– Ты… почистила мои сапоги? – с трудом спросил он.

Она захохотала. Веселье окончилось всхлипом, выдавшим ее беспокойство.

– Почистила, – спокойно ответила она, – и еще кое-что сделала. Я приняла облик королевского мага, и ученица Малантора увидела меня. Теперь она думает, что это все дело его рук.

– Один Верховный Чародей против другого, – довольно пробормотал Эл. – Я слышу…

В следующий миг стало ясно, что ничего он не слышит. Его охватил сон, глубокий здоровый сон. И в этом сне он не видел и не слышал, как рыдала, обняв его, Мириала.

– Я чуть не потеряла тебя, – всхлипывала она, и слезы падали ему на лицо. – О, Эл, что бы я без тебя тогда делала? О, ну почему ты не встал на путь отмщения кому-нибудь одному, а не всем Верховным Чародеям?

Слова Верховного Чародея заставили Тассабру закусить губу. Прислушиваясь, она стояла не шелохнувшись. Ее пальцы замерли у испускающего сияние браслета.

– Она у меня, – почти весело докладывал Верховный Чародей Аларашан, с вожделением глядя на дрожащую Нанату. – И она утверждает, что женщина превратилась в королевского мага и на прощание Ундарл даже помахал ей, забрав того – другого – с собой.

– Что-то не верится, – сурово прозвучал из магического кристалла угрюмый старческий голос. – Приведи ее ко мне.

Аларашан склонил голову.

– Как прикажешь, Старейший, – пробормотал он и взял Нанату за руку. – Все будет сделано.

Коснувшись кристалла, он тихо произнес какое-то слово, и они оба исчезли. Тассабра набралась смелости и, высунувшись из-за края стола, уставилась на пустое место, где они только что стояли.

В комнате никого не было. Вздохнув, она пожала плечами и подхватила браслет и жезл, который присмотрела раньше. Затем, повернувшись, Тасс проказливо ухмыльнулась магическому кристаллу и сунула и его в мешок.

– Ну, здесь все, – весело сказала она. По телу разлилось легкое покалывание, когда эльф-хранитель понес ее домой.

Последние угасающие лучи лунного света падали на мощеный двор замка. Хатан шел к башне в свою магическую комнату. Лучше бы этим бесполезным тупицам ученикам готовыми стоять на своих местах, когда он окажется там… Магия дальнего прыжка всегда рискованна, даже если при этом трое честолюбивых, но безмозглых юнцов не размахивают во все стороны жезлами.

Замерев на полушаге, Хатан вдруг остановился. Побледнев, он обернулся и, сосредоточенно сдвинув брови, посмотрел на самую высокую башенку. Он никогда раньше не слышал, чтобы Старейший звал так настойчиво. Наверное, что-то случилось. На самом верху той башенки, в темной комнате, плескалась светящаяся вода. Ее отблески переливались на напряженном лице Ундарла Укротителя Дракона, королевского мага Аталантара.

В воде, борясь с его заклинаниями, бились грифоны. Если бы ему удалось оплодотворить их в этом чане с заколдованной жидкостью гигантского краба, то их отпрыски стали бы летающими убийцами, закованными в панцирь, подчиненными его воле… И он поднялся бы на ту ступень мастерства, до которой не добирался еще ни один волшебник из его семьи. Только боги на небесах знали, как он устал ждать этого момента. Ундарл вздохнул и снова погрузился в кресло, прислушиваясь, как вода выплескивается через край чана.

Он не осмеливался бывать здесь слишком часто из-за этой ящерицы – Селдинора, свихнувшегося на поцелуях, и других, голодными глазами глядящих на его место, и… Ундарл замер, когда его ужалило мысленное послание Хатана. Его старший ученик находился как раз внизу, во дворе замка, сильно возбужденный и немного испуганный, и поэтому чуть ли не кричал мысленно.

Наверняка у него болела голова Королевский маг выслушал Хатана и, кратко приказав заняться делом, прервал контакт.

