– Что? – Его голос звучал хрипло. – Я уже умер?

– Ага, и попал в ад, – попыталась я пошутить, но вместо смеха, уткнулась лбом в его плечо, стараясь снова не разреветься.

– Нет, это не ад, – хрипло констатировал он, – Раз ты все еще рядом, – и попробовал приподняться.

– Не шевелись, – испуганно попросила я, поднимая голову. – Не знаю, что я сделала, не знаю, как там у тебя внутри… Я… я не целитель. Я даже не маг, я просто…

– Шшшш, – он вдруг обхватил руками мое лицо и вопреки предупреждению сел. Я с шумом втянула воздух, но так же прислушивающийся к себе Крис вроде бы не спешил падать и умирать в конвульсиях, – Чтобы ты не сделала, это лучше, чем ничего, – прошептал барон разглядывая мое лицо, палец вдруг скользнул по щеке стирая слезинку. Девы, я едва подавила желание прижаться к теплой ладони и закрыть глаза. Он разглядывал меня с каким-то болезненным интересом. Вряд ли я сейчас была красива, а он все равно продолжал смотреть.

В замешательстве Крис опустил руки, распахнул куртку, отодрал от кожи листья Коха и, как я несколькими минутами ранее, осмотрел рану. Очень выразительно присвистнул, а потом напряг мышцы живота… Девы, куда я смотрю? На рану, конечно, только на рану, на ее неровные уже схватившиеся края…

– Это ведь была магия? – спросил барон, прикладывая целебные листья обратно, – Только она может сращивать ткани. Но изменять живые ткани запрещено! И богини карают за это. Или что вероятнее вы караете себя сами…

Я отвернулась. Просто не знала, что ответить. Не хотела врать и не хотела говорить правду. Пусть думает и говорит, что хочет, главное есть, кому думать.

– Ивидель, – позвал Оуэн, и я подняла голову. – Ну вот опять, покачал головой рыцарь, – Опять в твоих глазах это…

– Что «это»?

– Сам гадаю. – Он неловко приподнялся. Вернее, попытался, охнул и осел обратно, держась рукой за бок.

– Гадать лучше сидя, – сказала я. Он рассмеялся, а потом, вдруг став серьезным, спросил:

– Чем я заслужил такое?

Взгляд синих глаз, разом отбил желание глупо шутить и переспрашивать. Мы оба знали, что он имел в виду. Только вот мне и в страшном сне не могло присниться, что я буду объясняться с бароном, сидя на развалинах библиотеки.

– Не знаю, – ответила я. – Разве дело в заслугах?

– Магесса рискует жизнью, свободой, своей душой, если угодно, чтобы спасти… Нет, даже не спасти, а хотя бы попытаться спасти одного никчемного барона. Не знаю, как ты, а я напуган до смерти. – Он наклонился к моему лицу. – Я же никогда с тобой не расплачусь.

Знаете, это больно. Иногда словами можно ранить куда сильнее, чем стилетом. Иногда словами можно убить куда вернее, чем выстрелом. Слезы высохли, даже замерзли, царапая льдинками веки.

– С вас никто не требует никакой платы, барон. – Я выпрямилась так, что даже моя гувернантка не смогла бы придраться. – Вы ничего мне не должны, и если я невольно ввела вас в заблуждение…

– Вспыхиваешь, как порох, – искренне восхитился он. – О заблуждениях, если не возражаешь, поговорим чуть позже, а пока… – не договорив, он бросил взгляд поверх моего плеча и вдруг спросил: – А где пламя?

Я обернулась, мы уже давно не слышали гула пламени, но в какой момент он исчез? Когда Оуэн умирал? Или когда я его «лечила»? Воздух, поначалу казавшийся горячим, успел остыть.

Крис все-таки встал, сцепил зубы, но поднялся и, держась рукой за бок, неловко поковылял к трещине в полу. Я молчала, хотя больше всего хотелось закричать, чтобы он сел. Сказать, что понятия не имею, что у него там внутри. Не знаю, что стало с зернами изменений, над которыми утрачен контроль, а посему они могут делать все что угодно, например, взять и перемолоть его внутренности в труху.

– Кажется, все вернулось обратно, – с сомнением протянул Оуэн, заглядывая в трещину. – Интересно, они смогли вскрыть кабину и перехватить управление островом или мы все еще движемся к Разлому?

Честно говоря, в тот момент мне было все равно.

