— Я знал, что она не так проста, как кажется. Я привык проверять всех людей, с которыми работаю. И уборщиц, швейцаров и садовников особенно тщательно. Самые опасные люди обычно самые незаметные.

Отец говорил без самодовольства, просто как умудренный большим жизненным опытом человек, и Феликсу как никогда он казался сейчас старше своих лет и как никогда он видел сейчас в нем Магистра тайного ордена, а не отца.

— И как её настоящее имя? — Эмма задала этот вопрос на засыпку и посмотрела на отца с интересом.

— Этого, к сожалению, мне узнать не удалось. Но она сожгла полдеревни, чтобы завладеть богатством Ланца. Я даже подозревал, что её настоящая фамилия Савина и она дочь того самого прохвоста корнета Савина, знаменитого авантюриста. Легендарнейшая, кстати, была личность! Но мои подозрения не подтвердились.

Он не оправдал её ожиданий или опять говорил не всю правду? Феликс не мог понять. Но лёгкое разочарование на лице Эммы лишь мелькнуло, и она сделала вид, что настоящее имя бабки ей неизвестно. Оба они промолчали и про беременность Анны Гард. «Что ж, а она не так уж и глупа!» — почему-то порадовался этому факту Феликс. И теперь у него действительно начинал болеть бок.

— Как же эта пряжка снова оказалась у бабки? — спросила Эмма.

— И почему ты не вернул её в Орден? — подала голос Клара.

— Потому что она никогда не принадлежала Ордену. Она была собственностью моей семьи, и всегда передавалась в наследство старшему сыну графа Тоггенбургского.

— Отлично, — простонал Феликс. Боль в боку становилась невыносимой. — Хорошо, что она состоит из двух частей, мы с Эммой поделим её поровну, хоть я и родился первым.

— Не, нормально! Не успел узнать, что он старший, и уже заявляет своё право на престолонаследие, — ответила Эмма.

— Феликс, тебе явно нужен врач, — Клара встала и, не дожидаясь его ответа, вышла в коридор.

— Боги, у тебя же повязка совсем промокла от крови, — Эмма безапелляционно откинула простынь.

 Феликс ещё пытался понять, что они обсуждают. Отец говорил, что бабка выкрала у него пряжку, а Клара ругала его за беспечность — хранить реликвию в прежнем тайнике. Но мутная пелена забытья после инъекции уже накрывала его волнами. А медсестра сделавшая укол, действительно была хорошенькая! Отец сказал, чтобы Феликс отдыхал и поправлялся. И перед тем как отключиться Феликс услышал ещё три слова. «Срочно. Орден. Собрание»

Дэн ещё держал в руках шарф, когда зазвонил телефон.

— Срочная встреча, — голосом Командора прозвучал вызов в Орден. Алекс отключился не раньше, чем получил от Дэна согласие. А Дэн так надеялся увидеть Еву!

— Спасибо, что пришёл! — поприветствовал его Командор, едва Дэн появился. Неожиданно. В Замок Ордена каждый перемещался в свою комнату, а Дэна вдруг встречал Командор.

— Значит, стреляли второй раз, — вздохнул Алекс. Он открыл дверь и взял направление к кабинету Магистра.

— Разве это не собрание? — Дэн едва успевал за его широкими шагами.

— Сначала у магистра к тебе личный разговор.

В знакомом кабинете привычный полумрак.

— Есть какие-нибудь предположения? — спросил Магистр и Командору тоже предложил присесть.

— Пока нет. А у вас? — Дэн мельком взглянул на Магистра, сидящего в мягком кожаном кресле. То, в которое сел он, ощущалось скорее каменным, чем деревянным.

— Обо мне потом. Что сказал стрелок в этот раз?

— Ничего нового. «Сдохни, сука!» Правда, добавил, что я должен умереть, потому что всё испорчу. Вы что-нибудь об этом знаете?

Магистр выслушал его, соединив подушечки пальцев и сосредоточенно глядя на них, обдумал его слова.

— Теперь да, — он опустил руки. — Подобное уже случалось. И я думаю, ты должен это знать. — Посмотрел на Дэна. — Как я понял, настоящую историю рождения Феликса ты уже знаешь?

