– Благодарю, милорд, – Крис опустил руку, так и не коснувшись минерала.

– Милорд, а правду говорят, что находиться в этом зле можно лишь в вашем присутствии, иначе сила вырвется из-под контроля и убьет носителя? – спросила Дженнет.

– Хотите, я выйду, и мы проверим это утверждение? – князь впервые рассмеялся. – Нет? Жаль, хоть что-то интересное за все утро.

– Ну что вы тушуетесь, барон? – спросил Этьен, на скулах Оуэна заходили желваки. – Или боитесь, что дорогая мамочка бегала из супружеской постели на сеновал к конюху, и зал стихий останется равнодушным к вашему прикосновению? Происхождением надо гордиться. – И с этими словами южанин сильно хлопнул барона по плечу, по сути толкнул, вынуждая того, опереться на стену, чтобы сохранить равновесие.

Стены снова вспыхнули ослепительно белым молочным туманом, Белый – цвет песка, что лежит на пляжах, западных провинций, белый – цвет тумана, что укрывает виноградники в низинах, белый – цвет оперения ночной охотницы совы.

Нас ослепило белое сияние. Что бы там не говорил Этьен, в Крисе текла кровь Оуэнов.

Спустя миг режущая глаза белизна отступила, перекрасив гостиную в цвет молока. Эти стены, как и выломанные из них камни, откликались на силу крови. Силу крови десятерых, что когда-то принесли здесь вассальную клятву. Откликался весь зал, каждая из стен, как часть единого целого. Белый – цвет Оуэнов, алый – цвет Астеров.

Над головой барона тоже была надпись:

«Я вижу в темноте»

Во всяком случае, это должна быть она, потому что витиеватые буквы старого языка были знакомы мне весьма смутно.

– Вы забываетесь, мистер Корт, – процедил Крис, хватаясь за рапиру и… встретившись взглядом с князем, нехотя разжал руку.

– Правильное решение, молодой человек. Род Оуэнов меня не разочаровал, – сказал государь.

Южанин оскалился, но промолчал. Оскорбление было тонким, и его нанес человек, которого вряд ли можно вызвать на дуэль, или подкараулить за замком Ордена.

Дверь в зал открылась, и один из лакеев церемонно поклонившись, объявил:

– Солнце встало двадцать три минуты назад, дирижабль Академикума заходит на посадку.

Мы переглянулись. Не знаю, как остальные, а я почувствовала, облегчение.

– Ну что, кто-то хочет остаться в Запретном городе? – в голосе князя слышалась ирония.

– Милорду стоит только приказать, – склонила голову герцогиня.

Я могла бы поклясться, что затворник закатил глаза, хотя из-за маски не была в этом уверена. Слишком уж неподобающе это государю.

– Убирайтесь отсюда, – скомандовал он.

И мы убрались. Этьен выскочил из дверей первым, за ним вышел Крис. Герцогиня, сделав еще пару приседаний, исчезла в коридоре. Я уже переступила порог, когда меня догнал тихий но отчетливый приказ:

– Задержитесь, леди Астер.

Всего три слова, чья тяжесть легла мне на плечи. Я обернулась. Дворецкий стоял у кофейного столика и демонстративно смотрел в сторону, лакей невозмутимо держал дверь открытой, а ко мне направлялся князь.

– Покажите руку, – потребовал он. Насмешливость еще минуту назад присутствовавшая в его голосе исчезла.

Я подняла ладонь, молясь богиням, чтобы она не дрожала. Но девы остались глухи, кисть ходила ходуном, совсем тот раз, когда я впервые осознанно собрала зерна изменений. Государь коснулся моих пальцев, заставляя разжать кулак. Боль легкой птицей пробежалась по суставам и свила гнездо в центре ладони.

– Хм… – он дотронулся до припухшей кожи, и на ней тот час проступили три яркие точки. – Значит, мне не показалось. Обещание богиням? Когда вы успели?

– Сразу после праздника Рождения Дев.

– И чего наобещали?

– Милорд, я не думаю… не могу…

– Не хотите говорить, не говорите. Вы собираетесь выполнить обет? – он посмотрел мне в лицо, а я поразилась, какими светлыми стали его глаза, почти прозрачными.

– А как иначе? Все будет, как прикажут Девы, – я опустила взгляд.

– Что-то не слышу в вашем голосе энтузиазма. – Он накрыл мою руку своей.

Интимный жест, неприличный. На воспаленную кожу тут же опустилась прохлада, и я выдохнула от облегчения. А потом едва не закричала, судорожно вырвав ладонь из его руки.

