— Отдай его мне, — слабо сказал Ариох. — Отдай мне моего пленника, он принадлежит мне по праву, это я пленил его силой моих происков. Отдай мне Машабака, и я откажусь от своих претензий.
— Машабак не принадлежит мне, Владыка Ариох, — сказал Элрик, который наконец начал понимать ситуацию. — Но я могу отдать тебе Гейнора.
— Нет! — вскричал Проклятый принц. — Я не вынесу такого унижения!
Ариох улыбался.
— Конечно, вынесешь, мой милый бессмертный предатель, ты вынесешь это и вынесешь многое другое. Я придумал новые пытки, о которых ты пока даже не догадываешься, но ты будешь вспоминать о них с тоской, когда начнется твоя настоящая агония. Я тебя награжу всеми мучениями, которые я берег для Машабака…
При этих словах золотое тело потянулось к визжащему Гейнору, который умолял Элрика во имя всего, что свято для альбиноса, не отдавать его Герцогу Ада.
— Тебя нельзя убить, Гейнор Проклятый, — сказала Роза. Ее лицо светилось торжеством победы. — Но тебя можно покарать! Ариох накажет тебя, а ты будешь вспоминать о том, что причиной твоих мучений стала я, Роза, что это месть Розы за то, что ты уничтожил наш рай!
Элрик начал понимать, что не все из случившегося было просто совпадением, что многое стало следствием давно вынашиваемого плана Розы, которая не хотела, чтобы Гейнор предал еще кого-нибудь, как он предал ее и ее соплеменников. Потому-то она и вернулась сюда. Потому-то она и одолжила сестрам сокровища своей погибшей земли.
— Ступай, Гейнор! — Она смотрела, как золотая тень накрыла корчащегося Гейнора, словно бы поглотила его со всеми его доспехами, а потом вернулась в угол и оттуда устремилась по тому узкому туннелю в мультивселенной, который своим зовом создал Элрик. — Ступай, Гейнор, к вечному осознанию своей участи, ко всем этим ужасам, которые ты считал знакомыми… — В голосе ее слышалось удовлетворение.
Лицо графа Машабака прижалось на мгновение к мембране, клыки его клацали, с них стекала слюна, он пытался разглядеть своего соперника, глядя чуть ли не с благодарностью, как тот уносит в свое измерение свою добычу.
— Я отпускаю душу твоего отца, Элрик…
— А как же Машабак? — крикнул ему вслед Элрик. Он вдруг понял, какая огромная ответственность свалилась на всех них. — Как нам поступить с Машабаком?
Роза ответила ему мягкой улыбкой, полной мудрости.
— Мы знаем, как нам с ним поступить, — сказала она и, повернувшись к трем сестрам, что-то шепнула им.
Они взяли свои мечи — слоновой кости, золота и гранита — и осторожно надели по черному шиповниковому кольцу на острие каждого меча, которые от этого внезапно засветились ярким светом, спокойной энергией, демонстрируя, как энергия природы может уравновесить необузданную мощь Хаоса. И тогда они одновременно подняли свои мечи под этой вспученной мембраной космической тюрьмы, а потом легко прикоснулись к ее поверхности.
И граф Машабак угрожающе зарычал на языке, известном только ему одному. Сам факт его пленения сделал демона беспомощным, потому что прежде он был существом, обладавшим почти безграничными возможностями. Он не умел просить, торговаться или даже улещивать, как это делал Ариох, потому что Машабак был от природы более прямолинеен. Он наслаждался своей неограниченной силой. Он привык к тому, что может создавать что угодно по своему желанию и уничтожать все, что ему не приглянулось. Он кричал, требуя, чтобы его выпустили, он рычал, но понемногу утихал, а кончики мечей продолжали удерживать эктоплазменную сферу. Это был суровый, грубый полубог, он умел только угрожать.
Роза улыбнулась. Она достигла всего, о чем мечтала долгие годы.
— Его придется приручить, этого демона, — сказала она.
Если Элрик не верил в смелость Гейнора, то этим качеством Розы он восхищался.
— Ты ведь все время знала, как можно смирить Машабака, — сказал он. — Ты так манипулировала событиями, чтобы мы все оказались здесь в одно время…
Это было не обвинение, а только констатация факта, ставшего наконец понятным Элрику.
