Тем не менее, мой быстрый разворот позволил Шило и Савве рассмотреть, откуда полетела ещё одна бомба уже в первую карету кортежа, и они тут же открыли огонь. Я остановил броневик перед подбитым, освободив проезд, в который галопом понеслись пять оставшихся целыми блиндированных карет в окружении казаков конвоя, а два броневика, замыкавших кортеж открыли огонь по окнам третьего этажа здания Дворцового управления, откуда летели бомбы и раздались выстрелы. Туда же, насколько я видел, долбили длинными очередями и браты. Охренеть и не встать.

Грохнул ещё один взрыв, который задел лошадей последней кареты. Одна из четверки упала, образовалась лошадиная куча-мала, и карета встала, чудом не перевернувшись. Из неё выскочило несколько человек. В одном из них я узнал Ширинкина, который, спрятавшись за каретой, начал стрелять из револьвера куда-то по окнам здания. Судя по форме, ещё трое, выскочившие вместе с генералом, были из германской делегации. Слава Богу, их компетенции в военном деле хватило, чтобы не паниковать, а укрыться за каретой. Оружия у них с собой, судя по всему, не было.

Кортеж из четырех карет, потеряв пятерых казаков конвоя, выбрался из засады, правда, судя по крикам, досталось кому-то из прохожих или солдат оцепления, а вот из первой, у которой убило всех лошадей, а кучер представлял собой кусок нарубленного мяса, так пока никто и не вышел. И рядом с этой каретой, я отметил ещё три алых черкески казаков конвоя, чьи лошади также были убиты.

Кто находится в первой карете, я не знал. По плану в ней должны были ехать я, генерал Ширинкин и трое братов. Но кайзер своим решением изменил весь порядок движения кортежа. И кто теперь в какой карете я не знал, так как был занят «обслуживанием» германского императора. Очень мне не хотелось думать, что в первой карете может присутствовать Михаил.

Обзору через водительскую щель мешал дым от взрывов, выстрелов, но на первый взгляд карета была целой, и это внушало надежду. Хорошо, что и мы под взрывы попались с закрытыми бронещитками, а то, боюсь, нам бы с Вилли тоже досталось бы прилично.

Выстрелы стихли. Выходить из этой относительно безопасной железной коробки не очень хотелось, но надо было, чтобы прекратить возникшую панику, выяснить, что с экипажем первого бронеавтомобиля и кто в карете. И самое главное — кто напал?

Откинув бронещиток, осмотрел улицу. Как не раз было отработано на учениях, два броневика из арьергарда двинулись вперёд. Первый прикрыл собой карету и Ширинкина с гостями, второй держал под прицелом здание управления, из которого было осуществлено нападение.

Солдаты из оцепления пытались восстановить хоть какой-то порядок, остановив мечущихся обывателей, но у них это плохо получалось, несмотря на обучение действиям в случае нападения террористов на охраняемый объект во время следования кортежа.

— Ваше императорское величество, оставайтесь, пожалуйста, в броневом автомобиле. Мне необходимо организовать поимку напавших на нас, — попросил я Вильгельма, который, сняв свою фуражку, ощупывал лоб, на котором буквально на глазах рос огромный шишак.

Хмуро посмотрев на меня, кайзер согласно кивнул и вновь вернулся к ощупыванию лба. Судя по ясному и осмысленному взгляду Вилли, с германским императором всё было в порядке, просто знатно приложился обо что-то, когда я лихо разворачивался. Железа кругом хватало, а знаменитого шлема на голове кайзера не было, только обычная фуражка.

— Савва, остаешься за пулемётом, Шило со мной, — скомандовал я, открывая боковую дверь броневика.

— Слушаюсь, Ваше превосходительство, — бодро и дружно ответили браты, и я услышал, как стала открываться дверь в корме.

Выскочив из бронеавтомобиля, держа в руках по браунингу, на которые перешел с наганов, дождался, когда за спиной возникнет Шило, также с двумя браунингами в руках. Вместе с ним быстро добрались до боковой двери подбитого броневика.

Николай попытался открыть её, но у него ничего не получилось.

— Изнутри закрыто, — произнёс он и двинулся к кормовым дверям.

