В этот момент за углом началась интенсивная стрельба, раздались крики. Видимо, Лис повел бойцов на штурм. Теперь самое главное взять кого-нибудь живым.

Мы сидели за вечерним чаем в будуаре императрицы. Мы, это Елена Филипповна, Михаил Александрович и я. Минут десять назад мы с регентом и его сопровождением вернулись с Варшавского вокзала Гатчины, проводив Вильгельма II с его свитой домой в Берлин, и по приглашению императрицы пришли к ней, чтобы наедине обсудить последние новости.

До отбытия кайзера со свитой на вокзал был роскошный прощальный обед из четырех перемен, когда на стол выставляются блюда каждой перемены, причудливо украшенные. После каждой перемены стол накрывается заново. Первую перемену составляли суп, легкие холодные и горячие закуски и горячие блюда, приготовленные в ином ключе, чем последующее основное блюдо второй перемены. Если потом будет мясо, например, то антре состояли из рыбы. Вторая перемена включала в себя два по-своему противостоящих друг другу блюда: жаркое и мясо, зажаренное большими кусками, дичь или птица целиком. Третья перемена состояла из салатов и других овощных блюд и, наконец, четвертая — десерт, в конце ее подавали сыр и фрукты, ну и горячительные напитки ко всем переменам.

В общем, то ещё мероприятие. Если бы не спиртное, то можно с ума сойти от торжественности и чопорности. Хорошо, что за столами его было достаточно, поэтому дружно пили на обеде за мир и согласие между Германией и Россией, за достигнутые договоренности. За то, что Англия — сеятель смуты во всём мире, Эльзас и Лотарингия — вечные владения Германии, французы — последние мерзавцами, которые пошли на поводу у англичан и которых необходимо наказать. Это из тоста Вильгельма.

Если кратко, то визит кайзера сводился к тому, что он для начала поздравил Елену Филипповну с рождением сына, ещё раз выразил соболезнования в связи с гибелью своего «кузена» Николая II. Отметил божью кару, обрушившуюся на подлых англичан и их короля.

После этого узкому кругу лиц, состоящему из императрицы, Михаила, Куропаткина и Макарова начальник Генерального штаба генерал-адъютант граф фон Шлиффен рассказал свой план быстрого завоевания Франции и дальнейшего разгрома Англии, в случае масштабной войны с Антантой. Адмирал фон Тирпиц разложил по полочкам расклады военно-морских сил, сведя их все на боевые действия в Северном море и на Балтике.

Как я и рассказывал регенту, от нас требовалось участие балтийской эскадры и дирижаблей в разгроме флота Франции и армейские подразделения количеством в сто пятьдесят — двести тысяч человек для боёв с французской сухопутной армией. Всё было расписано детально, чуть ли не по минутам, когда это касалось Франции. Действия же против Англии в планах Шлиффена и Тирпица были несколько расплывчатыми.

Вильгельм давил своим авторитетом, говоря, что совместно мы разнесём галлов в пух и прах. Правда, о присоединении Бельгии, Люксембурга и Нидерландов к Германской империи не было сказано ни слова. Также как и о дальнейшей судьбе Франции и Англии. Нечего делить шкуру неубитого медведя.

Граф Бюлов в этой и последующих встречах участия не принимал, получая медицинскую помощь от Боткина. Поэтому о чём хотел вещать германский канцлер, мы так и не узнали. Визит кайзера продлился два дня. Итогом была договоренность, что в случае начала боевых действий против Антанты, будем придерживаться германских планов, которые Макаров и Куропаткин оценили очень высоко и поддержали, пообещав быстро разработать свои планы и приказы.

Ещё одной неожиданностью во время визита кайзера стало то упорство, с каким он начал сватать за Михаила любимую племянницу своей жены — принцессу Александру Викторию Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Глюксбургскую — вторую дочь Фридриха Фердинанда, герцога Шлезвиг-Гольштейнского и его супруги Каролины Матильды Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Августенбургской. Я, наверное, полчаса заучивал их имена, фамилии, родственные связи. Чуть голова не лопнула.

