И с этой мыслью он снова атаковал американца. Противника его стремительность и напор застали врасплох, он неточно парировал удар, и в результате кинжал Таниэля рассек тыльную сторону ладони Блейка. Американец выбранился и отпрыгнул назад, но рана оказалась не глубока, нервы не задеты, так что он по-прежнему мог держать оружие. Тем не менее Таниэль решил закрепить успех и снова пошел в наступление. Противники кружили по залу, со звоном сталкивались клинки: выпад, уход, защита, ответный выпад…

— А вы умеете драться, мистер Таниэль Фокс, — осклабившись, признал Блейк. — Надо отдать вам должное. Приятно иметь с вами дело, право слово.

— Очень любезно с вашей стороны, — угрюмо пробормотал Таниэль.

Он отбил в сторону клинок американца и ухитрился ударить его левой в переносицу. Блейк снова выбранился и отпрянул назад, схватившись за лицо.

— Нос мне сломал, урод этакий! — взвизгнул он.

Таниэль провел несколько крайне рискованных атак, пытаясь пробить защиту американца. Поединок на кинжалах требует максимальной осторожности, наносить удары можно лишь наверняка, малейшая ошибка грозит поражением. Но Таниэль то и дело нападал, когда Блейк меньше всего ожидал этого, он словно напрашивался на ответный удар ножом в горло, но именно это безрассудство и давало ему необходимое преимущество. Он бился как человек, который нисколько не дорожит жизнью.

Однако и дальше прибегать к такому рискованному способу ведения боя было нельзя. В следующий раз застать Блейка врасплох уже не удастся. Американец достаточно хорошо изучил тактику противника. Еще одна ошибка — и все будет кончено.

Таниэль мельком взглянул на Кэтлин, и охотница поняла, что взгляд этот был неспроста, что ее бывший ученик хотел что-то сказать ей. У него наверняка был план, но какой? Дуло пистолета Ходжа уже не смотрело больше ей в висок, но все же, если она шевельнется, это будет стоить ей жизни. Кэтлин умела двигаться быстро, но не настолько…

— Парень, это было очень некрасиво с твоей стороны, — сказал Блейк.

Вся веселость американца улетучилась. Нос его распух и стал похож на перезрелый помидор, под глазами образовались синие полукружья. Блейк поднял свое оружие. Глаза его горели злобой, плясавшие в зрачках блики красного света, который затоплял зал, придавали его лицу какое-то чудовищно кровожадное выражение. Он наклонил голову и бросился на Таниэля, прорычав:

— Довольно! Я сыт по горло этими финтами!

— Я тоже.

И с этими словами Таниэль, подавшись в сторону, пропустил противника мимо себя, как тореадор разъяренного быка, повернулся к Ходжу и воткнул свой клинок ему в лоб почти по самую рукоятку. Кинжал Блейка вскользь задел бок Таниэля, но американец вложил в удар слишком много силы, не успел среагировать, по инерции пронесся мимо, и рукоять клинка вывернулась из его руки. Кэтлин, изогнувшись, выхватила пистолет из рук Ходжа, который так и стоял столбом, между глаз его торчала рукоять кинжала, а на лице навек застыло тупое изумление.

Блейк в считанные мгновения выпрямился и выхватил из поясной кобуры пистолет.

Но как ни была стремительна его реакция, он опоздал: Кэтлин прицелилась и выстрелила с левой руки. Блейк тоже успел нажать на курок, но уже в падении. Пуля ушла куда-то в сводчатый потолок, и американец рухнул, убитый наповал.

Кэтлин удовлетворенно кивнула и оглядела поле боя. Элайзабел не вполне еще осознала происшедшее. Она стояла и с приоткрытым ртом смотрела на убитого Блейка. Таниэль зажимал ладонью рану в боку.

Лишь через несколько секунд взгляд Элайзабел остановился на нем.

— Таниэль! — Она бросилась к юноше и сжала его в объятиях.

Таниэль поморщился от боли. Элайзабел отпрянула от него и всплеснула руками.

— Ты ранен! — Она отвела в сторону полу его плаща, чтобы осмотреть рану.

— Не беспокойся, — через силу улыбнулся он. — Рана неопасная, всего лишь царапина.

Кэтлин из-за плеча Элайзабел подмигнула своему ученику и коллеге.

