Он-то думал, что ему предстоит только лишь доставить Карвера и его спутников в этот проклятый храм и спешно ретироваться, и никак не ожидал такого ужаса.

«Ну и куда бы ты делся? — спросил он себя по-русски. — Летная база наверняка уже захвачена нечистью, солдаты убиты или убрались восвояси. Из Лондона тебе не выбраться, так же точно, как армии в него не войти. Ты заблудишься и окажется, что снова направляешься к центру. Это еще в самом лучшем случае».

Он находился в ловушке. Освободиться от веревок, удерживавших воздушный корабль у земли, без посторонней помощи было невозможно. Он улетел бы, стоило только развязать последний из канатов. Грегора окружала смерть, и он не знал, куда от нее податься. Тот пятачок земли, над которым он в настоящий момент находился, возможно, являл собой самое безопасное убежище центральной части Лондона. Но долго ли оно таковым останется?

«Матерь Божья, — подумал он. — Как бы мне отсюда удрать?»

Но куда все-таки подевались те, кто заманил его в эту западню? Вероятно, погибли. Но он-то пока еще жив! И меньше всего на свете ему хотелось разделить их участь.

Все. Терпение его кончилось. Это стало просто невыносимо: страх, ожидание… Сколько можно?! Грегор завел мотор и стал набирать высоту. Поднявшись метров на пять, могучий воздушный корабль вздрогнул и замер. Якорные канаты, которые были привязаны к засову на воротах храма, натянулись до предела.

Грегор подумал о полчищах монстров за оградой и до предела увеличил мощность, молясь, чтобы веревки порвались прежде, чем механизм перегреется и откажет.

Нервы инспектора Майкрафта были на пределе. Он не мог бы в точности сказать, что именно так его напугало. Он много раз присутствовал на общих собраниях членов Братства; он был свидетелем того, как ведьму Тэтч вызвали из небытия и поместили в тело Элайзабел Крэй; он побывал на церемонии материализации Живоглота, который должен был совершить убийства «зеленых флажков»; он своими глазами видел, как бедняжка Частити Блейн — та, которая сейчас стояла в середине магического круга, — была отравлена, чтобы дух Тэтч, извлеченный из тела Элайзабел Крэй, поселился в ее ослабевшей плоти. Он не сомневался в могуществе Братства и хорошо знал, на что оно способно. Известно ему было и то, что происходящее ныне в ритуальном зале храма подготовлялось членами сообщества в течение долгих трех десятков лет. Еще несколько минут, и их боги ворвутся в этот мир, обреченный стать жертвой величайшего из катаклизмов. Так почему же теперь, когда до конечного торжества организации, в которую Майкрафт вступил по доброй воле, осталось совсем немного времени, душа его исполнилась страха и сомнений? Неужто ему по душе мир, что его окружает, и царящие в нем порядки? Или неуверенность его порождена сомнениями в выполнимости обещаний Пайка, что боги разрушения пощадят членов Братства? Но верит ли сам премудрый доктор, что существа столь огромные, что их невозможно охватить человеческим взором, станут утруждать себя заботами о ничтожных букашках, пусть те и проложили этим гигантам дорогу в свой мир?

Не является ли все происходящее чудовищной, непоправимой, роковой ошибкой?

Но даже если и так, теперь уже поздно что-либо менять. Однако инспектор все же не вполне полагался на свою выдержку и, чтобы ненароком, поддавшись побуждению, не нарушить ход церемонии, вышел из зала и направился в задние помещения собора, прихватив пистолет. Стены храма были толстые, добротные, они приглушали звуки, и тем не менее инспектору удалось уловить треск выстрелов, едва только он свернул в один из коридоров. Истребители нечисти проникли в храм. Об этом ему уже было известно. Из загонов выпустили собак, а многие из тех, кто не участвовал в церемонии, вооружились и отправились на поиски непрошеных гостей. Инспектор прислушался. Храм был огромен, а коридоры и переходы являли собой разветвленный лабиринт. Определить, откуда шел звук, не представлялось возможным.