Крис продолжал смотреть вниз и хмуриться. Девы, почему у кого-то все происходит правильно, а у меня вот так? Да, я понимаю, что спрашивать совета у богинь то же самое, что спрашивать у винодела, почему тебе плохо после честно украденной и выпитой бочки вина. И, тем не менее, я спрашивала. И очень боялась услышать ответ. Глотала горечь невысказанных слов, чувствуя, как внутри все сжимается и вибрирует, словно натянутая струна. Захотелось вскочить и убежать, только чтобы не…

– Что это? – прошептала я, сердце забилось быстрее, в груди что-то сжалось так, что невозможно стало сделать вдох.

Все-таки Девы сжалились надо мной. Они в жестокой милости своей сделали так, чтобы я, не знавшая, куда деться от собственных мыслей и чужих слов, смогла выпрямиться перед новой опасностью, смогла задвинуть мысли о «заблуждениях» о том неловком объяснении, что так и не состоялось в дальний угол. Это как удариться пальцем, а потом сломать ногу. Уверяю, про палец вы забудете сразу же.

– Крис, что это?

Я не хотела спрашивать, не хотела произносить его имя враз пересохшими губами, но…

– Это Разлом, – спустя несколько томительных минут ответил рыцарь.

– Что?

Одна из струн внутри вдруг оборвалась, издав короткий, но такой пронзительный звук. Звук, который никто не слышал. Я невольно охнула.

– Это разрыв мира. И он приближается. Мы приближаемся к нему. Значит, у них не получилось. – Оуэн тяжело осел на пол прямо у трещины.

Подхватив юбки, я в один шаг оказалась рядом, чтобы… Нет, не для того, чтобы заглянуть в лицо рыцарю, хотя и очень хотелось, а чтобы заглянуть в трещину.

Лед зимнего моря продолжал двигаться, казалось, ничего не изменилось, лишь ветер поднял в воздух снежную крупу. Ничего не изменилось, кроме поселившегося внутри чувства бесконечной тревоги, чувства опасности, что нарастало с каждой секундой.

Струя голубого пламени лениво лизнула подбрюшье острова и исчезла, даже не заглянув в трещину.

– И что делать? Почему мы здесь, а остальные там? Почему мы… – я развернулась, пламя легко и естественно легло в руки. Нет, не пламя. Лучше применить зерна пустоты, что способны раскрошить даже камень. Я выберусь отсюда, я смогу, мне хватит силы, чтобы разнести весь это завал, должно хватить…

– Жили они недолго и несчастливо, но умерли в один день, – продекламировал вдруг Крис.

На голову посыпался песок. Я вдохнула и выдохнула, стараясь избавиться от засевшего внутри напряжения. Получалось не очень, но, во всяком случае, так и неиспользованная магия отступила.

– Вы смеетесь надо мной, барон? – спросила я.

– Если это удержит вас, графиня, от опрометчивых поступков, то да, – в тон мне ответил Оуэн. – Вспомните, сколько над нами камня и железа.

– Я справлюсь!

– Вспомните, что железо этого острова нечирийское! Вы просто устроите нам одну могилу на двоих. Если это ваша цель – то вперед, не смею останавливать.

– Но я… я должна попытаться, понимаешь? Должна. Не могу сидеть здесь и ждать… ждать… – Слезы снова потели по щекам, закрыла лицо ладонями, а через минуту меня обняли теплые и показавшиеся такими надежными руки. И это вопреки всякой логике вызвало новый поток слез.

– Это все Разлом, Ивидель. От него хочется лезть на стенку, хочется убежать, даже если для этого придется разбить голову в кровь. – Он вдруг прижал меня к себе. – Поверь, я там был и помню. И дальше станет только хуже. Ты должна взять себя в руки.

– Мы… мы умрем? – спросила между всхлипываниями я.

– Скорей всего, – не стал врать Оуэн. – Но вряд ли стоит об этом беспокоиться, так как сперва сойдем с ума.

– Гэли рассказывала, что не все сходят с ума в Разломе. – Я позволила себе прижаться к нему.

– Значит, сойдет кто-то один, и мы поубиваем друг друга, чем не счастливый финал? – спросил Крис и едва заметно покачнулся.

– Девы, – Я вспомнила про его ранение. – Тебе надо сесть, а лучше лечь.

– Если только с тобой, так что, не искушай, – пробормотал он.