«Напридумывал, млять, на свою голову», — пронеслась мысль, когда перед глазами, как в замедленной съемке зафиксировались попадания пуль в магазины для пистолета-пулемета, расположенных в «лифчике» на груди противника.

А за ним идёт сам бронежилет из пластин Чемерзина, плюс амортизирующие удар «противошоковые» вставки-демпферы, плюс бекеша зимней формы одежды. В общем, противник получил пули в грудь, но их выдержал, вон уже вновь ППС поднимает для стрельбы.

Это я отметил, упав на землю и перевернувшись на спину. Дальше откатиться помешал сугроб, но так стрелять снизу вверх даже удобнее. Двойка с правой руки и вдогонку с левой. В этот раз стрелял в голову, так как ещё одной попытки, думаю, у меня бы не было. Как не странно, попал с левой руки. Штурмовик, получив пулю под каску, остальные прошли мимо, опрокинулся назад. Перевернулся на живот и с трудом из-за льда на дорожке и возникшей боли в раненой семь месяцев назад лопатке поднялся на ноги. Грохнулся на пузо знатно, и панцирь Чемерзина не помог. Наоборот, сковал движение и не позволил приземлиться безболезненно.

Провел наружной стороной левой ладони с зажатым пистолетом по голове от макушки ко лбу. Посмотрел на руку, крови не было. Да и с головой всё было в порядке. Без очередной контузии обошлось. За углом вновь простучала короткая очередь из ППС, а в ответ грохнуло три-четыре раза из мосинок. Пистолетных выстрелов я не услышал и сильно забеспокоился за здоровье Шило. Противник оказался знатно подготовленным. Чуть сам на тот свет не отправился. Но, видимо, ещё за чем-то нужен в этом мире.

Для контроля выпустил ещё одну пулю в прикрытую маской голову лежащего боевика, после чего быстро переснарядил магазины, так как четырнадцать патронов лучше пяти оставшихся. Папаху надевать, и подбирать сброшенные магазины было некогда, поэтому к углу здания двинулся без головного убора. Выглянул наружу, и увиденная картина мне не понравилась.

Перед входом в Дворцовое управление лежал штурмовик Аналитического центра и пять тел солдат, плюс шесть или семь человек в гражданском платье, причем трое без теплой, верхней одежды, только в придворных мундирах. Оставшиеся в живых солдаты блокировали вход в управление, спрятавшись за стеной здания слева от входа. Среди них я увидел Шило, который стоял, покачиваясь, придерживая плечо левой руки, которая висела, как плеть.

Тут за спиной я услышал цокот копыт по мостовой, развернувшись, увидел, как к уличному фасаду здания Дворцового управления рысью подскакало два десятка кубанцев и пара карет — «черных воронков», из которых выпрыгнули бойцы в форме Аналитического центра в штурмовом облачении и с парой противопульных щитов. Среди них я сразу узнал Лиса и Тура, которые были без масок, после чего выдохнул с облегчением, не заметив до этого, что непроизвольно задержал дыхание.

Командир роты спецопераций подъесаул Селевёрстов подбежал, по дороге подхватив с земли мою папаху. Протянув её мне, спросил:

— Цел, Ермак⁈ Я с резервной группой сразу выдвинулся навстречу кортежу, когда первые взрывы раздались.

— Повезло, Лис, в очередной раз. — Я изнутри нащупал в папахе отверстие и высунул наружу указательный палец как раз над кокардой в виде адамовой головы. — Чуть-чуть пониже и амба.

— А это кто? — спросил подбежавший с бойцами Тур, он же хорунжий Антип Верхотуров, тыча пальцем в убитого мною штурмовика.

— Хотел бы я знать. Но сейчас другие проблемы важнее. В здании засел ещё один, а может и не один из напавших на конвой в таком же облачении. Они шестерых солдат из полка Его величества при попытке уйти положили и Шило зацепили. Плюс надо кайзера срочно увозить. Он в броневике вместе с Саввой остался, — я замолчал, так как увидел Вильгельма II, который целеустремленной и быстро направился в нашу сторону, под прикрытием части бойцов Лиса и спешившихся конвойцев.