Германская императрица так любила свою племянницу, что была готова выдать её замуж за своего сына Августа, несмотря на то, что они были двоюродными братом с сестрой. Но что-то там не срослось у молодых, вот и предложил кузен Вилли руку и сердце семнадцатилетней девушки, по фото очень симпатичной, двадцатишестилетнему регенту Российской империи. В целях укрепления русско-германского союза, так сказать.

Новость была очень интересной и с династической, и с политической точки зрения, особенно с учетом того, что занимаясь расследованием нападения на кортеж и получением всё большего объема информации, я всё больше склонялся к тому, что за ним стоит Вильгельм II. Факты? Да, пожалуйста.

Когда взяли живым последнего из пяти нападавших на кортеж в форме штурмовиков Аналитического центра, тот, будучи раненым, находился в полубессознательном состоянии. Увидев германского императора, который решил лично посмотреть на живого террориста, «штурмовик» вытянулся на полу, как бы пытаясь принять стойку смирно, и, прошептав по-немецки «мой король», умер. Разобрать эти слова я смог, да и кайзер, их услышав, как-то смутился, но ничего не сказал по этому поводу. А ведь он не только кайзер, но и король Пруссии.

Дальше, больше. Все пятеро боевиков, двое были убиты в комнатах, откуда кидали бомбы в кортеж, оказались экипированы и снаряжены единообразно, что частным порядком сделать трудно. Нужен государственный уровень.

Причем такой, что рассмотреть небольшие различия от настоящей формы бойца Аналитического центра было очень затруднительно, если не знать тонкостей. ППС, который Тур принял за наш, тоже оказался не нашим. После экспертизы на Сестрорецком заводе, когда выясняли, как пять пистолетов-пулеметов могли уйти на сторону, выяснилось, что пистолеты-пулеметы боевиков точные копии, причём очень хорошие копии, сделанные вручную.

Как сказал Фёдоров, «такое ощущение, что каждый ППС, словно языком вылизали». Такого качества выделки серийного оружия на Сестрорецком заводе не было. Да и состав стали многих частей этих образцов отличался от заводской и соответствовал маузеровской. Провели сравнительный анализ. Ещё и патроны германского происхождения.

Необходимо отметить, что эта пятерка действовала, как сплоченный и хорошо обученный отряд профессиональных военных с боевым опытом, в котором каждый знал своё место, цель и манёвр. Если бы не пулеметный огонь броневиков и Шило с десятком солдат, успевших перекрыть выход из здания, то пятерка боевиков выполнила бы задачу по уничтожению кортежа и спокойно ушла бы с концами. Кто бы стал останавливать штурмовиков Аналитического центра, куда-то идущих или бегущих по их секретным делам. Связываться с «черными ангелами» никому не с руки.

«А как же сам кайзер и канцлер, который получил сильнейшую контузию? — Спросите вы. — Другие члены свиты? Ведь они могли погибнуть при покушении⁈»

Тут тоже можно кое-что объяснить. Начнём с канцлера. Как мне выдали информацию из нашего МИДа, граф Бюлов в своё время имел огромное личное влияние на Вильгельма, который признавался, что «обожает» своего канцлера. «Я предоставляю Бернгарду Бюлову полную свободу действий. С тех пор, как он есть у меня, я могу спать спокойно», — написал он Николаю II три года назад. Они были так близки, что канцлер выдал кайзеру ключ от черного хода в свой дворец.

Вильгельм каждое утро посещал канцелярию Бюлова, чтобы обсудить государственные дела. А управляющий двором Вильгельма по этому поводу с иронией распускал слухи о том, что если Бюлов по недосмотру высказывал мнение, несогласное с кайзером, то он несколько мгновений молчал, а затем говорил прямо противоположное, с предисловием: «Как мудро заметил Ваше величество».

Именно Бюлов убедил кайзера решиться на яркую политическую акцию против Франции. По его задумке Вильгельм II в ходе своего обычного средиземноморского круиза должен был внезапно высадиться в Танжере и, сидя верхом на коне, произнести речь в защиту независимости Марокко.