– Умеешь укладывать волосы без шпилек? – спросила я.

– Умею вплетать ленты, – сказала девушка и улыбнулась.

В главный зал я пришла последней, если не считать Мэрдока, который не мог ходить и, видимо, остался в своей комнате. Я ожидала увидеть что-то похожее на гостиную Илистой норы с большим камином и дубовым столом, за которым охотникам обычно подавали горячий грог. Но чего не ожидала, так это того, что главным залом на первом этаже форта окажется… В первый момент я подумала, что попала в гигантскую примерочную, подобную той, что была в ателье у мадам Кьет, а потом поймала в одной из стен движение Криса, Этьена, что стоял и тыкал пальцем в стену, князя, который показывал что-то Дженнет…

Это была, вне всякого сомнения, гостиная. Столики у стены, слуги, сервирующие завтрак, белоснежный ковер на полу. Правда, в этой «гостиной» не было окон, и не горело ни одной свечи. В комнате светились зеркала… Нет, стены. Мы словно оказались в пещере из полупрозрачного камня, который едва заметно светился. Но здесь потрудилась не бригада рабочих, а какой-то безумный каменотес. Местами отполировал так, что минерал стал походить на зеркало, а местами безжалостно стесал кайлом целые куски. Стекло чередовалось с выщерблинами. Гостиная походила на драгоценный камень, внутри которого мы оказались. Внутри сверкающего десятигранника.

– Мисс Астер, – Услышала я голос князя. – Подойдите. – Мужчина небрежным кивком отослал герцогиню.

– Милорд, – я склонилась, из-под полу прикрытых век наблюдая, как Крис берет чашку со столика. Он даже не обернулся, когда я вошла. И кажется специально.

– Посмотрите сюда, леди Астер. – Затворник указал на одну из стен сколотую лишь по краю.

Нет, этот минерал не был ни стеклом, ни зеркалом, отражаясь в нем, люди становились похожими на привидения, блеклые, слегка размазанные, с искаженными вытянутыми лицами, словно Ивидель Астер, что была по ту сторону, сейчас заплачет или закричит. Стоящий за моей спиной князь походил на статую, на отлитую из черного металла фигуру воина. Слишком неподвижен, слишком высок, слишком темен. Не смотря на маску, я могла видеть резкую линию скул, полные губы, глаза, что смотрели слишком пристально. Длинные светлые волосы были забраны в хвост, как принято у южан.

– Что вы видите?

– Себя, государь. И вас.

– Разве? Неужели, мы такие страшные?

– Вы смеетесь, милорд? – я наблюдала, как в отражении Этьен что-то показывал Дженнет и опять тыкал пальцем стену.

– Пожалуй, – не стал отрицать князь, хотя вряд ли его сжатых губ касалась улыбка. – Вы знаете, где мы?

– Нет, милорд.

– Какие же вы все скучные, – заявил он, и я в замешательстве подняла голову, – Нет, милорд. Да, милорд. Что одна, что вторая, аристократки… Другие слова знаете?

– Да, милорд, как вам будет угодно, мило…

– Поднимите руку, Астер.

Я в замешательстве подняла ладонь, ожидая, что он сейчас, скажет что-нибудь об опухшей кисти, но вместо этого, мужчина обхватил мое запястье и заставил коснуться стены.

И мир вспыхнул! Мы словно оказались внутри гигантского костра. Алые всполохи расцвели в полупрозрачных стенах огненными лепестками. Этьен с криком отшатнулся, Дженнет вздрогнула, Крис уронил чашку и впервые посмотрел на меня, всего лишь бросил взгляд. Дворецкий Дидье что-то в полголоса сказал Этьену. Герцогиня передернула плечами и села в кресло. Крис встретился взглядом с князем в отражении и… остался на месте. Стены продолжали гореть, а все вели себя так, будто ничего особенного не происходило.

– Это… это… – пробормотала я, глядя, как взметнувшееся внутри стен пламя медленно исчезает.

– Да, это зал стихий, – подтвердил князь.

– Девы! Но я думала…Мне говорили, что он… Он похож на… – я не могла объяснить. Зал стихий – это легенда, а не гостиная в бревенчатом форте.

