— Знаешь, Эмма, как тебе повезло, что хоть недолго, но тебя растила мама? Меня воспитала вот эта палач в юбке, — Феликсу удалось дерзко смерить Клару взглядом даже лёжа.

Клара хмыкнула, но ничего не сказала. Эмма ласково погладила его по плечу. Она была совсем не похожа на Еву, и Феликс пытался представить её такой, какая она была на самом деле — её кукольное лицо с огромными голубыми глазами очень хорошо сохранилось в его памяти.

— Я, наверно, никогда не привыкну, что мою дочь зовут Эмма, — взял себя в руки отец. — Эмма всегда была для меня женой Шейна. А мою дочь звали Сара.

Он присел к Феликсу на кровать, хоть вокруг было полно стульев.

— И видеть тебя в этом теле ещё более странно. Я даже не знаю, как к тебе обращаться, — он беспомощно развёл руками.

— Зови её дочь, — любезно подсказала Клара. — Надеюсь, от неё у нас нет секретов?

— А что тебя так взволновало? — с любопытством посмотрел на неё отец.

На этот раз хмыкнул Феликс. Разве эта женщина умеет волноваться?

— Если она в теле Евы, значит, в теле Анны Гард Ева. Я правильно поняла? — она снова проигнорировала Феликса, и обращалась исключительно к отцу.

— Странно, что я её не вспомнил, и даже не узнал. А ведь она, кажется, была твоей подругой?

— Действительно странно, ведь ещё она была твоей невестой.

— Нас сосватали заочно. Я больше общался с её матерью, — ответил ей отец.

 — Скажи, Эмма, а в тебе больше от Евы или от себя самой? — обратилась Клара к девушке. — Хотя, кого я спрашиваю! Скажи мне ты, юноша влюблённый в Еву. В ней много от Евы?

 Феликс знал, что «палача в юбке» она ему не простит. И всё же праздное любопытство было Кларе не свойственно. Если спрашивала, значит, не просто так.

— В ней мало чего от Евы, Клара. Она даже двигается иначе. Задумавшись, грызёт ногти, а не теребит волосы, то и дело заправляя их за ухо, как Ева. Чихает в сгиб руки, а не в ладошку.

— Это же я её научил! — с восторгом уставился на девушку отец. — С точки зрения гигиены — это правильнее. А ты, бестолочь, так и не научился!

Феликс улыбнулся. Он и, правда, так не делал, но скорее из чувства противоречия.

— Когда ты всё это успел заметить, Феликс? — Эмма обошла кровать и встала напротив него. — Мне казалось, ты стараешься на меня вообще не смотреть.

— Я старался, пока окончательно не убедился, что ты совсем не она. И мне только казалось, что я в неё влюблён, — он перевёл взгляд на Клару. — Просто она была моим единственным другом, и я не хотел её терять.

— Значит, личность Эммы подчиняет себе тело Евы, а Анька осталась совсем как настоящая, — свои мысли Клару явно интересовали больше, чем признания Феликса. — Её жесты, её походка, этот её хозяйский взгляд на всё. На дом, на гостей, на мужа. Я ни секунды не сомневалась, что это именно она. Живая и во плоти. Странно! Фил, я должна тебе признаться.

И тут она сделала то, чего Феликс никак не ожидал. Никто не ожидал. Она опустилась перед сидящим отцом на колени.

— Фил, я не смогла её убить. Я дружила с ней со школы. Она была моей подругой. Хорошей подругой. Не её вина, что мы влюбились в одного и того же парня. Не её вина, что он выбрал не меня. Это был единственный приговор, который я не смогла привести в исполнение. Я взяла Неразлучники. Я взяла эту злополучную сыворотку Шейна. Я подсказала Алу, что её тело можно спасти. Фил, я виновата! Я даже не прошу меня простить.

Она склонил перед отцом голову, словно он держал в руках обнажённый меч. Он посмотрел на её затылок, вздохнул, протянул руку и погладил её по голове.

— Девочка моя, неужели ты думаешь, я этого не знал? Я знал о приговоре за несколько дней до того, как тебе отдали приказ на его исполнение. И я не хотел тебя потерять, если ты не справишься. Я не просто так научил тебя пользоваться Неразлучниками. Я надеялся, что ты поступишь именно так. И я не ошибся в тебе.

— Но я не сказала тебе, Фил. Я не нашла в себе сил признаться.