— Отставить, Шило. Потом с ними разберемся. Срочно собери десяток бойцов из оцепления и перекрой выходы из здания, — я указал на Дворцовое управление, — никого не выпускать. В случае огневого контакта, постараться взять живым хоть кого-то.

— Понял, Ермак, — вахмистр Николай Подшивалов, он же Шило во всей своей красе формы Аналитического центра с полным бантом Георгиевских крестов, тут же гаркнул командным голосом:

— Унтер, бегом ко мне.

Я, отметив, как один из унтер-офицеров Собственного и так далее пехотного полка оглянулся на крик Николая и тут же побежал в его сторону. Усмехнувшись про себя, браты, как инструкторы имели огромный авторитет у солдат и офицеров полка, я двинулся к карете. Обогнул труп лошади с ещё дергающимися ногами, отметил, что старший урядник из конвоя, придавленный этой лошадиной тушей, мертвее мертвого. Невозможно выжить с половиной черепа.

Приблизившись к карете, внимательно осмотрел разбитые окна Дворцового управления, отметив по малому количеству пулевых отметин вокруг оконных проемов кучность и меткость стрельбы пулеметчиков. Огонь они вели четко в окна. Каких либо шевелений в здании не было. Прикрываясь каретой от окон, распахнул её дверцу и со страхом в душе заглянул внутрь.

Фу-у-у, отпустило. В карете находились канцлер Бюлов и ещё какие-то трое штатских, видимо, из окружения канцлера. Все на первый взгляд живы, так как хлопают глазами, разевают широко рты и качают головами. У канцлера и ещё одного из штатских отметил кровотечение из ушей. Они оба сидели на полу кареты и пытались прийти в себя.

«Однозначно, как говорил Вольфович, сильная контузия у господина канцлера. Сто процентов из переговоров граф вылетает. Лишь бы не особо здорово его приголубило, — пронеслось в голове. — С Михаилом, значит всё нормально. И это просто замечательно. Хорошо, что Александра утром с большим трудом отговорили ехать на встречу кайзера. А то бы ещё раз пацан попал под раздачу. Он итак ещё от покушения не оправился. Правда, начал улыбаться, когда узнал о смерти дяди Жоры. А наедине, специально подловив меня во дворце, заверил, что никогда не забудет, что я для него сделал. После совершеннолетия обязательно наградит меня так, как я заслуживаю. Посмотрим, однако».

Пока мысли летели в голове, словно пули, я отметил, что Ширинкин и его попутчики в германской военной форме под прикрытием броневика двинулись в мою сторону. Трупы лошадей и казаков мешали сделать это быстро. Не дожидаясь генерала, тот и сам сообразит, что делать дальше, я метнулся к стене здания и побежал следом за Шило, который прихватив с десяток солдат, уже умчался к входу Дворцового управления. Вдруг впереди застучали выстрелы из браунингов и винтовок Мосина, в унисон им стаккато протарахтели очереди из ППС.

Пистолет-пулемет специальный стоял на вооружении отрядов Аналитического центра, и им же начали перевооружать солдат 1-го и 2-го батальона Собственного Его Императорского Величества Сводного пехотного полка, но в оцеплении стояли 3-й и 4-й батальон, а у них ППС не было. Да и брали в парадные оцепления винтовки для большей представительности.

«Кто же из ППС палит, причем из двух или трех стволов?» — подумал я.

И в этот момент из-за угла здания выскочил солдат пехотного полка. Простучала короткая очередь, и я увидел, как на спине бойца образовались три отверстия в шинели. Боец выгнулся назад дугой, выронил винтовку и упал. Следом за ним из-за угла показался боец в форме штурмовика Аналитического центра, которого здесь не должно было быть, и он направил на меня автомат.

«Что за хрень!» — промелькнуло в голове, а тело само рыбкой нырнуло вниз к земле, как волейболист за мячом. Только в руках были пистолеты, которые я направил на противника и открыл огонь.

Наши выстрелы слились. Штурмовик из ППС дал короткую очередь патрона на три-четыре, а я с обеих рук ещё в полёте отработал двойками. Результаты, можно сказать, были одинаковыми. У меня с головы слетела папаха, и что-то чиркнуло по волосам, а боевик получил три или четыре пули в грудь, которые заставили его сделать несколько шагов назад, опустив оружие.