– Милорд, что вы делаете? Так нельзя, эта магия запрещена! За это отлучают от силы и надевают рабский ошейник! – я попятилась, с ужасом глядя на затворника. Князь нарушил завет богинь? Невозможно! Может, я еще сплю, и это кошмар?

– Кому? Вам? Или мне? – Кажется, вопрос его даже развеселил. – Не переживайте, леди Астер, все, что происходит в зале стихий – остается в зале стихий. Если конечно вы не сдадите меня совету Академикума?

– Не… Нет.

– Жаль, – снова разочарование в голосе, – Это было бы забавно.

– Я могу идти, ми…милорд?

– Я знал того, кто нарушил данную богиням клятву – произнес он, заставляя меня замереть в замешательстве.

– Вы шутите, милорд? – спросила я и вдруг поняла, что очень хочу зажать уши и убежать. Не слышать того, что он сейчас скажет. Не знать, как можно нарушить обет. Потому что если я это узнаю… Не удержусь на краю, точно шагну в бездну. И хорошо если одна, а не потяну за собой отца и брата, за жизнь которых расплатилась.

– Отнюдь. Самое интересное, что вы тоже его знаете. Того, кто перед лицом богинь поклялся хранить эти земли, а потом предал своего сюзерена. Первый змей – ваш предок. Предал и даже смог заплатить назначенную цену.

Князь не сказал ничего нового, о предательстве Змея знали все. Но никто никогда не рассказывал мне эту историю так… Так странно и неправильно. Он говорил очевидные вещи, но в его устах они обретали совсем иной смысл.

Государь просто поставил мне поступок первого змея в пример.

Захотелось убежать. Захотелось остаться и послушать дальше.

– Идите, леди Астер, – произнес он. – Вы еще не готовы. Ни задавать вопросы, ни слышать ответы.

И я не просто пошла, а выбежала из зала стихий, а потом и из первого форта. Едва не сбила с ног целительницу, которая следила, чтобы тащившие Мэрдока лакеи не растревожили раны. И, наверное, на моем лице было написано что-то тревожное, заставившее Цисси оглянуться на форт, на темную фигуру, что стояла в проеме. И лицо девушки изменилось. Не было ни восхищения, ни тепла, ничего, что присуще влюбленным. На ее лице не осталось ничего кроме ярости. Яркой, как огонь Астеров.

Где-то ты ошиблась герцогиня. Потому что, глядя на князя, Цецилия Оройе не испытывали ничего кроме ненависти.

– Дирижабль! – закричала Дженнет, едва не подпрыгивая на месте, когда воздушное судно пришвартовалось к мачте за первым фортом. К мачте князя. Крис обернулся и посмотрел на темную фигуру в проеме.

Я попыталась улыбнуться, попыталась радоваться вместе со всеми, но в голове повторялась одна фраза. Она прокручивалась раз за разом, словно записанная на валик шарманки:

«Я умею предавать. Я умею предавать. Я умею?»

– … изначально летающий остров был задуман, как эвакуационное судно, если Тиэра преодолеет Разлом и раздавит магическую Аэру. Структура нечерийской стали настолько плотна, что практически не поддается разрушению… – стоя около учительского стола Гэли зачитывала эссе.

– А с чего вдруг Тиэра должна раздавить Аэру, если обе половинки Эры одинаковые и раньше вполне мирно существовали, как единое целое? – шепотом спросил Оли, перегнувшись через пустой стол Мэрдока.

Хоторн до сих пор находился в доме целителей в Трейди. Я пару раз даже подумывала справиться о его здоровье, но в последний момент всегда малодушничала, хотя и задавалась вопросом: «Почему? Это всего лишь вежливость» И все равно пасовала, утешаясь тем, что, случишь непоправимое, нас бы давно известили. Раньше было проще. Раньше – это до заключения брачного контракта. Раньше – это до обета богиням. Но, наверное, я лукавила. Раньше я бы тоже не пошла. Леди, навещающая молодого человека в доме целителей, неизменно вызвала бы вопросы. Как и невеста не навещающая раненого жениха. Не уверена, что хочу отвечать на них. Сейчас, я была благодарна нормам этикета. Никто не знал, что мы с Мэрдоком помолвлены. Никто не требовал от меня поездки в Трейди, никто не ждал, что я буду дежурить у палаты больного. Никто не ждал, что я буду переживать, как тогда в Запретном городе… Запретный город странное место, он толкает нас на странные поступки.