– По крайней мере, леди сама убедится, что мы всегда на страже, – услышал Эл бурчание одного из охранников, плечом к плечу несшихся вперед.

В палате, открывшейся Элу, внимание прежде всего привлекала статуя в натуральную величину. Скульптура изображала даму в мантии с торжествующе воздетыми руками. В дальней стороне зала была еще одна, винтовая, лестница, ведущая вниз. От нее шел поперечный коридор между помещениями, в которых, очевидно, отдыхала, охрана. Вдоль этого коридора располагались двойные, украшенные орнаментом двери. Эльминстер выбрал ту, которая понравилась ему с первого взгляда. Он был уже в нескольких прыжках от ручки, когда на лестнице поднялся крик: это два стражника заметили, что Юмбрила с ними больше нет.

Эл подскочил к ручке и дернул за нее. Дверь, щелкнув, открылась, и он влетел внутрь, поспешив захлопнуть ее за собой как можно тише.

Когда принц повернулся, чтобы посмотреть, в какую опасность он ввалился на этот разуто обнаружил, что смотрит прямо на овальную кровать, висящую в воздушном пространстве темных покоев с куполообразным потолком. Полог из листьев, от которых распространялось мягкое изумрудное тепло, плавал над ложем, окруженным несколькими легкими подносами с множеством причудливых бутылок и бокалов. На ложе, вытянувшись в струнку, сидела хозяйка комнаты и во все глаза смотрела на вторгшегося в ее покои Эла.

Она была прекрасна в своей хрупкости, с распущенными иссиня-черными волосами, в этой ночной сорочке, состоявшей только из воротничка и прозрачного куска тончайшего голубовато-зеленого шелка, ниспадавшего на постель. Мерцание обнаженного тела и огромных глаз усиливалось. Теперь в них вместо тревоги появился восторг, и эльфийская дева, грациозно взбрыкнув в воздухе босыми ножками, спрыгнула с постели, чтобы обвить руками Эла.

– О дорогой брат! – воскликнула она, глядя ему прямо в глаза. – Вы вернулись. И невредимый! А я ужасно беспокоилась, что вы умерли! – Она прикусила губу и еще крепче обняла его, как будто ни за, что не позволила бы ему уйти. О Мистра!

– Ладно, – неловко начал Эльминстер, – я должен вам кое-что сказать…

С грохотом распахнулась дверь в дальней стороне комнаты, на пороге стояла разгневанная высокая дама в таком же ночном одеянии, разбрасывая с рук ярко пылающую магию.

– Филаурель! – закричала она. – Отойдите прочь от этой подделки. Он не тот, за кого себя выдает, он просто принял облик нашего брата!

Эльфийская дева замерла в объятиях Эла, потом попыталась отшатнуться. Но Эл, с тревогой сознавая холеную нежность тела, прижал ее к себе так же крепко, как она только что обнимала его, и пробормотал:

– Подождите… пожалуйста!

Да уж, одна сестра обнимает его, а другая готова метнуть взрывоопасное заклинание, чтобы разорвать на куски.

Руки старшей тряслись от ярости, когда она подняла их, чтобы сделать именно это. Но она медлила, видя, что может поставить под удар и Филаурель.

– Меларю, что мне делать? – слабым голосом спросила Филаурель, трепеща на груди Эльминстера.

– Бейте его! Ударьте его! Пусть у него не будет времени сплести заклинание, пока я к нему подойду! – прорычала Меларю, решительно направляясь к Элу.

Грохнула еще одна дверь, и сквозь этот грохот послышался голос, усиленный волшебством. Голос четко произнес новую команду:

– Всем стоять!

В комнате воцарилась полная тишина, никто не двигался, только тяжело вздымалась грудь притиснутой к Элу Филаурели.

Да еще меч плавно скользил по воздуху по направлению к Эльминстеру. Клинок, приподнявшись, пролетел над головой эльфийской девы и угрожал теперь только напряженному липу мнимого эльфа. Меч направлялся прямо в его рот, ближе… ближе…

За мечом с невозмутимым лицом наблюдала матриарх эльфов с вскинутыми руками и в одной верхней половине изысканного платья. Только по сверкающим глазам было понятно, насколько она оскорблена. Дама явно привыкла к тому, что в этом доме ее желания исполняются беспрекословно. Должно быть, это леди Намирийта, мать Юмбрила.

