживлённым, а дома стояли большей частью старые, порой — заброшенные, весьма причудливой архитектуры.

Миновав этот район, они вышли к окраине, которая была покинута жителями в ещё более давние времена. Здесь сильнее чувствовалось уверенное наступление джунглей. Пробираясь через сорняки, лианы и кусты, спутники наконец добрались до заросшего плющом отверстия, служившего входом на станцию древней транспортной системы.

И снова — быстрая пробежка вниз по пандусу. Здесь хотя бы воздух был прохладный. До путей они добежали как раз в тот момент, когда с шелестом и шипением подплыла плоская тележка. Впереди сидел человек с соломенно-жёлтыми волосами.

Вера вышла вперёд и, встав на пути, подняла руку.

— Мы с вами, — сказала она.

Михаил небрежным жестом пригласил их усаживаться, но даже в тусклом свете можно было разглядеть, что его лицо искажено гримасой гнева.

Росс бросил быстрый взгляд на Эвелин, которая моментально поняла мужа — женщинам следует сесть первыми.

— Пошли, — пробормотала она.

Русская последовала за ней, неуверенно взглянув на Михаила. Тот и не думал смотреть на неё. Павлова устроилась за спиной Эвелин, а в следующее мгновение на сиденье позади Веры скользнул Росс, который до последнего момента стоял на путях, опасаясь, что Михаил тронется с места до того, как все усядутся.

Агенты молчали. Тележка рванулась вперёд, застонала и завибрировала, но вскоре снова замедлила ход. Расстояние до следующей станции было не таким уж большим.

Повозка остановилась позади ещё одной — точно такой же. На середине пандуса, уводящего наверх, все увидели Ирину и полковника Васильеву, которая, как и все, сильно похудела. Странно было видеть её в этом месте.