— Если только на этот раз она настоящая, ведь Эмма передала её с ваших слов, — Дэн не во всём доверял Магистру и не скрывал этого. — История, которую рассказывали о его рождении до этого, казалась не менее убедительной.

— Потому что она тоже подлинная, Дэн. Это история моего рождения.

— Вас сочли мёртвым? — Дэн покосился на Алекса, но похоже, тот знал.

— Да, я родился недоношенным, слабым и не умел плакать. Меня почти выкинули в мусорном мешке. Но судьба распорядилась так, что я стал одним из избранных —Украденным у смерти. Единственный из прошлых избранных, что выжил и даже, как видишь, дожил до наших дней.

— И как давно была прошлая попытка? — Дэн с нескрываемым интересом посмотрел на его едва начавшее стареть лицо. Он знал, что Магистру пятьдесят шесть лет. — Ведь Дерево не просыпалось тысячу лет.

— Дерево просыпалось, Дэн. Последний раз в 1913 году. И снова неудачная попытка. Наш мир получил то, к чему был не готов. И люди будущего приняли решение всё исправить, поэтому вернулись в прошлое и убили всех избранных.

— Что же не готов был принять этот мир?

— Бессмертие, мой друг! Бессмертие, — ответил Магистр. — А ведь это казалось отличной идеей. Но мы дали нашему миру бессмертие, а его едва не поглотил хаос.

— Каким образом можно изменить прошлое, чтобы целый мир об этом забыл? — Дэн искренне не понимал.

— Это за гранью моего понимания, Дэн. Я могу только догадываться, что именно бессмертие дало им такую возможность. Они убили всех избранных и стёрли прошлое, словно его никогда и не существовало.

— Но Вы ведь его запомнили это прошлое и выжили? Почему Вы один? — Дэн посмотрел на Алекса и тот кивнул, давая понять, что да, Магистр такой один.

— Потому что я тоже был из будущего. Но из того будущего, которое родилось после отмены всех изменений. И это помогло мне не только скрыться, но ещё и сохранить воспоминания о том, что тогда произошло. К сожалению, не все.

— И как это связано с тем, что теперь кто-то пытается убить меня?

— Мне кажется, ответ лежит на поверхности, Дэн, — подал голос Командор.

— Я тоже из будущего? — он посмотрел на кивнувшего в ответ Командора, на Магистра, который лишь усмехнулся. Он, Дэн, из будущего?

— Я не уверен. И очень хотел бы сейчас ошибиться. Но это очень похоже на то, как поступили в прошлый раз, — Магистр поднялся, вышел из-за стола и медленно пошёл по комнате.

Он подвинул книгу на конторке, поправил картину, вытер пальцем пыль на эфесе висящей на стене шпаги, провёл ладонью по полотну гобелена, от чего тот ожил мягкими волнами, и металлические нити вышивки заиграли в приглушённом свете электрических свечей.

 — Они вселялись в людей, делая из них управляемых марионеток и убивали избранных их руками. Что видел ты в глазах того человека, который в тебя стрелял?

— Мне показалось безумие, — Дэн искоса следил за передвижениями магистра. Взгляд парня, одержимого ненавистью, возникший в памяти, заставил его поёжиться.

— Тебе не показалось. Скорее всего так и было. И сегодня он даже не вспомнит, что держал в руках оружие и где он его взял. Тот парень, в сумасшествии которого ты обвинял меня, был таким же. Растерянным и ничего не понимавшим.

У Командора в кармане тихонько завибрировал телефон. Он извинился и вышел.

Магистр остановился у Дэна за спиной, положив руки на спинку каменного кресла.

— Но Вы тоже заставляли его поставить мне стирающий память укол, — уверенно возразил Дэн. — Что я мог найти в памяти этой бабки такого, чего вы так боялись?

Магистр сделал короткий вдох, чтобы ответить, но передумал. Он обогнул кресло и встал прямо перед Дэном, подперев спиной стол.

— Бессмертие, Дэн. То самое бессмертие, к которому, как бабочка к огню, так стремился Шейн.

— Шейн всего лишь искал лекарство для своей больной дочери, — напомнил Дэн. — Он не хотел, чтобы она повторила его печальную участь — участь родителя, передавшего ребёнку неизлечимую болезнь. Вы отказали ему даже в этом, наложив на старушку такой блок, что он за всю жизнь не смог бы его пробить.