Я мысленно улыбнулся, предвкушая «дружеское пари».

– Ставьте что хотите, только не пиццу. Она сегодня за мной. Своей оценкой я полностью обязан вам, ребята.

– Ах да. Кстати об этом, вы занимаетесь математикой, или только наукой? – спросил Оуэн. – У меня хилая троечка по исчислению.

Брендон вздохнул – наверное, потому, что Оуэн выглядел как еще один тупой спортсмен, оправдывающий этот стереотип.

– Либби занимается репетиторством по исчислению, – дал рекомендацию Леви.

Я фыркнул. Кто бы сомневался.

Оуэн стушевался.

– А кто-нибудь другой этим занимается?

Очередной взрыв смеха, и игра началась, я же пошел заказывать пиццу.

Как только я расплатился, ко мне сзади кто-то подошел. И даже не глядя, я знал, кто именно. Помимо фруктового аромата, повсюду следовавшего за ней – сегодня это был терпкий запах яблока, – я просто это чувствовал. Я чувствовал ее. Мое тело ощущало ее на каком-то химическом уровне. Возможно ли это вообще? Кому-то следует провести научный эксперимент.

– Прости, Грейсон, – тоненьким голосом – как я успел изучить, на грани срыва – произнесла Эйвери.

Стерев с лица все эмоции, я обернулся к ней.

– Все в порядке, – соврал я. – Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. – Ну, тут юлить не пришлось. Я правда желал ей счастья. Только хотел быть тем, кто сделает ее счастливой. – Мы все за тебя волновались, Эйвс.

Эйвери стыдливо потупила глаза.

– Знаю. Извини, что все вышло из-под контроля.

– Ты не виновата.

Эйвери явно не разделяла мое мнение, но опустила эту тему.

– Я ходила к психотерапевту. Она выписала мне лекарство. Сказала, что может уйти неделя, прежде чем станет заметна разница, но я уже чувствую себя чуточку лучше.

Что-то мне подсказывало, что лучше ей вовсе не из-за лекарства. Не хотелось обсуждать это именно сейчас, но отношения выяснить было нужно, иначе между нами навечно воцарится неловкость, а этого я допустить не мог.

Я указал на пару барных стульев у прилавка с едой, и Эйвери кивнула.

– Ты чувствуешь себя лучше из-за Эйдена? – спросил я, как только мы сели. Я старался говорить спокойно, но в голосе все равно проскальзывало напряжение.

Эйвери снова кивнула.

– Мы помирились.

– Я заметил.

– Он выдал отличную гипотезу о нахождении принятия. Я пыталась забыть его, но люди не забывают своих умерших близких. Они примиряются с тем, что их нет. Мне нужно было примириться с Эйденом. Поставить точку.

Поставить точку? Как по мне, это не очень-то походило на точку, когда они явились в клуб, держась за руки, ну да ладно. Главное, от этого ей стало лучше.

– Я рад за тебя.

Эйвери нахмурилась, услышав фальшь в моем голосе, и положила руку мне на предплечье.

– Прости, что оттолкнула тебя.

Я не знал, что сказать, поэтому взялся сворачивать чек от пиццы в футбольный мячик.

Так и не дождавшись от меня ответа, она извинилась еще раз:

– Мне жаль, Грейсон.

– Знаю, Эйвс, – вздохнул я, не сводя глаз с бумажного мяча. Я не мог смотреть на нее. Иначе вся моя решимость рассыпалась бы на части.

– Уже слишком поздно, верно? – прошептала Эйвери с дрожью в голосе.

Парень за прилавком поставил передо мной три больших пиццы, но я не обратил на это никакого внимания.

– Слишком поздно для чего?

Эйвери уткнулась взглядом в колени, и следующие ее слова я едва расслышал.

– Ты говорил, что будешь меня ждать.

– Что? – От шока я чуть не свалился со стула.

Эйвери приняла мой вопрос за замешательство и начала сбивчиво объяснять:

– Знаю, это было давно. А ты обычно не интересуешься девушками подолгу. И я продержалась дольше всех. Но я как бы надеялась, что ты говорил серьезно насчет того, что дашь мне еще один шанс, как только мое сердце полностью исцелится.