— Я взяла события, которые уже существовали, — просто сказала Роза. — Я внесла свою лепту в плетение. Но я так до конца и не была уверена в исходе, даже когда Гейнор торговался с тобой за душу твоего отца. Я все еще не уверена, Элрик. Вот смотри.
Она подошла к столу, на который Гейнор положил свои похищенные сокровища, взяла издающий восхитительный аромат ларец розового дерева и направилась к трем сестрам, державшим сферу на остриях своих мечей с такой осторожностью, словно это был мыльный пузырь. Каждая из этих женщин сосредоточилась на своей задаче, а по клинкам вдруг начала пульсировать шипучая энергия. По слоновой кости потекла дымчатая белизна, по граниту — сероватое вьющееся вещество, а золотой клинок горел цветом свежесрезанного ракитника. Все эти цвета перемешивались и образовывали спираль, завитки которой уходили вверх — в сферу.
Сестры по знаку Розы запели, обуздывая потоки жизненной силы мультивселенной, которые соединились мерцающей сетью светло-вишневого света, окружившего их.
Потом Роза крикнула Элрику:
— Давай скорей свой меч! Поспеши! Он снова должен стать проводником всей этой энергии!
Он откинула крышку ларца.
Альбинос сделал шаг вперед, его тело производило странные ритуальные движения, смысл которых был ему неизвестен.
Он поднял свой Черный Меч, хотя тот и испустил протестующий стон, поместил его между других мечей в самой вершине.
Роза медленно, расчетливыми движениями поднесла ларец к рукояти меча и воскликнула:
— Бей, Элрик, бей вверх, прямо в сердце демона!..
И альбинос вскрикнул от мучительной боли, когда дьявольская энергия после единственного удара устремилась в него от Владыки Хаоса. И нечистая демоническая душа Машабака хлынула черным сиянием, отчего Буревестник снова задрожал и застонал, а душа перетекла в ларец, который Роза держала открытым.
И только в этот момент понял Элрик, что он сделал под руководством Розы.
— Душа моего отца, — сказал он. — Ты соединила ее с душой этого демона! Ты уничтожила ее!
— Теперь мы его контролируем! — Розоватая кожа Розы сияла от радости. — Машабак в наших руках. Ни у одного смертною нет силы уничтожить его, но он наш пленник. И останется таким навсегда. Пока мы можем уничтожить его душу, он вынужден будет нам подчиняться. С его помощью мы возродим миры, которые он уничтожил. — Она захлопнула крышку.
— Каким образом ты сможешь контролировать его, если и Гейнору это было не по силам?
Элрик посмотрел туда, где до странности безразличный демон глазел на них из своей тюрьмы.
— Ведь мы владеем его душой, — сказала Роза. — Это моя месть и моя радость.
Из-за чешуйчатой спины соперника появился Уэлдрейк.
— Твоя месть не очень-то эффектна, моя госпожа.
— Мне нужно было облегчить мою скорбь, — сказала Роза. — А мы, мои сестры и я, поняли, что облегчение почти никогда не достигается путем уничтожения. И потом, этих двоих все равно никогда нельзя уничтожить. А пока они живы, мы можем использовать эту парочку для каких-нибудь благородных целей. Ничего другого мне и не нужно. Вершить добро в ответ на зло. Для таких, как я, это единственная форма мести.
А Элрик со все растущим ужасом смотрел на ларец и не мог ей ответить. Неужели он прошел через все это, чтобы в последний момент, когда успех, казалось, был так близок, все кончилось для него катастрофой?
Роза продолжала улыбаться, глядя на него. Ее теплые пальцы нежно прикоснулись к его лицу. Он посмотрел на нее, но не мог сказать ни слова.
Сестры опускали свои мечи. Вид у них был усталый, и сил едва хватило, чтобы вернуть оружие в ножны. Чарион Пфатт, оставив ящера и Уэлдрейка, отправилась помочь сестрам.
— Держи! — Роза подошла к столу, подняла живой бутон с розового ларца, в котором лежали три шиповниковых кольца силы, помогавшие обуздать душу демона. Она протянула ему цветок. Он увидел капли росы на листьях, словно цветок был только что сорван в саду.