Будь все проклято, они ведь к этому не готовились! Никто не должен был даже знать о существовании собора. А уж о вторжении в него целой группы враждебно настроенных людей даже речи не шло! По земле к воротам храма подобраться было невозможно. Дирижабли до сих пор удавалось удерживать на расстоянии при помощи заклинаний. Собор был надежно укрыт силами магии от взоров пилотов, которых посылали бомбить Старый Город. Теперь же, в эти решающие дни, когда применение заклинаний стало невозможным, чтобы не сбить с пути Глау Меска, Братство использовало свои связи в высших военных кругах и добилось обещания, что полеты всех воздушных судов над территорией, где располагался собор, будут отменены.

Все члены секты были заняты тем, что происходило сейчас в стенах храма, и никому из них даже в голову не пришло выглянуть в огороженный двор. На первый взгляд, там все обстояло как всегда. Но это только на первый, поверхностный взгляд. Обзор из узких окон над входной дверью был затруднен как неправильной формой самих окон, так и витражами, украшавшими верхнюю часть стекол. К тому же мало кто затруднился толком в них поглядеть. И похоже, только одному Майкрафту пришел в голову вопрос: а как этим охотникам, будь они неладны, удалось проникнуть за ограду? Инспектор приник к одному из низких фасадных окон в смежной с залом комнате и высмотрел то, что и ожидал, — толстый канат, привязанный к засову на воротах ограды. Тогда он взглянул вверх и увидел высоко в небе смутные очертания огромного дирижабля. Теперь Майкрафт слышал и гул моторов, который прежде перекрывали голоса в зале и завывания нечисти за оградой.

Дирижабль! Чертов дирижабль!

Майкрафт пересек трапезную, где незадолго перед тем отгремело сражение, перебираясь через поваленные столы и с отвращением поглядывая на окровавленные трупы псов-монстров. Он замедлил шаги у тела Дьяволенка, внимательно на него взглянув, и торжествующе расхохотался при виде трупа Кюриена Блейка. Так-так, этот урод наконец получил-таки свое. Давно бы так! Его и человеком-то назвать было нельзя.

Бешеный пес, и только. Ничем не лучше тех, среди которых ему суждено было упокоиться.

Майкрафт наконец добрался до главного входа в храм, до дверей, на которые, как ему было сказано, Тэтч наложила заклятия, такие действенные, что даже сам Пайк не смог бы их снять. Двери были распахнуты настежь.

Держа пистолет наготове, он подкрался к дверям и выглянул наружу.

Грегор выглянул сквозь дверцу гондолы наружу и посмотрел вниз, во двор храма. В зловещем красном свете, который излучали сверху густые облака, он рассмотрел канат, который все так же намертво удерживал дирижабль у земли. Он был крепко привязан к мощному засову ворот. Грегор выругался по-русски. Он знал, сколько всякой нечисти собралось за оградой, но его это не заботило. Все, кто находился в соборе, наверняка могли сами за себя постоять. Ему же хотелось только одного — убраться отсюда подальше.

— Тьфу! — выкрикнул он в сердцах, захлопывая дверцу. — Я сыт вами всеми по горло!

Он вернулся в свою кабину и сел в кресло. Мотор дирижабля оказался недостаточно мощным, чтобы разорвать канат или сломать засов. Механизм был рассчитан лишь на то, чтобы придавать продолговатому баллону, наполненному воздухом, нужное направление.

Ну что ж, разорвать путы, которые привязывали его к земле, было все же возможно. Для этого существовал, похоже, единственный и к тому же довольно простой способ. И Грегор, не дав сомнениям закрасться в свою душу, поспешно потянул один из рычагов на приборной доске. Дирижабль вздрогнул, выбросив из гнезд под днищем гондолы бомбы.

Майкрафт как раз мучительно размышлял, что ему предпринять, как избавиться от этого дирижабля, как вдруг взору его представились две бомбы, рывком отделившиеся от днища гондолы. Из четырех секунд, за которые снаряды достигли поверхности земли, две Майкрафт провел в сомнениях относительно того, что бы это могло быть, одну — в чудовищном осознании истинного их предназначения, и еще одну — в созерцании всей своей минувшей жизни, которая точно вспышка молнии пронеслась перед его мысленным взором. После чего он исчез в облаке белого пламени, оказавшись в самом эпицентре взрыва. Входные двери храма и ворота ограды взметнулись в воздух снопом мелких щепок, огромный фрагмент одной из стен здания с чудовищным грохотом обрушился наружу, засыпав весь двор обломками гранитных плит и кирпича.