Елена Ивановна самоотверженно боролась за здоровье матери, все время была рядом с ней и стремилась помочь чем только могла. Здоровье Николая Константиновича в то время тоже было не идеальным; чтобы подлечиться, он, по совету врачей, поехал в санаторий в Кисловодск. Тем временем Елена Ивановна осталась одна с детьми, которые в сложном петербургском климате тоже иногда болели, и с тяжело больной матерью на руках. Состояние Екатерины Васильевны после недавней операции было очень сложным. Послеоперационные швы плохо заживали, из-за воспаления нервных стволов в ногах ее мучили сильные боли, обезболивающие мало помогали. Как писала Елена Ивановна, у больной периодически начинались бред и галлюцинации, и из-за тяжелого нервного расстройства ее не хотели принимать больницы или санатории для больных с соматическими заболеваниями. Елена Ивановна писала мужу:

«…что делать с мамой, этого я не знаю. Во вторник я была у Путятиных – оказывается, никаких санаторий для душевнобольных ни в Царском, ни в окрестностях не имеется. В дворцовом госпитале ужасно скверно, там делают исключение для мамы и принимают ее. Но только на 3 недели, а там пожалуйте вон, т. к. начинается перестройка здания. София Сергеевна дала мне адреса всех существующих лечебниц, пансионов и санаторий, но я тщетно ездила, нигде не принимают из-за головы. Тогда я обратилась с претензиями к Домбровскому, и он согласился оставить ее еще недели на две, а затем я могу взять ее к себе. Он уверен, что ее возбуждение пройдет и останется забывчивость, которая на психику детей влияния оказывать не может»[143].

Чуть позже она сообщает:

«У нас ничего нового, наконец-то родственники пришли к убеждению, что самое лучшее решение судьбы Мулички[144] – оставить ее в больнице до полного заживления раны. Доза морфия увеличена уже до 2 % и мало действует. Мне так жутко и так странно все происходящее, что я ловлю себя на мысли, что я сейчас проснусь. Скверное состояние»[145].

Как часто бывает в таких ситуациях, помимо душевных переживаний навалились еще и денежные проблемы. Елене Ивановне пришлось решать эту срочную проблему в одиночку. Мужу она писала:

«<…> Мне очень больно, что приходится тебя расстроить – дело в том, что не знаю, откуда взять деньги, чтоб расплатиться с докторами и всем больничным персоналом. Макс выдал мне 500 и больше не хочет давать, говорит, что счет перегружен. В Московском банке я взяла 700, да у меня было 500 р., но всего этого мало. <…>

Для удешевления решила взять маму к нам и, если возможно, то сократить одну сестру – будем дежурить по очереди. Дней через 10 можно будет обходиться без доктора, а пока будет ездить через два дня.

Расплата с докторами предстоит во вторник либо среду, откуда я возьму деньги – не знаю. Заложу серьги, за них дадут 700 рублей, но и этого не хватит. Пожалуй, прибавлю еще кулон, дадут еще 200. А дальше на что существовать? Биржа очень плоха, ничего нельзя трогать. Попробовать разве перевести часть акций на Московский банк, может быть, тогда Макс и даст без всяких фокусов и предпосылок. <…>

Верчусь, как белка в колесе, не имею совсем свободного времени. Эти дни почти каждый день бывала в Питере, разузнавала, где лучше и дешевле поместить маму, – выходит, что дома много выгоднее. Милый, милый Майчик, как я устала физически и нравственно. Ведь никого кругом, кто бы мог помочь, посоветовать.

Тебе тоже нельзя ни в чем себе отказывать, плохое лечение, если лишать себя комфорта.

Я долго не хотела тебе писать, откладывала до последнего момента, и то, пожалуй, твой ответ запоздает.

Целую тебя. Не очень огорчайся, авось, это переходное время скоро окончится»[146].