«Мать твою, да чтоб тебя…», — дальше я про себя загнул любимую серию ругательств Сандро, вслух же произнёс:

— Лис, бери три тройки бойцов и дуй на помощь Шило. Живьем берите последнего. Очень прошу. Живьем!!! Тур, а мы сейчас с тобой попробуем увезти кайзера. Всё понятно⁈

— Так точно, Ваше превосходительство! — Дружно рявкнули браты, так как германский император чуть ли не бегом уже добрался до нас.

— Удалось захватить кого-то из нападавших? — задал вопрос Вильгельм, четко обозначив основную проблему.

— Пока нет, Ваше величество, но, надеюсь, что удастся, — ответил я, продолжая держать в руках папаху с высунутым пальцем изнутри.

— Он пытался вас убить⁈ — эмоционально по-русски с большим акцентом произнёс император, указывая на мой палец, а потом на убитого штурмовика. — Но он же ваш солдат⁈

— Непохоже, что наш, Ваше превосходительство, — склонившийся над трупом, Антип посмотрел на меня и продолжил:

— Бекеша из другой овчины пошита. Окрас бледнее. «Лифчик» не такой формы. Маска не нашей вязки. Шлем тоже другой. Сапоги подбиты гвоздями не как у нас и голенища длиннее. У штанов пошив другой и перчатки на руках не наши. А вот ППС наш.

Тур поднял с земли автомат и, отсоединив магазин, передернул затвор и успел поймать выскочивший патрон. Повертев его в руках, задумчиво произнёс:

— А патрон-то не наш, а германский.

После заключения Гогландского соглашения Сестрорецкий оружейный завод получил лицензию и оборудование для производства патрона 7,63×25 мм Маузера, которые по разрешению кайзера были официально закуплены у германской фирмы DWM.

Маузер К96 был популярен у офицеров российской армии, к тому же ППС был разработан как раз под маузеровский патрон 7,63×25 мм. И планировалось дальнейшее внедрение в войска удачно получившегося в последнем варианте и не очень дорогого в изготовлении пистолета-пулемета. Поэтому если в начале применения ППС бойцы Аналитического центра пользовались патронами германского производства, то уже больше года и центр, и Собственный Его Императорского Величества Сводный пехотный полк, с которого началось перевооружение с мосинки на пистолеты-пулеметы специальные, снабжался патронами производства Сестрорецкого оружейного завода.

— Что сказал ваш офицер? — спросил меня кайзер, не сумев разобраться в быстрой речи Тура.

Пришлось по-английски доводить до Вильгельма II, что «казачок-то засланный», и очень хочется узнать кем. Пока Тур осматривал убитого боевика, Лис с тремя тройками бойцов из резервной группы направился к входу в Дворцовое управление, где продолжалась вялая перестрелка.

— Ваше величество, нам надо проследовать в Гатчинский дворец. Здесь находиться опасно. Пойдемте к бронеавтомобилю, — произнёс я и сделал шаг вперед, обозначая направление движения.

— Генерал, я хотел бы дождаться здесь того момента, когда ваши люди захватят кого-то из нападавших. Мне очень интересно, кто посмел напасть на кайзера Второго рейха и регента Российской империи, — произнеся эти слова, Вильгельм принял привычную горделивую позу, прикрыв больную руку.

«Ну, всё, Вилли маску самодура-дурака включил, и ничего я с ним не смогу сделать. Придётся ждать конца операции здесь», — подумал я и в раздражении нахлобучил папаху на голову.

Кайзер, усмехнувшись на этот мой жест, спросил, уточнив:

— Значит, это не ваш солдат?

— Сейчас точно убедимся, Ваше величество, — я показал жестом Туру, чтобы тот снял маску с убитого мною штурмовика.

Хорунжий задрал на трупе маску. Вид был не очень. Одна из пуль вошла в глаз, а вторая разворотила нижнюю челюсть. Вернее всего, в челюсть я попал первой пулей, а в глаз контрольным выстрелом. Несмотря на повреждения, труп был опознаваем.

— Не наш, Ваше превосходительство, — твердо и убежденно произнёс Антип.

— Это не наш солдат, — продублировал я по-английски германскому императору.

— И кто он? — задал вопрос Вильгельм.

«Да хрен его знает, кто он», — подумал я про себя, пожимая при этом плечами.

Поняв, что этого мало при общении с императором, произнёс:

— Пока не знаю, Ваше величество. Но, думаю, выясним. Подключим к расследованию факта нападения лучшие силы полиции, жандармерии, специалистов Аналитического центра и узнаем, кто за всем этим стоит.