У Эла не было выбора – воззвать к самоцвету или умереть. Вздохнув про себя, он воззвал к силе, которая превратила бы меч в хлопья осыпавшейся на пол ржавчины прежде, чем тот его поразит.

– Вы не мой сын, – холодно произнесла матриарх, и ее глаза стали похожи на два кинжала, когда встретили взгляд Эльминстера.

– Но он носит кийру, – возразила Филаурель почти умоляющим тоном, подняв глаза на сияющий самоцвет над бровями того, кто ее обнимал, того, кто был очень похож на ее брата.

Намирийта не обратила внимания на слова младшей дочери.

– Кто вы? – сурово спросила она, скользнув вперед.

– Орнталас, – устало сказал Эльминстер. – Приведите ко мне Орнталаса, и вы получите ответы на все ваши вопросы.

Леди матриарх сузила глаза. Она долгое-долгое мгновение пристально глядела на него, потом повернулась, представив его взору ленты, оплетавшие ее ноги, и тихо пробормотала какое-то распоряжение. Двое из стражников склонили головы, повернулись к выходу, подняв высоко над головой свои клинки, чтобы никого не поранить в собравшейся толпе. Охрана выскользнула за дверь. Хотя Эльминстер издали не мог разглядеть многое, но ему показалось, что они отправились исполнять распоряжение, отданное по другому поводу.

Напряженная тишина длилась не очень долго. Как только позади леди Намирийты из-под арки выскочили стражники, встали по обе стороны от нее и, спрятав мечи, вместо них выхватили короткие метательные копья, Меларю выслала вперед своих стражников, приказав им окружить Эльминстера плотным кольцом.

– Глубокочтимая мать, – сказала она, а пламя заклинаний все еще вспыхивало на кончиках пальцев и стекало с ее рук, – во имя чего мы так рискуем? Эта фальшивка может быть заколдована, чтобы убить нас любой ценой… Тело, одержимое магией, обладает достаточной мощью, чтобы взорвать и всех нас, и этот дом, вместе и порознь! Неужели мы приведем наследника Аластрарра сюда, прямо к этому… этому оборотню?

– Я всегда готова к опасностям, которые нас подстерегают, – холодно ответила Намирийта, не повернув головы и ни на секунду не отрывая глаз от Эльминстера. – Я веками следовала здравому смыслу. И никогда не забывала, что я – глава этого дома.

– Да, мама, – ответила Меларю почтительным тоном, в котором едва заметно проскользнуло раздражение, и Эльминстер чуть не улыбнулся. Кажется, эльфы сутью своей не так уж и отличаются от людей.

– Поверьте, пожалуйста, – обратился Эл к девушке, которую держал в объятиях, – что я не причиню вам вреда. Ни вам, ни дому Аластрарра. Я здесь только потому, что должен сдержать обещание, клянусь честью.

– Какое обещание? – резко спросила леди Намирийта.

– Глубокочтимая леди, – ответил Эл, повернув к ней голову, – я откроюсь вам во всем, но только тогда, когда будет исполнена моя миссия. Это слишком важное дело, чтобы подвергать его риску и спорить. Я ручаюсь вам, что никого в этом доме не хочу обидеть.

– Назовите мне свое имя! – вскричала матриарх, с последним словом используя магию, чтобы вынудить Эла к ответу. Плененный ее властью принц затрепетал, как лист на ветру, но усилиями самоцвета и милостью Мистры сумел устоять. Он растерянно посмотрел на леди и отрицательно покачал головой. Ропот одобрения послышался из рядов воинов, и, услышав это, Намирийта испытала новый приступ ярости, лицо ее окаменело.

– Я пришел, – раздался от дверей низкий и все же мелодичный голос. Перед Элом предстал старый эльф в нарядном плаще и одеянии, которое никогда не оставляло равнодушными человеческих архимагов. – вся лента через плечо была вышита изображениями сокола. На старческих пальцах блестели кольца, а в руке он держал короткий деревянный жезл, ствол которого украшали спиральные желобки. Эл понял, что это не слуга.

– Нейриндам, займитесь им, – коротко приказала матриах, кивнув головой в сторону Эльминстера.

Старый эльф встретился взглядом с Эльминстером, глаза его стали печальными и испытующими.

– Незнакомец, – медленно произнес эльфийский маг, – могу сказать, что вы – не Юмбрил из этого дома. Тем не менее, вы носите драгоценный камень, который принадлежал ему. Думаете, что владение им дает вам право командовать семьей Аластрарра?