— Ты всё сделала правильно. Ты дала им шанс. И, я думаю, они им воспользуются. Странно, что до сих пор не воспользовались. Ева в силах вернуть её в тело.

— И тогда казнят меня. Я не выполнила приказ. Фил, прости меня!  — она уткнулась ему в колени и заплакала.

Железная леди Кларисса Ранк плакала навзрыд. У Феликса была вторая дырка в боку, в том же самом месте, что и первая. А ещё перед ним стояла Сара, его родная сестра-близнец. Это мир сошёл с ума? Или с ума сошёл сам Феликс?

Он боролся со стойким желанием ущипнуть себя и проснуться всё время, пока отец успокаивал рыдающую мачеху. А Эмма стояла с таким видом, словно повторяла в уме таблицу умножения.

— Значит, всё это время Неразлучники были у тебя? — наконец произнесла она, несмотря на то, что Клара всё ещё всхлипывала. — Я считала, что ты искал меня только из-за Неразлучников, а они и так были у тебя?

И губы её предательски скривились. О, Боги Всемогущие! Ещё одну женскую истерику он не выдержит. Феликс и так себя чувствовал статистом на этой сцене, а ведь это его несколько часов назад чуть не убили. А за несколько минут до этого он узнал правду о своём рождении. Оказалось, на сегодняшний день это была ещё не вся правда.

— Нет, Сара, нет, — отец помог подняться Кларе, и подошёл к Эмме, явно борясь с желанием прижать её к себе. — Не всё время. Но в то время, двадцать лет назад, да, они были у меня.

— Значит, ты действительно, искал меня не из-за них? — она едва сдерживала слёзы.

— Нет, моя милая! Конечно, нет! — и она уткнулась ему в плечо и тихонько всхлипнула.

Феликс накрыл глаза углом простыни, чтобы этого не видеть. О, женщины! Он был близок к тому, чтобы принять окончательное решение никогда не жениться, когда услышал голос мачехи.

— Если двадцать лет назад они уже были у тебя, то как получилось, что потом опять пропали?

— Феликс, вылазь! — сказал отец, словно Феликс спрятался от него под кроватью. — Эту историю ты ещё не слышал.

Когда Феликс выглянул, отец заботливо рассаживал девушек вокруг его кровати.

— Тебе, может, принести чего? — приступ заботливости отца наконец коснулся и Феликса. — Водички, таблетку, обезболивающий укол?

— Приведи ему лучше какую-нибудь хорошенькую медсестру, и выйдем минут на десять, — совсем пришла в себя Клара. — Ему это всегда помогает.

— Да я бы сам сейчас от какой-нибудь медсестры не отказался, — ответил отец. — А лучше сразу от двух.

— Добро пожаловать в семью! — сказал Феликс Эмме, но она только улыбнулась в ответ.

— Сара! Ладно, Эмма, — поправился отец, видя, как болезненно искривилось её лицо в ответ на другое имя. — Дом, в котором мы сейчас живём, был выбран мной совсем не случайно. Это был дом известного купца Николая Ланца, который построил его в качестве приданого для своей дочери Евдокии.

— Евдокия Николаевна? — удивилась девушка. И Феликс понял, что у его сестры и отца совместных тайн было даже больше, чем у Ордена.

— Да, моя дорогая! Евдокия Николаевна Ланц, в замужестве Купцова, к сожалению, стала его полноправной хозяйкой после страшной трагедии, пожара, в котором сгорели не только её отец, муж и вся его семья, но и ещё много людей.

— Дама с вуалью? — в свою очередь удивился Феликс.

— Да, она самая. Только дама с вуалью не была настоящей Купцовой. В их доме в Сосновке она была всего лишь прислугой, а может приёмной дочерью купца, которая и выдала себя за его дочь после их смерти. И жила там до прихода Советской власти, а потом скрылась в неизвестном направлении.

— Но зачем тебе понадобился её дом? — Клара видимо, знала намного больше остальных. Феликс только понял, что бабка в чьём теле столько лет провела Эмма и есть та самая Дама с вуалью, легендой про которую славился их старый особняк.

— Потому что в нем был сейф, в котором она спрятала Неразлучники, когда приезжала сюда уже после смерти Эммы.

— То есть ты уже тогда знал, что эта злополучная пряжка с лебедями у неё? — Эмма снова была озадачена.