Когда Ундарл вышел из комнаты, покинутые твари остались плескаться и булькать в чане у него за спиной. Королевский маг поспешил по темному коридору. Дойдя до нужного места, он положил руку на голую стену и тихо произнес одно слово. Стена почти бесшумно открылась. В темноте тайника Ундарл нащупал железную крышку и положил на нее руку. На миг крышка засветилась, очертив контур его руки, а затем качнулась, открываясь. Изнутри исходил слабый свет. Ундарл извлек из ларца четыре жезла и, заткнув их за пояс, сунул руку в кармашек на крышке. Оттуда он достал пригоршню драгоценных камней. Закрыв двумя короткими заклинаниями ларец и тайник, королевский маг пошел дальше по коридору.

Вздрогнув, один из его младших учеников оторвался от свитка, который переписывал.

– Господин учитель? – нерешительно спросил он.

Не говоря ни слова, Ундарл прошел мимо него и, обогнув закованную в латы горгулью, припавшую к своему пьедесталу, поднялся по лестнице за ней.

Он вышел на пыльный балкон, которым пользовался редко. Посреди балкона в окружении странных развешенных предметов из проволоки и изогнутого металла и переливающегося стекла стоял простой каменный пьедестал. Ундарл положил на него пригоршню драгоценных камней и, начертав засветившийся знак, шепотом пробормотал длинное, сложное заклинание.

Ученик приподнялся со своего места, чтобы лучше видеть, что происходит на балконе, и так и застыл, покачиваясь, в этой неуклюжей позе: заклинание подействовало.

Натянуто улыбнувшись, Ундарл ушел с балкона. Через три комнаты он нашел еще одного своего ученика упавшим на пол. Из его руки выпал ключ, который никоим образом не должен был находиться у него. Другой рукой он сжимал свиток, который наставник запретил ему читать. Немного пользы принесло ему нарушение запрета!

Погружающее в вековой сон заклинание будет действовать, пока Ундарл сам не остановит его или не сломается пьедестал. Или магия не поглотит драгоценные камни, но на это уйдет добрая тысяча зим, а то и больше. Любой, кто войдет в башню Укротителя Дракона кроме самого Ундарла, погрузится в зачарованный сон, оставляющий спящего волшебным образом нетронутым, когда весь мир вокруг будет стареть.

Возможно, теперь он надолго покинет их всех и на время укроется где-нибудь вдали от своей башни, а потом посмотрит, рискнут ли Селдинор и другие честолюбивые его соперники войти сюда. Если рискнут – неминуемо попадутся в ловушку, а попытавшись воспользоваться защитой, погибнут от магии собственного заклинания.

Размышляя так, Ундарл спустился по каменной винтовой лестнице во двор замка. Парящие в воздухе пустые рыцарские доспехи подняли свои алебарды, чтобы пропустить его.

– Англатаммарот! – позвал он. – Ко мне!

Еще шаг, и он исчез. Через пару мгновений на двор замка упала огромная тень, еще миг спустя там осталось только несколько угасающих пятнышек света. Громовые раскаты разнеслись над Отрожьем. Тень забила крыльями и, поднявшись к звездам, полетла на юг.

В воздухе висел теплый сладковатый запах хлеба. Солдаты оценивающе наморщили носы и, распахнув дверь булочной, направились прямо к Шандат, склонившейся над противнями. Один солдат схватил ее за руку. Она подняла глаза и вскрикнула.

В дверях кухни появился ее муж. Он в ярости бросился к жене, вырывающейся из рук солдата, но его тут же остановили два приставленных к горлу меча.

– Назад, ты, – приказал один из наемников, державших меч.

– Что вы…

– Молчать! Назад! – прорычал другой наемник и схватил с ближайшего противня хлеб. – Это мы тоже прихватим с собой.

– Шандат! – взревел булочник, но два меча заставили его отступить на шаг.

– Не подходи, любимый, – заплакала она, когда ее грубо потащили к двери. – Назад, или они убьют тебя!

– Почему вы так делаете? – в недоумении рычал Ганнибург.