– Но… но…

Еще никогда в жизни я не выглядел так не-круто. Я не мог взять себя в руки. Просто сидел и бормотал слова как заикающийся идиот. Я был абсолютно уверен, что между нами все кончено. Она же вернула Эйдена! Зачем Эйвери просить у меня второй шанс, когда парень ее мечты находится на другом конце зала, готовый ответить на ее чувства?

– Но я думал, вы с Эйденом…

Уловив мою мысль, Эйвери ахнула.

– Вот почему ты вел себя так странно? Ты думаешь, мы с Эйденом вместе?

– Вы гуляли вдвоем в субботу. – Было глупо ревновать из-за этого, но что поделать.

– Это было частью нашего научного эксперимента.

Я едва удержался от смеха.

– У меня для тебя новость, Эйвс. Когда парень говорит, что хочет пойти с тобой на свидание во имя науки, то это полная чушь. На самом деле он просто хочет с тобой погулять.

– Но ты водил меня на свидания как бы миллион раз ради эксперимента. Однажды даже поцеловал во имя науки.

– Вот именно.

Эйвери поморщилась. Она выглядела так очаровательно наивно, что я чуть не накинулся на нее с поцелуями. Вместо этого я скрестил на груди руки и сказал:

– Ты нравишься Эйдену. Он пригласил тебя в субботу не для того, чтобы помочь закончить научный эксперимент.

Лицо Эйвери снова разгладилось.

– Знаю, – вздохнула она. – Мы хорошо поговорили. Он извинился. Объяснил много того, что мне необходимо было услышать. – Она пожала плечами и всплеснула руками. – И я его простила.

– И это все? – Меня терзало смутное подозрение, что произошло нечто большее. В субботу утром Эйден так на меня разозлился, он не мог ничего не предпринять.

– Мы поцеловались, – призналась она. И легкий розовый румянец окрасил ее щеки, но ничего близкого к ее обычному ярко-красному.

Я не отдавал себе отчета, что крепко стиснул челюсти, пока Эйвери не провела по ним пальцами.

– Нам это было нужно, Грейсон. По крайней мере, мне. Иначе я бы никогда не узнала.

Я поймал ее пальцы и переплел со своими.

– Узнала что?

– Что ты был прав, – просто ответила она. – Я не влюблена в Эйдена. Он мой лучший друг, и я люблю его, но я не влюблена в него.

Меня так и подмывало сказать «я же говорил», но это было бы грубо.

– Итак, ты хочешь сказать, что для тебя есть надежда.

Эйвери пожевывала нижнюю губу. Нужно будет поговорить с ней об этой привычке, поскольку всякий раз, когда она так делала, мне становилось все труднее и труднее не целовать ее. Однажды чаша терпения переполнится, и я за себя не ручаюсь.

Пожирая взглядом ее рот, я начал медленно сходить с ума, но потом Эйвери подняла свои большие голубые глаза и совершенно беззащитно посмотрела на меня из-под ресниц, и я вмиг позабыл о ее губах. Я забыл, как дышать.

Будь это любая другая девушка, я бы не сомневался, что такой ход задуман нарочно – в попытке сразить меня наповал. И то, что она совершенно не осознавала, какое влияние на меня оказывает, очаровывало еще больше. Я влип по уши.

– Нет, – прошептала она, – я хочу сказать, что есть надежда для нас.

Произошедшее дальше можно описать единственным словом – «атака». Я буквально набросился на нее. Руками, губами и языком. Я слился с Эйвери так быстро, что она наверняка даже не поняла, что происходит, пока не улучила первый глоток воздуха.

Ее лицо раскраснелось, а я тяжело дышал и улыбался как идиот, но мне было все равно.

– Я бы сказал, для нас есть больше, чем надежда, Эйвс.

Я снова склонился к ее губам – к счастью, на сей раз с небольшой выдержкой, – но наш поцелуй прервали еще до начала. Леви с Брендоном стояли возле нас, хмурясь и закатывая глаза.

– Мне казалось, мы пришлю сюда поиграть в боулинг. Вы, ребят, идете или как?

Я крепко обнял Эйвери.

– Боулинг переоценивают.

– Серьезно?

Эйвери рассмеялась над раздраженным тоном Леви.

– Брось за нас в первом раунде, – попросила она друга, не отводя от меня взгляда. – Мы подойдем через минуту.

– И заберите с собой пиццы, – добавил я, радуясь, что мы с Эйвери сейчас на одной волне.

Брендон со вздохом взял одну пиццу, а Леви застонал.