– На что? На тронный зал? – иронично уточнил государь. – Когда десять магов перед лицом богинь приносили здесь первую вассальную клятву князю, они не думали ни об обстановке, ни о том, что случится с этим залом позднее. Что сделают с ним потомки…

– А что они… мы сделали, милорд? – спросила я, глядя, как а отражении слуги убирают осколки чашки.

– А вы не видите, леди Астер? – он обвел рукой комнату. – Не видите, что стены зала стихий разрушены? Вернее, их разрушили.

– Кто осмелится? – пламя уже исчезло, но стены больше напоминали прозрачный горный хрусталь, теперь они походили на рубины. Коснувшись, я своей силой окрасила их в алый.

– Например, вы.

– Но милорд…

– Дайте мне ваш камень рода, леди, – потребовал князь, отпуская мою руку.

– Камень, с помощью которого вы вчера пыталась связаться родными. Так понятнее? Живо!

Его голос снова наполнился силой, которая заставляла склоняться головы. Я отстегнула мешок, едва не уронила его на пол, в последний момент успела подхватить опухшей рукой, и протянула князю.

– Крупный, – развязав тесемки, констатировал государь и достал алый кристалл. Ничего не произошло. Камень не откликнулся на его прикосновение. Князь поднес к одной из выбоин на стене мой кристалл, что-то хрупнуло и…Там где еще минуту назад зияла дыра, теперь был ровный отполированный участок. – Вы, и все те, кто узнал о силе минералов, что впитали первую клятву, первую магию, первое обещание прийти на помощь. Вы выламывали камни из этих стен столетиями… А ведь это ваше прошлое. Наше. Посмотрите наверх, – скомандовал мужчина, и я подняла голову.

Там, где стена встречалась с побеленным известкой потолком, на алом минерале выступала рельефная надпись:

«Я умею предавать».

Надпись на языке единой Эры, что так похож на наш, но так отличается. Мы давно не говорим на нем. Давно не пишем. Я бы не смогла прочитать ни одной старой книги, но знала, как выглядят на нем слова моего рода. Как сказал только что князь, это наше прошлое.

– Вы сами ломаете реликвии рода.

– Но, – я осмелилась перебить и даже не поняла этого. – Я никогда…

– Вам, леди, совсем не обязательно самой махать кайлом, достаточно потрясти мешочком золота. Этот мир стал прост, все решают деньги. Если не верите мне, спросите у Миэра.

– Да, милорд, – Я снова опустила глаза.

– Именно для этого я привел вас сюда, молодые люди. – Князь повернулся к остальным и повысил голос: – Я хочу восстановить стены зала стихий, и каждый, у кого в семье хранится такой осколок, каждый, вернувший его мне, получит награду. Запомните сами и расскажите остальным.

Ему бы с папенькой познакомиться. Глядишь, нашли бы общий язык, – подумала я.

– А если граф Астер поинтересуется, куда вы дели семейную реликвию, пошлите его ко мне. У него есть как минимум еще один такой камешек. – Словно прочитал мои мысли затворник.

– Одна стена уже восстановлена, – сказал Этьен.

– Да, род Муньер мертв, и мне удалось собрать его камни. – Князь шагнул к единственной целой стене- грани в комнате и провел по ней рукой.

Там тоже была надпись. Буквы старого языка наскакивали друг на друга, иногда даже сливаясь. Если бы я не знала, что там могло быть начертано, то вряд ли бы прочитала.

«Я не хочу быть собой».

Хотя некоторые историки ратовали за иную трактовку, например: «Не могу быть собой». Жрицы предлагали еще как минимум три варианта перевода. Правду знали Муньеры. Но они все мертвы.

Я вертела головой, рассматривая сливающиеся слова. На каждой стене были вытесаны, а может и выплавлены краткие надписи. Всегда разные и всегда одинаковые. Девизы родов, которые уже мало кто чтит и мало кто произносит вслух.

Вот тот, наверняка, принадлежит Альвонам, не зря герцогиня не сводит с него глаз, а ее губы шевелятся, едва слышно произнося:

– Я буду блистать.

– Смелее, молодой человек, – обратился государь к Крису.

Оуэн замер напротив одной из стен с поднятой рукой, словно никак не мог решиться.

– Даже если у вашего отца есть осколок, он ничего не узнает. Одна из особенностей этого места. Все что происходит в зале стихий – остается в зале стихий.