— Ну что ж, Таниэль Фокс, ты, похоже, и впрямь сын своего отца… — Она умолкла на середине фразы и с внезапной тревогой взглянула куда-то в сторону.

— Что такое? — забеспокоился Таниэль.

— Вон там, — сказала Кэтлин, указывая пальцем в глубину зала, — что-то шевельнулось. Только что. — Через секунду она подбежала к тому месту и склонилась в проем между рядами столов, где заметила движение.

— Ах-х, — просипел Карвер, силясь улыбнуться окровавленными губами. — Мисс Беннет! Прошу прощения, но я, кажется, подставился под пулю.

Откуда-то издалека послышался топот ног, звуки возбужденных голосов. Погоня.

Они находились в узком каменном коридоре, одном из множества, соединявшем между собой залы и комнаты собора. Они заблудились. Дьяволенок говорил, что церемонию будут проводить в огромном помещении, вмещающем в себя множество народу. Никто не сомневался, что отыскать зал таких грандиозных размеров не составит труда. На деле же оказалось, что коридоры и переходы этого чудовищного собора жили какой-то собственной жизнью, они словно бы произвольно меняли направление, и у путников вскоре стало рябить в глазах от навязчиво яркой красно-черно-золотой расцветки всех без исключения помещений, по которым они проходили. В конце концов они потеряли счет этим комнатам и коридорам и перестали понимать, в какой части мрачной цитадели сейчас находятся.

Элайзабел толкнула тяжелую дубовую дверь и прошмыгнула в открывшуюся за ней комнату, поманив остальных за собой. Они оказались в небольшом книгохранилище — помещение было уставлено рядами полок и стеллажей, на которых были небрежно и, судя по всему, совершенно беспорядочно расставлены тысячи томов и фолиантов в старинных переплетах. Шаги приблизились к двери и вскоре стали стихать вдалеке.

— За нами наверняка теперь охотится вся их многочисленная братия, — сказала Кэтлин.

Таниэль перезарядил пистолет, бормоча:

— Мне бы только разыскать эту Тэтч, и я всажу пулю ей между глаз.

— Но ты понятия не имеешь, как она выглядит, — заметила Элайзабел.

— Зато тебе это известно.

— Да, — без особой уверенности кивнула девушка. — Думаю, что смогу ее узнать.

— Мы наверняка недалеко от цели, — с надеждой проговорил Таниэль. — Церемонию проводят где-то поблизости. Я это чувствую.

— Но ведь собор очень велик, — возразила Элайзабел.

— И зал для церемонии должен быть огромен, — пожал плечами Таниэль.

Карвера они с собой не взяли. Его раны обработали и перевязали; к счастью, опасности для жизни они не представляли. Так, во всяком случае, полагала Кэтлин. Но детектив был не в состоянии передвигаться самостоятельно, поэтому его спрятали в небольшой комнате по соседству с трапезной. Кэтлин пообещала, что они обязательно вернутся за ним, на что детектив ответил, что им следует думать сейчас не о его жизни, а о куда более важных вещах и не терять ни минуты. С этим они его и оставили.

Кэтлин приоткрыла дубовую дверь и прислушалась. Вокруг было тихо. Они вышли в коридор и двинулись дальше.

— Не так-то и много у них людей, свободных от участия в церемонии, чтобы устраивать на нас облаву, — сказал Таниэль, убедившись, что коридор по обе стороны совершенно пуст.

Он хотел еще что-то прибавить, но внезапно его чутье на нечисть с такой силой дало о себе знать, что он невольно припал на одно колено, стиснул голову ладонями. Элайзабел что-то ему говорила, но голос ее потонул в оглушительном стуке крови в висках. Девушка склонилась над ним. На ее кукольном личике были написаны тревога и участие. Рядом Кэтлин, привалившись к стене, хватала ртом воздух.

Боже, что же это такое?

Перед глазами у Таниэля сменялись жуткие, устрашающие видения, от которых волосы на голове становились дыбом. Тьма, кромешная, ледяная тьма, мрачные глубины океана, куда не проникает ни малейший проблеск света и где под давлением толщи воды человека расплющивает, точно виноградину. И в видении перед ним предстало то, что последует за церемонией в случае ее успешного завершения.