Еще одно письмо Николаю Константиновичу так же красноречиво говорит о том, каково приходилось Елене Ивановне в то время:

«<…> Сейчас час ночи. Я безумно устала. Все эти дни уезжаю в 9 Ѕ и возвращаюсь в 10 вечера. Во вторник перевожу маму к нам. Необходимо это сделать, чтобы сократить расходы и мне отдохнуть! Сегодня нашла санитара за 60 р. в месяц. Сокращу одну сестру – все будет легче. Завтра еду хлопотать о санитарном вагоне, говорят, что это будет стоить 3 либо 4 рубля, – это не дорого. <…>

Ну, целую тебя, мой родной, без конца. У меня тоже режим, от которого здорово худеешь! Макс выдал мне 1000 р. на докторов»[147].

Несмотря на упорную и самоотверженную борьбу за жизнь матери, вещий сон и плохие предчувствия Елены Ивановны – в который раз – сбылись: осенью 1913 года Екатерина Васильевна ушла из жизни.

Жизнь Николая Константиновича и Елены Ивановны всегда была напряженной, насыщенной самыми разными событиями, задачами и проблемами. Но несмотря на то, что основная часть времени отводилось ими на работу, творческие интересы и воспитание детей, в их жизни была и другая, загадочная, мало известная окружающим сторона, связанная с глубокими духовными поисками. Именно эта сторона жизни Рерихов впоследствии привела их к общению с духовными Учителями Востока и сотрудничеству с Ними. Причем, судя по всему, к духовным поискам их побуждали, с одной стороны, глубокие познания, доступные им благодаря опыту прошлых жизней, а с другой – духовное влияние Учителя на сверхсознательном уровне. Позднее, вскоре после установления регулярного общения Рерихов с Учителем М., Он сказал, что давно уже работал с ними на сверхсознательном, духовном уровне. В дневнике семьи Рерихов, в котором они записывали свои беседы с Учителем, есть интересное сообщение от Махатмы М.: «Мория давно руководит вами. Н. Рер[ихом] – с 1891 г., Е. Рерих – с 1910 г. На вопрос Е. Рерих, почему Он не раньше руководил ею. – Мория знает путь Блага»[148].

В дневнике З. Фосдик говорится, что «Н.К. был ведом М., когда ему было 17 лет, – три раза подряд во сне он видел высокую фигуру, обнимавшую его; он боялся этого сна. Е.И. получила прямой импульс от М. и его руководство, когда ей было около 24 лет, – она стала читать Рамакришну, Вивекананду, учение йогов»[149].

В своих письмах Елена Ивановна отмечала, что ее первыми учителями были книги Рамакришны и Вивекананды:

«…я могу сказать про себя, что моими первыми земными учителями были книги Рамакришны, Суоми Вивекананды, Бхагавад Гита, книги по Буддизму, “Лам-рим” Цзон-ка-па и т. д.»[150].

Книги по индийской философии Елена Ивановна читала на английском языке, переводов этих книг на русский в ту эпоху еще не было. Чуть позже она в оригинале, то есть на английском языке, прочитала «Тайную Доктрину» Е.П. Блаватской, которую впоследствии, по просьбе Учителя, перевела на русский язык.

Конечно, духовное воздействие Учителя на Рерихов выражалось не только в их интересе к индийской философии. В их сознании явно происходила углубленная духовная работа, что выразилось в первых проблесках озарений и пробуждения духовной интуиции, в первом их прикасании к иной стороне бытия, называемой в Агни-Йоге Тонким миром.

Как уже говорилось, в своей книге «Рерих. Опыт духовной биографии» П.Ф. Беликов указывал целый ряд этапов, пройденных Еленой Ивановной и Николаем Константиновичем на пути их духовной самореализации.

Как отмечает Беликов, в 1904–1907 годах, насыщенных всевозможными внешними событиями, в жизни Рерихов особенно ярко начинают проявляться знаки некоего Духовного начала, ведущего их, но пока неведомого им самим. В учении Агни-Йоги прикосновение сознания человека к миру духовной, невидимой реальности и освоение ее были названы «сосредоточением тонким». О ступенях познания человеком окружающего мира в Агни-Йоге, в книге «Сердце», говорится: «Сперва происходит сосредоточение земное, потом тонкое и затем огненное, когда сердце вмещает и небесное и земное»[151]. Не случайно этот фрагмент П.Ф. Беликов цитирует в самом начале своей книги «Рерих. Опыт духовной биографии» и в дальнейшем не раз прибегает к емкому понятию «сосредоточения тонкого».